Александр Бушков - Д`артаньян – гвардеец кардинала. Книга вторая Страница 23

Послышался короткий вопль, словно нечаянно придавили кошку. Слуга, выглядевший уже не таким сонным, сидел на своем естественном седалище, разбросав ноги, глупо таращась на д’Артаньяна и прижимая ладонь к ушибленной щеке, которая на глазах становилась синей.

– Подслушивать нехорошо, – наставительно сказал д’Артаньян, заведомо зная, что его поучения ни к чему не приведут, ибо слуги как подслушивали у замочной скважины с начала времен, так и будут это делать, пока стоит мир.

Пишегрю выскочил следом в совершеннейшем расстройстве:

– Д’Артаньян, погодите! Не можете же вы просто так уйти! Ведь если Росне или кого-то из его людей схватят, они меня выдадут, мерзавцы, чтобы спасти свою шкуру! А я вам еще пригожусь, вот увидите!

– Честь имею сообщить вам, господин маркиз, что их уже схватили, всех до одного, – сказал д’Артаньян, кланяясь.

– Но ведь…

– Не тряситесь, Пишегрю, – сказал гасконец презрительно. – Вы что, не поняли? Вас бы давно уже навестили господа стражники, но я вовремя договорился с комиссаром насчет кое-каких тонкостей следствия… Смотрите только, не разочаруйте меня!

И он вышел на улицу, где Планше держал поводья его коня, а рядом стояли Любен, слуга де Варда, и лакей Каюзака, такой же рослый, как хозяин.

– Итак? – спросил де Вард.

– Ну разумеется, – сказал д’Артаньян. – Наш друг милорд Винтер. Он все еще обретается на улице Вожирар, дом семьдесят пять.

– Черт возьми! – рявкнул великан Каюзак. – У меня чешутся руки вышибить там дверь и…

Его прервал отчаянный, полный смертельного ужаса вопль, раздавшийся в доме, который д’Артаньян только что покинул. Не теряя ни мгновения, ничего еще не соображая толком, гасконец бросился назад.

Навстречу ему, оглушительно топоча, несся слуга, не то что стряхнувший сонливость, а бодрый и проворный, как сто чертей. Завидев д’Артаньяна, он отбросил окровавленный кинжал, повернулся и кинулся вверх по узкой кривой лестнице.

Д’Артаньян вломился следом за ним в прихожую, но далее преследовать не стал, кинувшись к распростертому на полу Пишегрю в испятнанной кровью несвежей рубашке. Опустился рядом с ним на колени и поднял его голову.

И с первого взгляда определил, что помощь тут не поможет, – перед ним было безжизненное тело. Вскочив, он бросился в комнату маркиза и, увидев распахнутое настежь окно, не колеблясь, выпрыгнул на улицу тем же путем, каким только что проследовал убийца.

Ну да, так и есть: слуга сломя голову несся в сторону церкви Сен-Северен, где у него были все шансы затеряться в паутине переулков. Д’Артаньян помчался следом, вопя:

– Стой, мерзавец! Стой, кому говорю!

Беглец, бросив на него через плечо испуганно-злой взгляд, наддал, как вспугнутый заяц. Сообразив, что кричит зря – кто в таких случаях остановился бы? – д’Артаньян вспомнил другой более надежный способ и заорал что было сил:

– Держи вора! Лови его! Держи вора!

Призыв к подобному развлечению испокон веков будоражил кровь не одних лишь парижан. Пожалуй, мало сыщется на земле людей, в ком не взыграет азарт охотника, особенно если учесть, что всякий, кто гонится за вором, каков бы ни был в обычной жизни, становится на короткое время словно бы полноправным блюстителем закона и порядка…

Ничего удивительного, что все, кто находился поблизости, восприняли крики д’Артаньяна, как обученный конь под рейтаром – рев боевой трубы. Добровольные помощники хлынули со всех сторон, вопя и сталкиваясь, еще плохо представляя себе, кого именно следует ловить из находившихся на улице, – и гасконец с радостью увидел, что бегущий шарахнулся от выскочившего ему навстречу здоровенного мясника, сбился с аллюра, метнулся в сторону, в переулок, теряя драгоценное время на петлянье меж преследователями…

И припустил быстрее, придерживая немилосердно колотившую его по ногам шпагу.

По булыжной мостовой загрохотали подковы – гасконца обогнали конные де Вард и Каюзак, вихрем летевшие прямо на толпу брызнувших во все стороны добрых парижан. Проносясь мимо бегущего, Каюзак опустил ему на темя свой увесистый кулак – и убийца кубарем покатился по мостовой, пока его не остановила тумба на углу.

Добежав наконец, д’Артаньян опустился на корточки и воскликнул недовольно:

– Черт возьми, вы его прикончили, Каюзак!

