Милена Завойчинская - Дом на перекрестке (трилогия) Страница 23

Классно! Мышцы были рельефными, упругими, кожа гладкая. Только пыльная. Ага, я еще и потрогала. Ну, блин, слишком велико было искушение, поэтому я ладошкой провела по плитам грудных мышц, потыкала пальчиком бицепсы. Рассмотрела кисти рук — крупные, пальцы длинные, довольно широкая ладонь, на внутренней стороне небольшие мозольки на подушечках, и одна сбоку на среднем пальце правой руки. Видно он писал много, но и что-то железное часто держал в руках. Хорошие руки, мне понравились.

Снова оглянувшись на дверь, а то ж позора не оберешься, если застукают, обвела указательным пальцем контур кубиков на животе. Не всех, правда, а только тех, что выше талии. Я все-таки девушка приличная, уж прямо совсем, куда не надо, не полезла. Да и вообще, мужчинке-то все равно, а меня саму потом эротические сны замучают.

— Что же мне с тобой делать-то, а? — тихо спросила, разглядывая спокойное лицо. — Как-то же нужно тебя разбудить. Ведь не зря же мы тебя обнаружили?

Ответа я, разумеется, не получила, никакого озарения тоже не пришло. Поэтому я снова погладила пальцем его ключицы и сняла с шеи медальон, чтобы спокойно рассмотреть. Повертев в руках, осмотрела его со всех сторон. Старое золото потемнело от времени, но, даже не смотря на это, было видно, что сделано украшение очень аккуратно и тщательно. И в золотой ажурной клетке перекатывался красный камушек. Интересно, это рубин? Я щелкнула замочком и вытрясла самоцвет на ладонь. Прозрачный красный камень с множеством граней был очень хорош и необычен. Было ощущение, словно у него в глубине светился крохотный огонек. Точнее даже не светился, а как будто тлела искорка. Вот как уголек, который уже не горит, но еще не до конца остыл.

Взяв двумя пальцами самоцвет, я подняла его, рассматривая на свету, и в этот момент внизу что-то громыхнуло, и громко выругался Тимар. Похоже, что-то уронил. А я, вздрогнув от неожиданности, выронила камушек, который тут же укатился под кровать. Черт! Теперь придется лезть туда доставать, а там, небось, пыль. Мысленно костеря Тимара и его неаккуратность на все лады, я полезла за самоцветом и снова выругалась, но уже в голос. От удара об пол он разломился, и сейчас под кроватью лежали две полых внутри половинки. Оказалось, что внутри камушек был полый. А вот где то, что в нем светилось — это вопрос? Я осмотрела все пространство, даже рукой пошарила и ничего. Вот ведь!

Я растерянно повертела в руках рубиновые «скорлупки», не зная, что же мне теперь делать. Надо Филю звать, он у нас все-таки магическое существо, может что подскажет? А пока…

— Парень, ты прости, я не специально, честное слово, — погладила я спящего мужчину по щеке. — Вот если бы ты не спал, я бы тебе все объяснила, а так могу только извиниться.

Реакции никакой не последовало. М-дя.

— Эх… Ну ладно, пошла я. Все что я могла у тебя испортить — уже испортила. Так что пойду, от греха подальше, — помедлив секунду и смущаясь от собственной безнаказанности, я наклонилась и снова поцеловала спящего мужчину в губы.

И тут… Ресницы его дрогнули, распахнулись глаза, а в следующую секунду его рука вцепилась мне в горло и начала душить. Мать моя женщина!!!

Вцепившись двумя руками в сжимающие мое горло пальцы, я пыталась их отодрать. Больно же, и воздух… А-а-а, я дышать хочу! Я вообще не хочу умирать. Это же так обидно, разбудить мужчину, который столько лет спал для того, чтобы он же меня и задушил! Перед глазами уже плавали черные круги, в ушах гудело, и закралась мысль, что сейчас, наверное, передо мной пронесется вся моя жизнь. Как в книжках пишут, потому что пришел мой смертный час. Но почему-то ничего не проносилось, кроме все тех же черных кругов, и я поняла, что даже умереть нормально не могу. А буду задушена вот так вот глупо, неизвестным красивым парнем, которого я же и вернула к жизни. Где же ты моя сковородочка?! Последнее, что я услышала, перед тем как провалиться в черноту, был истеричный кошачий рев.

По моему лицу неприятно и влажно скользила какая-то крошечная тряпочка. Или не тряпочка, а скребок какой-то. Но мягкий и мокрый. И я, брезгливо поморщившись, открыла глаза, чтобы тут же их зажмурить. Перед моим носом маячило что-то усатое, мохнатое, зубастое и глазастое. Я даже вздрогнула от испуга. Ох! Да это же Филя, вылизывает мое лицо.

— Вика, Вика, — заголосил Филимон, заметив мое движение. — Ты жива! Ой, как я испугался!

— Вика?! — тут же донесся взволнованный голос Тимара, и я все-таки открыла глаза.

