Цена империи. Фактор нестабильности (СИ) - Влад Тарханов Страница 22

и как-то совершенно безэмоционально соглашается уже бывший председатель Комитета министров. Потому как решение принять его отставку я созрело сразу же, как только увидел это прошение. Но пока принесут чай, я хочу несколько слов рассказать о событиях, которые сей отставке предшествовали. 11 октября я совершил поездку в Тулу, инспектируя местные оружейные заводы. То, что Тула продолжала делать оружие было для меня неожиданностью. На столь отсталой производственной базе! Посетил я и Мосина, который уже создал первый прототип своей трехлинейки. Тем более, что имел помощь в виде серьезного финансирования и выделения ему рабочих рук, достаточных для того, чтобы опытный образец быстро оказался на рабочем столе. Винтовка была еще не обстреляна, но вид имела классической «мосинки», с которой наша армия прошла более полувека боевого пути. Правда, обратил внимание Мосина сразу на несколько деталей. Длина винтовки, рекомендовал ему сделать ее более легкой и укороченной по типу карабина. Понимая, что без штыка эту винтовку никто принимать не захочет — военная каста весьма консервативна и принцип штыкового удара еще никто не отменял, посоветовал сделать штык неотъемным, а с перекидным механизмом. Мушку следовало взять в кольцевой намушник, а затвор — удлинить рукоять и отогнуть ее книзу, дабы увеличить скорострельность. Подумать о двухрядном расположении патронов, дабы избавиться от отражателя, который представлялся мне самым ненадежным элементом конструкции, тем более, что были уже готовы патроны под бездымный порох, в том числе с остроконечной пулей. Так что можно было смело экспериментировать. Но на все эти опыты я отвел конструктору не более года. В том числе и для того, чтобы составить технологические карты и выпустить первую сотню винтовок и карабинов его системы. В общем, все эти улучшения шли из одного высказывания Сандро, который напомнил мне, что красноармеец Немцев в сороковых показал метод скоростной стрельбы из мосинки, отстреляв за минуту 52 патрона и из них 49 уложив точно в мишень.

Расставшись с Мосиным, осмотрев цеха и встретившись с руководством Тульского завода, я заехал в Москву, где должна была состояться встреча с местным дворянством. Первопрестольная же кипела от слухов. Значит, всё получилось так, как мы и хотели. В Вороново как раз саперы заканчивали обследовать подземелья, используя прообразы противогазов, в них работать было сложно, но наши ребята стойко переносили сии трудности. По наущению Иоанна Кронштадского были призваны несколько умелых лозоходцев, которые должны были показать, где в земле есть пустоты, где источники воды, где следует укреплять фундамент будущего дворца. Саперы наши посмеивались с этих двух мужичков, коим было сто лет на двоих, да вот только когда они указали на несколько заваленных тоннелей, к ним отношение изменилось. Седьмого октября один из лозоходов указал на большую пустоту неподалеку от остатков конюшен, сообщив, что там что-то есть! Саперы разобрали стены кирпичного тоннеля, идущего от дворца к конюшне и вышли на лаз, который расширили, после чего попали в ту самую пещеру Али-Бабы, в котором нашли несметные сокровища! О том, что среди найденного были драгоценное оружие и предметы культа стало известно весьма скоро. Прибывшие орлы из «Коловрата» весьма споро организовали охрану и перепись коллекции. Стало ясно, что найдены ценности из соборов Кремля и Патриаршей ризницы, считавшиеся похищенными Наполеоном. Ну и почти вся коллекция Оружейной палаты Кремля, а были там бесценные раритеты. Скульптуры и предметы искусства, принадлежавшие графу Ростопчину, считавшиеся так же пропавшими наличествовали в том числе. И все это надо было сохранить, учитывая начавшиеся дожди и первые ночные заморозки. Саперы стали оцеплением — внешним кольцом, внутреннее оцепление — люди Воронцова-Дашкова.

13 октября, я «привлеченный слухами о сокровищах», как писали газеты, точнее, имея точные данные, отправился в Вороново. После благодарственного молебна Иоанн Кронштадский сообщил о том, что рядом с сокровищницей найдена комната, в которой замурованы шестьдесят мужских восемь тел, крепостных-строителей этой захоронки. Все верно — тут и концы в воду, и жертва, которая должна сохранить сокровища. Неужто дьяволу поклонялся граф Ростопчин — масон и гонитель масонов, впрочем, возможно, он давил только конкурирующие структуры? Этого мы уже не узнаем.

После чего я объявил свите, немногочисленным московским чиновникам и войскам, выстроенным для смотра, что страшные находки и преступления, что произошли на сей земле слишком тяжелы, чтобы тут строить дворец, жилое помещение. А посему я принял решение передать эти земли под строительство монастыря, дабы монахи смогли отмолить и очистить землю от того зла, что тут имелось в избытке. Все церковные ценности будут переданы патриарху Всея Руси. После чего я сообщил о том, что обретение этих сокровищ имеет сакральный смысл. И пора столице государства вернуться в его сердце — Москву. О чем будет издан указ, после чего, не позднее лета следующего года, Москва вновь станет Первой столицей России-матушки. Поле чего я сообщил и о том, что решил восстановить Зимний дворец — как гениальное архитектурное творение и создать в нем музей-мемориал семьи Романовых с общедоступной галереей произведений искусства, куда войдут найденные тут картины и скульптуры. И последним штрихом — решение о строительстве в Санкт-Петербурге храма Спаса на крови, в память о злодейски убиенных при взрыве в Зимнем дворце.

Скромные подсчеты показали, что только в драгоценных металлах мы получили более шестидесяти миллионов рублей, а еще в драгоценностях около тридцати, но вот эти шестьдесят можно было пустить в оборот напечатав монет, а драгоценные каменья еще следовало продать, а сие дело не спешное. Но в Москве, куда я вернулся из Вороново меня ждал еще один приятный сюрприз: московское купечество (в основном, старообрядцы) преподнесли мне в дар три миллиона рублей как благодарность за возвращение к старине (в смысле за перенос столицы в Москву). Это было неожиданным, но весьма приятным бонусом.

Когда чай был выпит, а к печенью никто не притронулся, я сказал:

— Пётр Александрович, надеюсь, ваша отставка не связана с тем заговором, который организовался вокруг господина Победоносцева и Макова? Хотя, Маков — это так, ерунда, а вот остальные…

— Ваше Императорское Величество… — начал было опешивший совершенно Валуев, но я прервал его, жестом остановив жалкую попытку что-то внятное выдавить из себя. Что, старый хрыч, не думал, что государь в курсе ваших закулисных тайн? Может быть, не в курсе всего, но проанализировать тенденции и выловить закономерности мы еще можем. Достаточно оценить — кто к кому и когда ездил. А зачем, это становится сразу ясно. Какой плюс в закрытии английских клубов — что вся политическая деятельность переместилась в салоны,