Владимир Поселягин - Офицер Красной Армии Страница 23

Достав ракетницу, я вставил в ствол патрон с сигнальной зеленой ракетой и, положив рядом, снова приник к прицелу снайперки, осматривая уничтожаемую колонну. Передовая машина, полуторка, стояла на дороге, с кузова свешивалось пара тел, больше лежало рядом, остальные прятались на обочине. Но она была не глубокой, и пулемётчики видели залёгших полицаев. Как раз в это время на моих глазах один из пулемётчиков прошёлся по обочине, понимая пулями пыль. Заметив, что после его работы двое ещё шевелятся, добил их, после чего стал смотреть, что происходит на дороге дальше. Один броневик горел, два стояли неподвижно, хотя у одного и была повёрнута башня в нашу сторону, но он не стрелял. Танк тоже молчал. Большая часть грузовиков была уничтожена, шесть из них горели, раздавались выстрелы разрывавшихся в огне патронов и снарядов. К одному из горевших грузовиков была прицеплена противотанковая малокалиберная пушка.

— Пора, — пробормотал я и, подняв руку с ракетницей, выпустил в небо ракету. Колонна была подавлена, и ответного огня фактически не было, не кому было отбиваться. За пятиминутный огневой налёт были выбиты все участки сопротивления.

Почти сразу огонь начал стихать, через минуту начали раздаваться команды и вперед выступили два мотострелковых взвода для зачистки дороги. С этой минуты время для нас понеслось вскачь.

Как оказалось мою личную просьбу бойцы постарались выполнить. Я их попросил при возможности не повредить технику, хотя бы три-четыре единицы взять трофеями. Три мотоцикла были целы, побиты только седоки. Да ещё удивили танкисты-пулемётчики, основной отряд бронероты остался с обозом, что бросились осматривать танк и броневики, сообщив, что танк и один броневик целы, хотя экипажи уничтожены. У них шла кровь из носа и ушей. Так же была относительно цела полуторка. Кроме побитых пулями бортов кузова, ещё была пара пробоин в дверях кабины. Вот из остальных грузовиков более-мене целы были всего два. Да и то нужно менять скаты, снимая их с других грузовиков и при возможности снять и заменить так же стёкла в кабинах. А так водители их признали целыми. Самым крупным сюрпризом оказались все три колёсных транспортёра с прицепами. Они вообще были целыми. Лучшие стрелки одного из мотострелковых взводов, что держал оборону в месте, где двигались эти машины, просто перестреляли водителей и пассажиров в кабинах. Кузова у транспортеров были пусты, в них находились только какие-то ящики, как позже оказалось с боеприпасами, включая мины к двум миномётам.

Отдав необходимые распоряжения, трофеи собирал взвод снабжения, чтобы потом распределить их среди подразделений согласно моим распоряжением, встав на обочине, я смотрел, как ко мне ведут немецкого офицера. Майора, судя по погонам, на чёрном кожаном, испачканным грязью плаще. Это был единственный живой немец, что был взят нами. Мотострелки, что выполняли зачистку, имели жёсткий приказ пленных не брать, если только офицеров. Приказ они этот выполнили до последней запятой. Я начинаю уважать своих недавно освобожденных парней. Молодцы. Если так и дальше пойдёт, мы горы свернём.

— Через час выдвигаемся следом за обозом, — приказал я подошедшему Смелову. — Заканчивайте со сбором трофеев, ремонтом повреждённой техники, что берём с собой и уходим, а я пока с немчиком поговорю.

— Дозоры с дорог снимать?

— Пока мы не отойдём, пусть продолжают нас подстраховывать. Кстати, на левом фланге у Путянина пулемёт замолк, что там?

— Заклинило.

— Понятно. А вот секреты можно снимать, они уже не нужны.

В случае если немцев могло быть большее количество, я оставил секреты на местах нашего отступления, чтобы в случае чего они отсекли преследователей. Ситуации ведь могут быть разные — где-то кто-то недоработал или недопонял, кто-то спраздновал труса или понадеялся на авось. Пушки или пулеметы заклинило, вон как у Путянина, что-то не сработало и не взорвались мины, живых немцев после первого и главного удара оказалось больше и они оказали организованное сопротивление. Много может быть причин и мне как командиру нужно пред боем о них подумать и принять контрмеры. То есть, надо продумывать запасные варианты на случай неблагоприятного развития событий — секреты для уничтожения отступающего или удирающего противника, засадную роту недалеко от места событий, бойцов у меня хватает с избытком, которая, если понадобиться, подведёт встречную атаку на контратакующего противника. Продумать пути отхода и места сбора бойцов при совсем плохих обстоятельствах. Всё это должен знать командир и составить несколько схем в случае разных поворотов сюжета в бою, причем не только составить планы разного развития боя, но и довести их до командиров подразделений, чтобы они знали что делать и реагировали на мои сигналы без колебаний.