Взъерошенный перепуганный Филимон сидел на подушке, и лапкой трогал мой лоб. Возле кровати стоял Тим, хм, с подбитым глазом и разбитыми губами. О Господи, а Тимара-то кто избил?

И тут я вспомнила! Судорожно села, заполошно огляделась, чтобы спросить, где этот псих ненормальный, который кидается на девушек, и встретилась с ним взглядом. Блондин сидел в ногах кровати и внимательно смотрел на меня. Одеться он не удосужился, да и не во что ему, насколько я знала, поэтому лишь обернул простынь вокруг бедер.

Я в ужасе смотрела на него, а из горла вырвался какой-то сдавленный хрип. На самом-то деле это я заорала, но почему-то ора не получилось, только вот этот невнятный хриплый звук вырвался. А еще ужасно болело горло, словно я перца в чистом виде наелась, и ужасно хотелось пить, и… И хотелось сбежать и спрятаться. А этот маньяк сидел и смотрел…

И я, цепенея от страха, тоже смотрела на него. И вот в этот момент он совершенно не казался мне привлекательным. Сволочь такая!!! А я еще целовала его, и снился он мне. Тьфу! На левой щеке блондина красовалась глубокая царапина, нижняя губа прокушена маленькими клыками, и из этих четырех дырочек выступили уже подсохшие капельки крови. Я опустила взгляд чуть ниже — на плечах и груди тоже глубокие борозды. Ай да Филечка, ты ж мой хороший! Ты у меня сливки теперь по первому желанию будешь получать… Та-а-ак, а Тиму кто глаз подбил? Я опустила взгляд на руки этого… убивца. На правой немного содрана кожа на костяшках. Ага, значит, и Тиму досталось от него. Ну, гад!

— Вика, ты как? — Тимар присел рядом, чуть подвинув Филю, и с тревогой вгляделся в мое лицо. — Шея болит? Говорить можешь?

— Болит, — хотела сказать я, но вместо этого из горла опять вырвалось какое-то хрипение. Блин, я что, голос потеряла?

— Тимар, не приставай к ней. Вике сейчас не стоит говорить, ты же видишь горло пережато, — Филя смотрел куда-то на мою шею, и я тоже протянула руку и потрогала. Поморщилась. Уй, как больно-то. И синяки, наверное. — А все ты! — фамильяр злобно зыркнул на блондина.

— Леди? — подал, наконец, голос мой несостоявшийся душитель. — Прошу простить меня. Я не собирался убивать именно вас, просто очнулся и… Руки автоматически сработали.

Голос у него был потрясающий — густой, обволакивающий. Если бы этот гад не был таким гадом, то я бы стопроцентно впечатлилась. Но учитывая наше предыдущее общение, лишь настороженно смотрела на него. Ага, автоматически… То-то руки продолжали «работать» пока Филимон и Тимар пытались его оттащить от меня. И Тимар под глаз получил тоже, наверное, автоматически. Надеюсь, хотя бы Филя не пострадал, он все-таки маленький и хрупкий. Это он только по характеру наглый и хабалистый.

— Леди, вы позволите осмотреть вашу шею? А то меня ваши телохранители к вам не подпускают. Обещаю, что не причиню вреда, — он встал, не дожидаясь моего ответа, и шагнул ко мне.

А я, даже не успев понять как, шарахнулась от него и слетела с другого края кровати. Настороженно замерла. Он тоже замер и виновато развел руками.

— Леди, я действительно сожалею об этом инциденте. Я очень виноват перед вами.

— Держись от нее подальше, — Тимар тоже встал и смотрел на блондина, нервно сжимая и разжимая кулаки.

— Вика, давай мы тебе шею живой водой протрем? А? И глоточек сделаешь? Тимар уже и принес ее, мы просто не успели, — Филя разговаривал со мной как с ребенком, таким уговаривающе-сюсюкающим был у него голос.

А я, наконец, огляделась. И оказалось, что находимся мы в моей комнате. И вот тогда возникает вопрос — кто меня сюда принес? Я поморщилась и снова прикоснулась к шее. Больно… На моем туалетном столике стояла бутылка с живой водой, которую я принесла от водяного в прошлый раз. Поэтому я, с опаской поглядывая на мужика, прошла и, смочив ею ватный диск, обработала бордовые следы от пальцев на своей шее. Ну и глотнула на всякий случай. А эти трое продолжали наблюдать за мной от кровати.

— Ну, вы и… — я помедлила, пытаясь подобрать ругательство, которое бы лучше всего охарактеризовало мое отношение к этому типу. Голос прорезался, но был еще сиплый.

— Леди Вика, — перебил он меня.

— Для вас я — Виктория. Викой я позволяю себя называть только друзьям, а вы в их число не входите, — буркнула сердито. Глупо конечно, но хоть как-то показать ему свое отношение.

— Хорошо, леди Виктория, — покладисто согласился он. — Я клянусь, что не причиню вам вреда. И чтобы немножко искупить вину прошу вашего разрешения полностью залечить вам шею. Это не сложно, только, — он помялся, — мне нужно прикоснуться к ней.