В. Бирюк - Шантаж Страница 23

Снова не понимаю попаданцев: основная масса туземцев и не могут, и не хотят давать содержательные ответы на вопросы. «Содержательные» в понимании 21 века. Их можно заставить, надавить на них, но этот процесс «раскалывания», даже при согласии источника информации «истечь», регламентирован набором общепринятых ритуалов. Ты его спрашиваешь: «Как пройти в библиотеку?», а он тебе гонит текст про свою родню, про деяния апостолов и про неизбежность наказания в загробном мире. И пока он свою «обязательную программу не откатает»…

Дело сдвинулось только когда перешёл к конкретике: сунул мужичку в руки кусок бересты да писало.

— Пиши письмо. Посаднице в Елно.

— Чего?! К-какое?

— Любовное. Горючее. Как слёзы вашего расставания.

Никогда не специализировался в области литературных стилей русской любовной переписки второй половины 12 века. Образцы деловой переписки этого периода на глаза попадались. Включая известное послание с ответом на обороте той же бересты. Переписка между двумя новгородскими купцами-братьями: запрос одного из них на получение кредита на льготных условиях с развёрнутым обоснованием, и ответ другого: «еби лёжа». В смысле: не выпендривайся. Но это специфическая область — вопросы финансирования. Мои современники по этим проблемам высказываются аналогично. Вот вспоминается мне… Впрочем, не буду. Но тот меморандум от потенциальных поставщиков сразу отправился в мусорку. С одного слова. Однокоренного с вышеупомянутым.

А вот письмо к возлюбленной в стилистике «Святой Руси»… Что можно, что нельзя, какие обороты — общеупотребительные, какие — фривольные, какие выражают скрытое сомнение или холодность… Какие эпитеты возвышенные, «высокого стиля», какие — наоборот… «Лети с приветом, вернись с ответом» — это вульгарщина или невиданный взлёт поэтичности?

«Я пишу тебе, голубоглазая,Может быть, последнее письмо.Никому его ты не показывай.В порубе написано оно».

Это здесь что? «Крейцерова соната»? «Тристан и Изольда»?

Кудряшку верить нельзя ни в чём, какие у них были отношения с посадницей при расставании — неизвестно. Любые упоминания о каких-либо обстоятельствах или персонах могут иметь скрытый смысл. Ну что тут непонятного? Я же не только цифровым кодированием занимался, но и смысловым.

Классика шифрования: слово «танк» — из шифровок. Так обозначали груз эшелонов с первыми «бронированными чудовищами», по легенде — с накрытыми брезентом ёмкостями с жидким горючим. По-английски — танк.

Другой пример: немцы во время войны угоняют молодёжь на работу в Германию, потом в русскую деревню приходит письмо от дочки. Все прекрасно, жизнь великолепна, скоро с братом встречусь. Мать начинает плакать.

— Да чего ж ты плачешь? Вот же, пишет как всё хорошо.

— Сын уже два года как помер. Брат её, с которым она скоро встретиться собирается.

Кудряшок четыре раза переписывал бересту. Перецарапывал. Первый вариант был хоть и в кириллице, но сильно похож на послание жены Потифера Иосифу Прекрасному. Кто не понял — объясняю.

Сильно древние египтяне писали иероглифами. Которые произошли от картинок. Не так давно произошли и не так далеко ушли. Поэтому, когда тоскующая хозяйка поместья пишет своему новому молоденькому хорошенькому рабу письмо с приглашением, то она рисует ряд картинок предстоящего… собеседования. Достаточно подробных и… однозначных. Оригинал приведён у Фейхтвангера, желающие могут приобщиться к самому известному из древнейших образцов амурных посланий.

Меня такой натурализм несколько… Но черновичёк я прибрал — может пригодиться. Не в качестве образца для подражания, конечно… Хотя… «В чужой монастырь со своим уставом…». Лучше уж — с их собственным. Особенно, если он такой… наглядный. Но я хотел несколько большего. Многозначность нужна, недоговорённость, «намёкнутость». Кудряшок сперва не уловил. Пришлось объяснять на примерах.

Некоторые из предлагаемых мною пассажей приводили его в изумление и даже вгоняли в краску. А кусочек из Пушкина довёл до глубокого нервного расстройство:

«Подъезжая под Ижоры,Я взглянул на небесаИ воспомнил ваши взоры,Ваши синие глаза».

— Да если б я таковы слова прежде знал! У меня така купчиха была! Во така! Сама — белая, как сметана. А задница… Как там: «Подъезжая под Ижоры…». Вот именно! «Подъезжая»… А дальше там как? И глаза — синие-синие. Если б я ей такое сказал… как сыр бы в масле всю жизнь катался! Боярич, спиши слова! Может, ещё бог даст… да плевать, что безногий! Бабы ж они ж такие…! Ты ей только скажи эдак… и всё, и она уже твоя навеки! Ну не всё же мне на коленках по двору бегать, может, вдовушку каку найду… Спиши слова! И чтоб было так это… ну ты понимаешь.