— Хорошо, — кивнул Смелов и, осмотревшись, не уверенно сказал, с вопросительной интонацией. — Я что-то Игнатьева в последнее время не вижу.

— У него своя задача стоит. Не мешай… Ты лучше к работе приступи. Вот твои из взвода снабжения рукой машут, похоже, ещё что-то интересное нашли, — как только Смелов отошёл, прежде чем идти и допрашивать пленного майора, я обвёл взглядом колонну, и зло усмехнувшись, сказал. — А дальше начинается моё любимое дело. Квест.

Немец молчал минут пять, но разговорить его всё же удалось, крепкий оказался. Сержант Ней, наш штатный переводчик, морщась, переводил слова сломленного майор. То, что он говорил, мне не нравилось. Вечно я все действия немцев по полочкам разложу, а они всё по-своему сделают.

— Ну что тут, собираемся? — спросил подходивший к нам Семенов.

Так как пушки было всего две, да один пятидесятимиллиметровый миномёт, захваченный нами в лагере военнопленных, то как самый опытный именно капитан корректировал цели для каждого орудия, пользуясь посыльными. Командир батареи из двух орудий и миномётный расчёт довольно неплохо поработали, это им в плюс, но вон профессиональных корректировщиков у нас не было. Вернее был один, это Семенов, который и организовал столько блестящий огневой налёт. Я видел, как мины ложились на обочине, выбивая залегших немцев. Учиться парням надо, учиться самим работать.

— Да, собираемся. Идём в Красятичи, — и добавил себе под нос. — Как раз удачный момент.

— Что сказал немец? — насторожился Семенов.

— Они не из Красятичи, там гарнизон на месте. Он кстати, как и в лагере из неполной роты состоит, из двух взводов. Зато вещевое имущество роты, что мы не обнаружили в лагере, большей частью находится в Иванкове. Тылы охранного батальона там, как и сам штаб.

— Не понял, так эти немцы не из Красятичей?

— Нет, я тебе более того скажу, они из Иванкова. Гарнизона в Красятиче нет, он отправлен на наши поиски, мы ведь полицаев побили в двух сёлах, вот они и ищут, а полицаи что обследовали уничтоженный лагерь, смогли связаться только с Иванково, вот оттуда и вышла усиленная охранная рота.

— Это получается… — задумался капитан. — Перед нами открыта дорога?

— Полицаи в основном, а те вояки сам знаешь какие. Да, ты прав, дорога до Иванкова, а соответственно складов трофейного имущества для нас открыта. Тут прямое шоссе между сёлами. Думаю, сегодня заскочим в Красятичи, а после обеда и Иванков посетим, взяв его под свой контроль. Пойду сам, с мангруппой Воронина на всей технике что добыли. Тут медлить нельзя. Обстановка молниеносно меняется. Остальные подразделения пешим порядком поведёт Смелов следом за нами.

В это время ветер сменился и дым от горящих машин понесло к нам. Кашляя мы отошли в сторону, где было посвежее.

— Там три тягача-грузовика захватили, вроде французские. Все три тебе отдаю. Ещё пара миномётов нашли, вот их из кузова достали и на обочине сложили, а так же противотанковая пушка. Принимай новую матчасть. Криворук уже всё подготовил.

— Я иду с вами?

— Да, поэтому и велю подготовиться. Кстати, что там с третьей 'полковушкой'?

— Ремонтные артиллерийские мастерские её спасут, а так… Там осколком накатник повредило. Так что она всё ещё строит у озера из которого мы её достали, расчёт пытается что-то сделать, но… — расстроенно махнул рукой Семенов.

— Ещё найдём, на складах такое вооружение тоже должно быть. Значит так, обе немецкие пушки в противотанковый взвод, вторую я смотрю отцепили и откатили от горящего грузовика, миномёты… В общем, сам знаешь что делать, командуй.

Семенов убежал в конец колонны, созывая своих артиллеристов, они практически на ходу должны были принять новое вооружение, а я, вытащив финку из голенища сапога, подошёл к языку, и с безразличием поглядев немцу в глаза, вогнал ему клинок в сердце.

— Немец стойкий был, уважаю, — сказал я бойцам, что присутствовали при допросе. — Отнести его в сторону, и аккуратно положите. Он достоин этого. Не трусом был.