– Да ничего подобного, – пробасил великан, проворно спешиваясь. – Самый живучий на свете народ, д’Артаньян, – как раз убийцы. Можете мне поверить, я их столько перевидал… У каждого из них душа гвоздями к телу приколочена, тот, кто отнимает чужую жизнь, за свою цепляется, как за спасение души…

– По-моему, он прав, – поддакнул де Вард, присмотревшись внимательно. – Мерзавец живехонек… Эй ты, вставай! А вы все разойдитесь, живо! – обернулся он к столпившимся вокруг зевакам. – Служба кардинала! Кому неймется от любопытства, может потом навести справки в Бастилии!

После этих слов – и при виде красных плащей – толпа стала редеть, хотя кое-кто, уходя, и бормотал себе под нос нечто такое, что вряд ли позволяло зачислить этих буржуа в ряды кардиналистов. Как бы там ни было, но переулочек быстро опустел.

– Эй ты! – рявкнул д’Артаньян, бесцеремонно поднимая слугу за шиворот с мостовой. – Хватит притворяться! Ишь, глазами хлопаешь! Зачем ты убил маркиза?

Слуга смотрел на него затравленно и зло, и этот взгляд убедил гасконца, что дело определенно нечисто, простым подкупом его, пожалуй что, не объяснить…

– Позвольте-ка мне, д’Артаньян. – Каюзак бесцеремонно отобрал у него пленника и встряхнул его, как куклу. – Слушай внимательно, я тебе сейчас объясню, как это делается на войне… Вон там – лавка канатчика, видишь вывеску? Сейчас я пошлю слугу раздобыть у него добрую веревку и вздерну тебя на этих вот воротах не хуже мэтра парижского палача. Мне, знаешь ли, не раз приходилось на войне вздергивать шпионов и разных там гугенотов… На войне палачей нет, приходится самим справляться… Ну, что уставился? Ты слишком незначительная персона, чтобы определять тебя в Бастилию или хотя бы к ближайшему комиссару. Сами управимся. Или ты решил, что у людей вроде них будут неприятности из-за такой твари, как ты? Эй, Эсташ! – повернулся он к своему слуге. – Беги к канатчику за веревкой!

– Сударь, помилосердствуйте! – отчаянно завопил убийца. – Я расскажу все, что потребуете!

– Ага! – удовлетворенно воскликнул Каюзак. – Так и знал, что старые способы – самые верные! Мотайте на ус, д’Артаньян: когда будете на какой-нибудь войне, вспомните, что нет лучшего приема развязывать языки! Ну, говори, мерзавец, кто тебе платит! Не мог же ты заколоть своего старого хозяина просто так.

– Антуан мне велел присматривать за ним, и, если он кому-то проболтается…

– Какой еще Антуан?

– Мой брат… Он служит в доме герцогини де Шеврез… в том доме, который она использует для…

– Подождите, Каюзак, – вмешался д’Артаньян. – То-то этот мерзавец мне кого-то явственно напоминал… Теперь я вижу, что фамильное сходство и в самом деле имеется, и несомненное… Должно быть, этот молодчик крайне высоко ценит родственные узы, если ради них решился на подлое убийство… Это тот самый дом, понятно вам?

– Улица Вожирар, семьдесят пять? – догадался де Вард.

– Именно! – ликующе воскликнул д’Артаньян. – Позвольте, Каюзак, теперь я сам с ним побеседую, ибо предмет беседы мне близко знаком… Эй ты, как тебя зовут?

– Франсуа…

– Этот господин не шутит, Франсуа, – сообщил д’Артаньян. – Ничуть. Мы тебя и в самом деле вздернем в два счета – кто станет отбивать у нас схваченного на месте преступления убийцу? Наоборот, добрые парижане из любви не столько к закону, сколько к увлекательным зрелищам еще и помогут нам как содействием, так и дельным советом…

– Господи, я же сказал! – взвыл слуга. – Во всем признаюсь, только помилуйте! Дайте слово дворянина!

Они переглянулись, и д’Артаньян, видя на лицах друзей молчаливое одобрение, решительно сказал:

– Черт с тобой. В конце концов, покойный Пишегрю был редкостной скотиной, и при известии о его преждевременной кончине вся парижская полиция вздохнет с облегчением… Даю слово дворянина, что отпущу тебя на все четыре стороны, если ответишь на все вопросы… и если нам поможешь, – добавил он предусмотрительно.

– Что хотите, сударь! Лишь бы не повредить Антуану…

– Да кому он нужен, твой Антуан! – пренебрежительно махнул рукой д’Артаньян. – Меня интересует дичь покрупнее… Ты подслушивал – значит, все знаешь… Тебе, часом, незнаком этот англичанин по имени милорд Винтер?

– Отчего ж незнаком… – проворчал слуга. – Антуан сказал мне, что милорд ищет проворного человека, который смог бы организовать убийство кого-то там неугодного, ну, я сразу и подумал про своего хозяина. Уж он-то за такие дела брался без колебаний, заслышав звон золота… Я и Антуану услужил бы по-родственному, и мне самому перепала бы пара пистолей… Словом, он меня свел с англичанином, а уж потом я привел туда хозяина, и они договорились… Милорд мне щедро заплатил – не столько за услугу, сколько за то, чтобы я присматривал за хозяином и, вздумай он кому-то выдать милордовы секреты…