Богдан Сушинский - Восточный вал Страница 23

Прежде чем подняться, генерал-инженер вопросительно осмотрел сидевших по обе стороны от него генералов, словно ожидал, что найдется кто-то, кто решится ответить фюреру вместо него или же подскажет правильный ответ. И генералы насторожились. Все знали, что Кренц — толковый, знающий фортификатор, но точно также всем известен был грубый, вспыльчивый характер этого пятидесятипятилетнего шваба, почти всю свою жизнь проработавшего в своей Швабии инженером какой-то крупной строительной фирмы.

— В зоне создания «Регенвурмлагеря» есть только один более или менее приспособленный к обороне замок. И он уже охвачен четырьмя дотами и одной линией окопов. Понимаю, что этого мало, оборону мы усилим. Но при одном условии, что постоянный гарнизон этой крепости будет сформирован хотя бы за две недели до появления в его окрестностях русских и польских частей, дабы можно было ознакомить его с особенностями подобной фортификационной обороны, особенностями боя в условиях средневековой крепости. Кстати, напомню, — голос Кренца становился все громче и резче, — что упомянутая вами, господин фюрер, Брестская крепость обладала постоянным гарнизоном, который отлично знал ее устройство, ее подземелья, все подступы к ней.

— Что из этого следует? — нервно проворчал Гитлер.

— Что следует? — явно заводился Кренц, забывая, с кем говорит. — Позволю себе напомнить, что, когда, еще во время подготовки плана «Вариант «Барбаросса»[23], генерал фон Паулюс был назначен главным квартирмейстером вермахта, я предложил ему, а также одному из разработчиков «Плана Барбаросса», генералу Марксу, заняться инспекцией и укреплением всех германских крепостей. И Паулюс…

— Куда вас занесло, Кренц? — едва ощутимо толкнул его в бок сидевший рядом Фрицринг. — Только не Паулюс! — едва слышно проговорил он, зная, что после покушения слух Гитлера заметно притупился.

Подрастерявшийся Кренц взглянул на сидевшего слева от фюрера Мартина Бормана и увидел, как тот медленно повел из стороны в сторону своим квадратным подбородком, словно пытался утолить неутолимую зубную боль. Он тотчас же понял свою ошибку: упоминать сейчас, при фюрере, имя сдавшего русским свою сталинградскую группировку и сдавшегося в плен фельдмаршала Паулюса было непростительной глупостью, ударом ниже пояса. Но тут взыграли гонор Кренца и его швабское упрямство.

— Я понимаю, — еще резче произнес он, переведя взгляд теперь уже на фюрера, — что кое-кому неприятно слышать здесь имя фельдмаршала-предателя, ноя констатирую факт. А он таков, что уже тогда я предлагал инженерно укреплять и по-современному фортифицировать все имеющиеся в стране замки и крепости. Считая, что нельзя идти войной против русских, не подготовив страну к оборонительным боям. Но Паулюс, генерал Маркс и, конечно же, сам начальник генштаба Гельдер отвергли мое предложение, считая его пораженческим.

— Претензии теперь предъявляйте только Марксу и Энгельсу, — вновь вполголоса обыграл имя однофамильца основателя марксизма главный фортификатор «Альпийской крепости» Фрицринг.

С минуту Гитлер, не отводя глаз, смотрел на Кренца, как на городского сумасшедшего, пританцовывающего впереди похоронной процессии. Когда он зачем-то нервно ощупал свой боковой карман, возможно, для того, чтобы извлечь оттуда носовичок или таблетки, Кренцу в какое-то мгновение показалось, что сейчас он выхватит оттуда пистолет и пристрелит его.

— Мне, лично мне вы предлагали тогда свой план фортификации? — вдруг угрюмо, медлительно, с сонливым выражением лица, спросил Гитлер, поражая генерала от инженерии непредсказуемостью своей реакции.

— Нет, мой фюрер. Да тогда вы и не стали бы выслушивать меня.

— Правильно, не стал бы. Потому что тогда не время было выслушивать подобные проекты. Точно так же, как и сейчас — не время выслушивать ваши жалобы на Паулюса. Разве что хотите предъявить их бывшему фельдмаршалу лично? Могу походатайствовать перед Сталиным. Садитесь, Кренц. Чем чаще я выслушиваю людей, подобных вам, тем все больше убеждаюсь, что выслушивать вас не следует, поскольку вам понятен только язык приказов. Приказы вам нужны, приказы и только приказы! Поскольку ни один из вас самостоятельно мыслить не приучен, да, пожалуй, и не способен.

— Вам не кажется, что фюрер оскорбил меня? — довольно громко спросил Кренц у своего коллеги Фрицринга, когда они чуть не столкнулись в двери.