Никогда не думал, что пушкинская любовная лирика будет столь горячо, хотя и несколько утилитарно, воспринята битым средневековым уголовником. Впрочем, чему удивляться — он же гений. Это я про Пушкина.

Провозился с Кудряшком до глубокой ночи. Постоянно отрывали — то одно, то другое. Сколько чего отсюда забирать? И не то чтобы у меня слуги особо глупые, просто они ещё моих планов не прочувствовали. Да я и сам… своих планов…

Оснастку мою для производства дырок забирать? А кто её там будет использовать? А кто здесь? А на сколько времени растянется этот вояж? По мне — быстро. Тут-то по карте и сотка километров всего. На тачке по шоссейке я бы за день обернулся. Э-эх… «Святая Русь». Бездорожье как образ жизни. По прикидке: два дня — туда, два — обратно, пару дней — там. А вот что в реальности получиться… А ведь может так получиться, что и вообще вернуться не удастся.

Не приходилось мне в прежней жизни столь часто и много образно продумывать действия свои на всякие разные случаи, как в «Святой Руси». Ибо всяких препинаний, кои поначалу и не видны вовсе были, находилось на каждом шагу великое множество. Вот же вроде и предугадал, и «соломки подстелил». А вдруг — «и средь ясного неба гром гремит». Люди же мои должны на всякий любой случай иметь смысл ясный. Не то, чтобы каждая мелочь расписана была, но хоть в какую сторону смотреть, откуда беду-то ждать.

Коли живут люди, как с дедов-прадедов заведено есть, то и во всякое время знают — чего делать надобно. По обычаю, по старине. Только и я, и ближники мои не по обычаю дедовскому живём. Потому и учить их было надобно. По- первости — на всяком шаге.

— Глава 118

Пока из Кудряшка всякое чего интересного по-вытягивал… Вирника-покойника вспомнили, по его делам-рассказам прошлись. Кудряшок сначала как-то темнил. Но после Пушкина — сильно зауважал. Удивительно — я тут кучу разного гадостного понаделал, а вот Кудряшка только стихосложение достало. Хотя понятно — хрипы рвать да всякие хитрости хитрить — он много мастеров по жизни повидал. А вот пушкинский стих — впервые. «Великая сила искусства»… крыть нечем.

А по Макухиным делам концы-то далеко идут. И надо брать быстро. А то прахом пойдёт. Ещё куча забот. И бросить жалко, и поднять… Голова пухнет. Как-то оно будет… Что-то я плотненько в этот мир вхожу — как не повернись — какая-то завязка дёргается. И помереть — нельзя, и отсидеться «в сухом прохладном месте» — нельзя.

Даже поспать нельзя — некогда. Я как-то со счёта времени сбился. Только когда Хотену мозги промывать начал, понял — уже за полночь.

Мужик глаз не открывает, зевает мне в лицо. Нагло так зевает — гланды видать. Дядя, когда наш «вождь и учитель» мучился от бессонницы — вся великая страна не спала. Вы этого не знаете — вы это узнаете. Не от Иосифа Виссарионовича — от меня лично. И ты у меня спать не будешь. Пробудил беднягу. Однозначно. Путём двадцати отжиманий в дождевой луже во дворе. Ну вот, уже и голосок слышен, и всякое слово на лету ловит. Потому что ждёт главного слова — «свободен».

Дождик ещё моросит, косцам завтра на покос не идти. Но на лесосеке много чего полуприготовленного осталось. Собрать, отторцевать, подстрогать, раскернить… Короче: не будет зубов деревянных — свои отдашь. Свободен.

Мокро, темно, холодно.

Через лес под дождём в Пердуновку топать… «Кому не спится в ночь глухую…» — фольк однозначно определяет рифму.

Но за мной Ноготок на коне приехал. Вот, Ванюша, люди уже про тебя не забывают. Ты их так достал, что уже и заботиться о тебе начали. Может и тебе озаботиться? Так-то ездить неудобно. Может, сделать Ноготку сумку кожаную набрюшную? Как у кенгуру. И тебе туда при всякой опасности — нырьк и только ушки наружу торчат. Хорошая парочка получится: палач сумчатый и попаданец сумочный. Как крокодил карманный.

Только въехали в Пердуновку — опять крик. Странный какой-то — из-под земли. Темно, ночь глухая, «Час Быка». И тут откуда-то снизу, из-под мокрой земли двора мужские голоса: «бу-бу». Злые какие-то голоса. Черти, что ли, повылезали? Так я ж в них не верю. Геть, геть чертовщина с бесовщиной, суеверия с небылицами! С нами — крёстная сила!