Алексей Карасов - Разгильдяй Страница 23

Подставной, из публики. Сейчас полковник залезет мне за пазуху и вытащит, например, курицу. Это он так думает. Я думаю иначе. Он вытащит хорошую плюху. Плюхи у меня получаются красивые, много раз тренировался плюхи давать.

Полковник влез:

— Вы, видимо, Виктор Александрович, находитесь в затруднительном положении?

— И в чём затруднение, господин полковник?

Озадачился полковник. Чего-то пошло не по его сценарию? Блох бы тебе полковник ловить. Ну, видимо, ещё половишь. Потренировался бы с блохами, понял бы как в жизни планы составлять.

Официант подносит счёт на блюдечке с голубой каёмочкой. Нет конечно. На серебряном подносе. Гляжу на счёт. Ничего экстраординарного. Но, сработаем по сценарию полковника:

— Вы, что, господа! В суп бриллианты положили? Бриллианты я не заказывал. У меня своих мешками. (как ни странно, это правда)

А полковник, прямо акула. Наживку заглотил. Он конечно думает, что наживка это я. А я думаю, не послать ли вместо меня пулю?

Во внутреннем кармане пиджака портмоне, под левой мышкой пистолет. Сую руку за отворот и ещё не знаю, куда дальше, во внутренний карман или под мышку. Если бы полковник изображал леопарда с щупальцами, то я точно полез бы под мышку. А полковник, пока акула, пусть живёт.

Ну, да ладно. В следующий раз под мышку руку протяну. Залезаю в карман, достаю бумажник, вынимаю денежку и отдаю официанту.

Ну, полковник! Ай, да полковник. Он, наверно, так же подглядывал за девками в деревенском сортире. При его профессии надо быть невозмутимым.

— Открываю у Вас кредит. Мне на счёт записывайте. Потом проверю. Если не будете воровать, при хорошем поведении, на чай достанется.

Официант как будто ожидал чего-то другого. Но, спохватился, схватил денежки и убежал.

На полковника жалко смотреть. Бывшая акула превратилась в амёбу. Но, пока размер амёбы с акулу. Может захватить сразу и целиком.

Зову официанта:

— Любезный, мне скучать придётся около часа. Чего-нибудь от скуки имеется?

Официант уставился на полковника.

— Любезный. Я к Вам обращаюсь, а не господин полковник. На меня смотрите.

Официант то на меня, то на полковника смотрит:

— Чего изволите, Ваше сиятельство?

— Газеты у Вас имеются?

Полковник ожил. Амёба превратилась в некоторое подобие дворняги. Ещё не знает то ли кусать, то ли лаять.

— А как же, Ваше сиятельство, конечно.

— Какую никакую свежую, а не с прошлогодними протухшими новостями.

— Из свежих только иркутские, вчерась загружали.

— Ну, давай, да в счёт запиши. Как счёт закончится, я проверю и снова кредит дам.

Графинчики на столе с чем-то прозрачным, в некоторых уже на донышке. Только инопланетяне думают, что в графинчиках вода.

Выходит, вчерашние газеты у них свежие. Разбаловали меня на Земле. Как что плохо, сразу, через несколько минут сообщают. О хорошем ни разу не сообщали, наверное не было хорошего.

В зале стало шумнее. Значит спало напряжение. Или к графинчикам поприкладывались и полегчало им. Подбежал официант и подал газету. Борода напротив зашевелилась. Это Трифон Степанович изволит говорить:

— Виктор Александрович, Вы опять за своё. Мы с Вами поговорим, пока сидим. Вам скучно не будет. Люди в ресторан общаться ходят, а Вы за газету.

— Что ж, Трифон Степанович, со всеми Вашими словами я согласен. Только гусь свинье не товарищ, так же как пеший конному, а пьяный трезвому.

Полковник ожил:

— Ну, так и Вы выпейте, любезный Виктор Александрович.

— Виноват, господин полковник, натощак с утра не пьют даже лошади.

— Какое утро? Виктор Александрович! Вы опять шутите. Вечер уже. Шесть часов пополудни. А Вы утро.

— Ну, что же, Вы господа, видимо запамятовали. Я поднялся около трёх. Значит для меня утро. И потом, натощак пить это признак алкоголизма. Не находите?

Господа задумались. Полковник пытается меня расшевелить:

— Виктор Александрович, позвольте полюбопытствовать Вашими замечательными перстнями. Каким образом такие дорогие камни оказались у Вас? Наверное наследство?

— Вы, господин полковник, наверное хотите, чтобы я вспомнил все известные рурские поговорки. Извольте: Любопытство не порок, но большое свинство. Длинный язык вредит шее. Меньше знаешь крепче спишь. Враг подслушивает. Болтун находка для шпиона. И так далее, дорогой мой полковник. Вы документы мне не предъявляли, может Вы английский шпион? Есть у Вас справка, что Вы не английский шпион? Предъявите пожалуйста справку, а потом любопытствуйте. Русому человеку ничего не жалко. Если докажете, что Вы русский, могу открыть кредит.