Но вместо ответа тот удостоил Кренца такого же взгляда, каким недавно «осчастливил» его сам фюрер.

Скорцени был занят чтением каких-то бумаг, и, чтобы не отрывать его от чиновничьеугодного занятия, Родль молча преодолел просторный кабинет и так же молча положил ему на стол несколько скрепленных листиков.

— Что это вы мне опять подсовываете, адъютант? — нервно подергались глубокие мясистые шрамы на левой щеке начальника отдела диверсий РСХА.

— Это не я, это Черчилль нам подсовывает, причем с каждым днем все настойчивее. Слишком уж навязчиво, должен вам доложить.

Отто пробежал взглядом две первые страницы и похмельно покачал головой.

— Еще один стенографический пересказ передачи английской радиостанции?

— Если быть точным, нескольких передач германского отдела Би-Би-Си и вещающей на рейх радиостанции «Золдатензендер Айне». Преамбулы в этих передачах разные, но в них названы десятки имен одних и тех же людей, которые, по мнению Лондона, состоят в заговоре против фюрера.

— Вы правы, Родль, почти одних и тех же, — задумчиво кивал обер-диверсант.

— Но какие это имена! Можно представить себе, как англичанам хочется, что бы фюрер лично вычеркнул из их списка живых. Лично… вычеркнул!

— Вижу, — вновь обратился Скорцени к тексту расшифровки стенограммы. — Ну, понятно: граф фон дер Шуленбург, Адам фон Зольц, Дитрих Бонхеффер, Карл Герделер, Эрих фон Хаммерштейн-Экворд…

— Замечу, что Хаммерштейн-Экворд — это бывший главнокомандующий сухопутными силами, — напомнил ему адъютант. — Штабисты утверждают, что очень талантливый, своеобразный военачальник, которого давно пора вернуть в штаб сухопутных сил.

— Поверим им на слово, Родль. Кто тут у нас дальше? Фельдмаршал Георг фон Кюхлер…

— Командующий группой армий «Север».

— С этим я немного знаком. Прусский педант, который хорошо смотрелся бы в армии прусского короля начала девятнадцатого столетия. Кто следующий на эшафот? Генерал Отто Херфурт. А это кто такой? — поднял Скорцени глаза на добровольного комментатора списка обреченных.

— Начальник штаба Берлинского округа.

— Тоже важная птица.

— Этого заговорщики действительно могли привлечь в свои ряды, поскольку от него зависело поведение частей столичного округа в ходе путча.

— Логично. Кстати, Родль, уж не с вами ли консультируются английские разведчики, когда готовят эти списки для дикторов радиостанций?

— Увы, не со мной.

— Какая недальновидность сотрудников «Сикрет интеллидженс сервис»!

— Но можете не сомневаться, что с командным составом вермахта, как и с дипломатическим корпусом рейха, они неплохо ознакомились и без моей помощи.

— Следует отдать им должное, — признал Скорцени.

— Кстати, обратите внимание, штурмбанфюрер, что для правдивости англичане подали несколько имен людей, которые уже арестованы, а некоторые даже казнены.

— Вы сказали «для правдивости»…

— Именно так, для правдивости.

— Значит, считаете, что в этих пространных списках…

— И заметьте, что это уже четвертые списки, которые я подаю вам. Некоторые имена, правда, повторяются, но и это тоже лишь для ложной правдивости.

— … То есть вы считаете, что в этих списках есть немало имен людей, совершенно непричастных к покушению на фюрера.

— А также имен людей, истинно преданных фюреру. И вы не можете не понимать этого, штурмбанфюрер.

— Пришлось задуматься над этим, как только вы положили мне на стол еще ту, первую расшифровку.

Скорцени вновь уставился в список выданных англичанами своих естественных союзников, но в это время ожил телефон и в трубке проявился неприглаженный баварский акцент Генриха Мюллера.

— … И что вы по этому поводу скажете, Скорцени? — не стал ударяться ни в какие предисловия шеф гестапо. Причем прозвучал его вопрос так, словно все то время, пока Скорцени знакомился с радиодоносами английских политиков, Мюллер терпеливо ждал, сидя вместе с ним в кабинете.

— Мне и в голову не могло прийти, группенфюрер, что у вас такая мощная агентурная сеть на английских радиостанциях.

— Понимаю, как первому диверсанту рейха вам обидно, что фюрер до сих пор не позволил доставить в Берлин сэра Черчилля.

— Только бы последовал приказ фюрера.

— Не сомневаюсь, Скорцени, не сомневаюсь. Но списочки-то действительно серьезные. Это вам не тот десяток штабистов генерал-полковника Фромма, которых вам удалось выловить по кабинетам штаба армии резерва в день путча.