Адвокат вольного города.6 - Тимофей Кулабухов Страница 22

Распрощавшись с Ионой, всё-таки родственница, которую я и правда не был намерен отпускать в одиночное плавание, набрал Чена.

— Босс, ты так и не подписал документы по прииску.

— Сейчас заеду. Скажи, а ты что-то узнал по самолёту?

— Ну, где Кустовой и где авиация? У нас их нет.

— Говорят, у каких-то купчин на Чёрном рынке есть, у контрабасистов. А вообще, кто-нибудь пробовал провезти в Кустовой самолёт?

— Зачем?

— Потому что это Кустовой. К нам один мужик притащил паровоз из Англии, не то, что самолёт.

— Помню-помню. Не знаю, босс, мы же все не афишируем, кто что… перевозит. Известны только провальные случаи.

— О, а это мысль! Спасибо за идею.

— Аркад Ий! Босс! Ты должен заехать и подписать документы по банку, не умчись со своей идеей куда-то к границам Степи.

— Не бзди, доеду.

…

Однако, раньше, чем я обрался до офиса, поймал по мобилету Ангелину.

— Привет, — промурлыкала она в трубку. — Опять весь в работе?

— Да. И у меня странный вопрос.

— Задавай.

— У нас за последнее время изымали самолёт или ещё какой дельтаплан у контрабандистов?

— За последнее время нет. Нет такой информации, я бы знала. Полтора года назад мы на железной дороге вскрыли контейнеры, а там двигатель. Всё перерыли, в шести контейнерах самолёт, лёгкий одномоторный.

— Что, не нашли, кто провозил? Контрабанда?

— Нашли, конечно. Но им твои услуги на текущий момент не очень-то нужны, они уже год, как на каторге и лет по пять осталось.

— Круто. А где контейнеры те? Продали?

— Аркадий, ты зачем спрашиваешь? Ты же не намылился их украсть?

— Как можно! А кто был следователь?

— Не скажу. А то не только меня на балы станешь водить.

— Не стану. Я тебя ни на кого не променяю. Но мне нужен самолёт.

— Зачем? Что за дурь?

— Не дурь. Мечта, полетать, быть поближе к звёздам.

— Пугаешь ты меня.

* * *

— Николай Викторович!

— Иван Иванов!

— А я подрядчиков ищу. Классических. Надо кое-что изъять из чужого владения.

— Таких у нас много. Есть особенности?

— Да, есть. Надо на место украденного поместить муляжи. Чтобы никто не заметил.

— А Вы говорите, подрядчики классические!

Глава 9

Склад и крыша

Короба, а это были действительно крупные ящики, на удивление хранились на складе у моего хорошего знакомого управляющего Крюгера, совсем неподалёку от места, где когда-то обитал паровоз Скоморошинского.

Собственно, когда-то именно он мне паровоз и выдал, его даже не смутило, что потом за техникой пришёл собственник, Скоморошинский. У него по документам было, как у кота Матроскина, корова рыжая одна, передана одна, возвращена одна и никакие изменения невозможны, чтобы не нарушать отчётность.

Когда Скоморошинский начал на него бузить, немец решительно выставил его вон (настоящие немцы люди не только формально вежливые, но ещё и жесткие) и вызвал полицию.

Получить самолёт от государственных органов Кустового легально было нельзя, потому что легально самолёт и не существовал. То есть его существование не были тайной, а вот бездокументальное происхождение не позволяло существовать неизвестной контрабанде, как средству передвижения.

Полиция и прокуратура рассматривала вещдоки только как свидетельства совершённого преступления и не видела в них экономической ценности, в отличие, от, например, фискальной службы.

В то же время, фискальная служба умела хранящееся у неё барахло продавать для покрытия налогов и, таким образом, при большом желании такое имущество можно было бы заполучить. Долго и муторно, но можно.

Однако дело по контрабандистам, перевозящим ящики с самолётом в разборе, вела именно прокуратура, так что они поместили вещдоки на хранение.

Всё, что не возвращалось «жертвам», например, украденное или временно взятое на период следствия, нужно было как-то хранить и в отличие от тонких и компактных документов, хранение было вопросом для прокуратуры муторным, не основной задачей и ему не уделялось особого внимания.

Обычно они использовали для этого большой архив в подвале республиканской прокуратуры, но не для крупногабаритных или скоропортящихся предметов.

Скоропортящиеся, а туда относился (внезапно!) и контрабандный алкоголь, в том числе и крепкий, подлежал безусловной утилизации под бдительным присмотром специально обученной совместной комиссии из знатно пропитых и прожжённых чиновников прокуратуры и полиции.

Эта комиссия пресловутый алкоголь в торжественной обстановке и с обязательным составлением акта уничтожала, якобы сливая его на городской свалке прямо в мусор, в любом количестве до последней капли.

Точнее сказать, по документам было так.

Свои же, то есть прокурорские, не раз подозревали, что комиссия алкоголь вовсе даже не сливает, а подчистую ворует, при этом акты делает от начала до конца липовые.

Не раз и не два они проводили совершенно внезапную проверку и каждый раз комиссия её невозмутимо и с честью проходила. При проверке оказывалось, что сливают именно контрабандный алкоголь и именно в заявленном количестве.

Удивлённые проверяющие премировали комиссию за её нелёгкий во всех смыслах труд и надолго отставали, начисто обескураженные результатом проверки.

Учесть такой маленький факт, что комиссия большую часть утилизации сбывала в собственной лавке на Чёрном рынке и «делилась», что качественным алкоголем, что деньгами, с заместителем прокурора по надзору за соблюдением законодательства, который визировал такие проверки и знал о них заранее, бдительные проверяющие никак не могли. Банальной причиной этой неосведомлённости было незнание о параллельных горизонтальных связях между независимыми друг от друга государственными структурами.

Поэтому система годами оставалась именно такой.

Деньги, золото и макры подлежали конфискации в пользу казны. В процессе превращения эти ценностей в казну часть финансовой составляющей неизвестным науке способом терялась.

Со склада вещдоков годами воровали оружие и наркотики. Работники этих складов всегда лишь пожимали плечами и представляли результаты проверки о том, что английский порошок, опий и каннабис сгрызли матёрые мыши в состоянии наркотической ломки, а оружие сгнило и проржавело до состояния трухи от влажности в сыром подвальном помещении.

Автомобили, изъятые в ходе следствия, ставились на площадке за прокуратурой и за них вообще никто не отвечал. Постепенно авто теряли детали, колёса, запчасти и так далее, но если спросить об этом прокурорских, они ответят, что именно в таком виде автомобиль и был изъят у преступников. То есть остановили их после погони, причём у машины нет всех четырёх колёс, потому что при аресте никто внимание комплектации авто не уделял, а преступники пытались скрыться бегом, поддерживая остов машины на