Александр Макколл Смит - Синие туфли и счастье Страница 23

Его глаза расширились.

– Здесь нет проклятия. – Его голос был еле слышен. – Нет проклятия… еще…

– Еще?

– Еще нет.

Мма Рамотсве переваривала полученную информацию в полном молчании. Она была убеждена, что за всем тем, что здесь творится, кроется какой-нибудь местный колдун, возможно, знахарь, который счел, что его доходы слишком малы, и принялся торговать амулетами и снадобьями. Это похоже на то, как лев превращается в людоеда: старый или раненый зверь обнаруживает, что больше не может угнаться за своей добычей, и переключается на человека, которым легче поживиться, ведь он бегает гораздо медленнее. Знахарю легко впасть в искушение. Вот то, что сделает тебя сильнее; а вот это направлено против твоих врагов, уверяет он неискушенных деревенских жителей.

Конечно, сейчас подобных вещей стало меньше, чем раньше, но они все равно встречаются, и их воздействие может быть очень мощным. Если ты слышишь, что кто-то проклинает тебя, то, хотя ты можешь не верить в заклинания, все же ощутишь беспокойство. Потому что человек иногда, особенно ночью, в мире теней, когда слышатся звуки, которых он не понимает, когда каждый в каком-то смысле совершенно одинок, готов поверить в это. Для некоторых людей это оказывается невыносимо, они не выдерживают прессинга зла; и когда такое происходит, то лишь служит укреплению веры в то, что колдовство реально существует.

Мма Рамотсве посмотрела на родственника и увидела в его глазах ужас. Она обняла мужчину и что-то прошептала ему на ухо. Он посмотрел на нее и, поколебавшись, начал шептать что-то в ответ.

Мма Рамотсве прислушалась. На крыше какое-то маленькое существо – возможно, ящерица – с тихим постукиванием быстро бежало по железу. Вот и крысы так делают, и эти негромкие звуки могут разбудить человека, спящего некрепко, и заставить его метаться в кровати ранним утром.

Родственник кончил рассказывать, и мма Рамотсве опустила руки. Она кивнула и приложила палец к губам в знак секретности.

– Мы не хотим, чтобы он знал, – вздохнул мужчина. – Некоторые из нас стыдятся этого.

Мма Рамотсве покачала головой. Нет, думала она, этого не надо стыдиться. Суеверия существуют. Любой – даже самый рациональный – человек встревожится от подобных вещей. Она читала, что есть люди, которые рассыпав соль, кидают щепотку через плечо, и люди, которые стараются не проходить под лестницами или отказываются сесть на место под номером тринадцать. Ни в одной культуре нет защиты от суеверий, поэтому африканским народам нет причины стыдиться подобных верований просто потому, что они не выглядят современными.

– Вам не следует стыдиться, – возразила она. – А я подумаю, каким образом можно справиться с этим. Я подумаю о каком-нибудь тактичном способе выпутаться из сложившейся ситуации.

– Ты очень добра, мма Рамотсве, – сказал родственник. – Твой покойный отец гордился бы тобой. Он тоже был добрым человеком.

Это была самая замечательная похвала, какой кто-либо мог наградить мма Рамотсве, и на мгновение она лишилась дара речи. Женщина прикрыла глаза, и перед ней тут же возник образ улыбающегося Обэда Рамотсве со шляпой в руках. Через минуту образ этот поблек и исчез, но настроение у мма Рамотсве стало гораздо лучше.

В этот день мма Рамотсве в Моколоди ждала еще одна встреча. Из ремонтных мастерских она прошла в ресторан, располагавшийся рядом с офисом. Несколько посетителей, в одежде цвета хаки, с путеводителями в карманах, сидели за столиками на площадке перед рестораном. Одна из женщин улыбнулась мма Рамотсве и помахала ей рукой, и она тепло ответила. Ей было приятно увидеть этих людей, приехавших в ее страну и, казалось, полюбивших ее. А почему бы нет? Мир – достаточно печальное место, и люди нуждаются в местах в разных концах света, где они могут обрести покой, и если Ботсвана одно из таких мест, она может гордиться этим. Если бы только люди знали, думала мма Рамотсве. Если бы только люди знали, что Африка – это не одни проблемы, которые видны всем, Африка – это сама жизнь, это безграничная красота и неистовая радость. И если бы они могли бы полюбить нас так же, как мы любим их…

Женщина встала.

– Извините, мма, – сказала она. – Вы не будете против?

Она показала на свою подругу, худенькую женщину с фотоаппаратом на шее. Какие тонкие у нее ручки, с жалостью подумала мма Рамотсве, как лапки у богомола, как палочки.

Мма Рамотсве не была против и жестом пригласила женщину встать рядом с собой, в то время как ее подруга вынимала фотоаппарат из футляра.

– Встаньте рядом со мной, – улыбнулась она.

Женщина подошла и встала рядом. Мма Рамотсве почувствовала ее руку на своей – плоть к плоти, на удивление теплая и сухая, какой очень часто бывает человеческая плоть. Иногда ей приходило в голову, что именно так говорят о людях змеи: можешь себе представить, когда ты касаешься этих существ, они оказываются не гладкими и скользкими, а теплыми и сухими?