Полковник замолчал. Обдумывает, чего я такого наговорил и не всё понял. Дремучие они. Надо родиться в век атома и электроники, чтобы понять меня. Или я недооцениваю местных прохиндеев?

Капитан забеспокоился:

— Я знаю уважаемого полковника по совместной службе. Он всю войну прослужил у меня на виду. Я в море, он на базе. И почему Вы опасаетесь его как английского шпиона? Скорее японского.

Тут и полковник ожил:

— Почему английского Виктор Александрович? Уважаемый.

Прямо дети, ей богу. Нашли к чему зацепиться:

— Да, какая разница господа, к слову пришлось, не надо цепляться к словам. Я понимаю Вы выпили, хочется поговорить, с удовольствием устроить скандал, бить посуду и ненавистные, свинячие английские рыла. Но, я то, ещё трезвый, господа. Мне рано разговаривать, уж тем более бить морды, если угодно японские.

Полковник не отстаёт:

— Нет, не увиливайте, Виктор Александрович, от ответа, извольте объяснить почему английского?

— Прошу Вас господа, успокойтесь. Вы пьяны. Если не успокоитесь, вынужден просить пересадить меня за другой столик.

— Официант!

— Чего изволите, Ваше сиятельство?

Молодец, службу знает и знает, кто деньги платит, тот и хозяин. Он уже распределил прибыли по моему счёту.

— Видите ли, любезный! Господа слегка выпили и желают поскандалить по этому поводу. Я, как видите, ещё трезвый и скандалить не собираюсь. Пересадите, пожалуйста, меня за приличный столик, где пьяных не наблюдается.

Зал опять затих. Желают насладиться каждым мгновением, да что там мгновением, мигом одним. Бедные они несчастные, сериалов про плачущих богатых не смотрели. Вот и приходиться питаться слухами, сочиняя подробности. А уж скандал, да ещё присутствовать на нём! Это, по ощущениям, примерно так же как присутствовать на матчах чемпионата мира на Земле.

Официант не знает, что делать, куда бежать и что сказать. И опять смотрит на полковника.

— Правильно смотрите любезный! Этот пьяница главный скандалист. Подумать только, негодяй представляется жандармским полковником. На станции надо полицию позвать, в железа мошенника.

Если мне доведётся доехать до конечной точки маршрута, кстати, куда поезд путь держит? Вся прислуга одуреет.

— Любезный, Вы собираетесь, хоть что нибудь предпринимать?

— Ваше сиятельство, нет мест свободных.

Повысим голос и дожмём полковника:

— Вы хотите сказать, что я должен терпеть эту пьяную скотину? Если так, то за Ваш счёт любезный. Сколько заплатите за это?

— Ваше сиятельство, я не понимаю, какие деньги?

— Выходит мне нет места в поезде. Выходит из за этого мошенника я должен ехать в другом поезде?

Вагон наслаждается. Бенефис главного героя. Поднимается ещё один с бородой, погонами и блестящими пуговицами. Полковник тоже встал.

— Я прошу Вас успокоиться молодой человек. Указываемый Вами человек, действительно полковник жандармерии, корпуса его императорского величества.

Да, ты борода тоже надрался. Ну, получите по полной:

— Значит, Вы Ваше превосходительство отвечаете за скандал учинённый этим пьяным офицеришкой?

Тыкаю пальцем в лицо полковника. Медленно подношу палец к лицу. Почему медленно? Полковник должен успеть среагировать. Полковник нажрался, время реакции две секунды. Если бы полковник был уголовником, то заехал мне в торец. Полковник интеллигент, значит отшатнётся. Я ему подножку подставил и слегка наклонил в нужную сторону.

Как и ожидалось, полковник валится на столик, стоящий сзади. Там сидит дама, комплекции соответствующей полковнику, с кавалером. Напротив дамы сидят два казачьих офицера.

Полковник удачно падает на столик между дамой и кавалером. Опрокинул графинчики, бокалы, фужеры. Зазвенела битая посуда. Оглушительный визг дамы. Кавалер, будучи в известном подпитии тоже начал вопить. Потому, что испорчен сюртук, репутация и вообще жизнь дала трещину.

Я уселся на пол, залез под стол и громко говорю:

— В морду его, в морду.

Сильно бью барахтающегося полковника по щиколотке. Полковник завопил, замахал руками, стараясь ухватиться за что-нибудь. Как и ожидалось он сорвал с дамы то, что здесь называется платьем. Полетели блестящие брызги.