Мма Рамотсве подвинулась, и теперь они стояли рука об руку – две женщины, черная женщина из Ботсваны и белая женщина откуда-то издалека, возможно из Америки или каких-других мест, где кругом подстриженные газоны, кондиционированный воздух и высокие здания, из мест, где люди готовы любить других, если им представляется такая возможность.

Снимок был сделан, и худенькая женщина с фотоаппаратом спросила, может ли она, передав аппарат, встать рядом с мма Рамотсве, на что мма Рамотсве охотно согласилась. И когда они встали рядом, мма Рамотсве взяла ее под руку, опасаясь, как бы не сломать, такой хрупкой она казалась. У этой женщины были крепкие духи, которые мма Рамотсве нашла приятными, и она подумала, получится ли у нее когда-нибудь душиться такими духами, чтобы оставлять за собой шлейф экзотических ароматов, какой, должно быть, тянется за этой женщиной.

Женщины тепло попрощались. И когда мма Рамотсве удалялась от ресторана, одна из иностранок нагнала ее и отвела в сторонку.

– Вы были очень добры, мма, – улыбнулась она. – Мы из Америки и приехали посмотреть вашу страну, полюбоваться на животных. Это очень красивая страна.

– Спасибо, – отозвалась мма Рамотсве. – Я рада, что…

Американка взяла ее за руку, и мма Рамотсве опять ощутила сухость ее кожи.

– Моя подруга умирает, – сказала она, понизив голос. – Возможно, вы не заметили, но она очень больна.

Мма Рамотсве бросила взгляд на худенькую женщину, которая наливала себе апельсиновый сок из стоявшего на столе кувшина. Было заметно, что поднять кувшин ей трудно.

– Это путешествие, – продолжала американка, – что-то вроде прощания. Мы везде ездили вместе… Мы побывали во многих местах. Это наше последнее путешествие. Спасибо вам, вы были так добры, что сфотографировались с нами. Еще раз благодарю вас, мма.

На минуту мма Рамотсве застыла на месте. Затем повернулась, направилась к столу и подошла к худенькой женщине, удивленно посмотревшей на нее. Мма Рамотсве присела на корточки и провела рукой по ее плечу. Под тонкой блузкой ощущались косточки, и мма Рамотсве обняла ее бережно, как могла бы обнять ребенка. Женщина взяла ее за руку, легонько похлопала по своей и пожала ее, и мма Рамотсве прошептала очень тихо, но так, чтобы женщина могла расслышать:

– Господь позаботится о тебе, сестра моя.

Затем она встала и попрощалась на сетсвана, потому что это был язык, на котором говорило ее сердце, и ушла, отворачивая лицо, чтобы не было видно ее слез.

Глава 11

Вам будет очень хорошо в этом кресле

Мма Макутси посмотрела на свои часики. Мма Рамотсве и мистер Полопетси уехали в Моколоди; мма Макутси слегка задело то, что мма Рамотсве выбрала его, а не ее себе в спутники, но не стóит завидовать, напомнила она себе, хотя бы потому, что в должное время этот человек станет ее собственным помощником, помощником помощницы детектива. Все в офисе, что касалось печатания или подшивки документов, было выполнено, и потому не было никаких причин оставаться за письменным столом, когда на часах было уже четыре. В гараже мистер Матекони, отправив учеников по домам, заканчивал ремонт французской машины для придирчивого клиента. Наверное, он пробудет еще около часа, чтобы все привести в порядок, и, если раздастся звонок, он ответит и оставит запись. Хотя вряд ли кто позвонит, потому что клиенты редко звонят в конце рабочего дня. Важные телефонные звонки раздавались утром – именно в начале дня люди набирались смелости обратиться к частному детективу, потому что это часто бывало непростым решением, признанием серьезной проблемы – того, о чем обычно стараются не думать и не говорить, но что, без сомнения, беспокоит и пугает. Утро давало человеку силы справляться с подобными делами, а в конце дня им овладевало смирение.

Однако мма Макутси именно в конце рабочего дня приняла решение, требовавшее большой смелости. Она не собиралась ничего предпринимать относительно Пхути Радипхути, но сейчас вдруг почувствовала, что должна найти своего жениха и выяснить, почему вчера вечером он не пришел на ужин. Ей вдруг пришло в голову, что могут существовать вполне обоснованные причины его отсутствия. Люди иногда путают дни, она сама на прошлой неделе весь вторник думала, что уже среда, и если это могло случиться с ней, женщиной очень организованной, благодаря бесценным тренингам в Ботсванском колледже делопроизводства, то любой другой человек, вплотную занимающийся бизнесом, легко мог спутать дни недели. Если так, то Пхути мог отправиться ужинать в дом к отцу, а отец мог не заметить этой ошибки сына, даже если это был не тот день, когда Пхути обычно приходит ужинать, потому что в последнее время этот много поживший на свете человек, казалось, вообще не разбирает, какой на календаре день. Он помнил далекое прошлое, старых друзей, весь свой скот, который так любил – все воспоминания, хранящиеся в памяти со времен его молодости, со времен протектората и даже с еще более ранних дней, оставались с отцом Пхути Радипхути. Но недавнее прошлое, казалось, проходило мимо старика.