Виктор Дубчек - Красный падаван Страница 23

23 июня 1941 года на расширенном заседании Президиума Академии наук СССР было принято решение подчинить деятельность всех научных учреждений военной тематике. Всем было ясно, что эта война не может быть выиграна одной лишь солдатской доблестью — сражались учёные и техники, противоборствовали инженеры и учителя. Главное артиллерийское управление затребовало от советских математиков рад сложных решений в области баллистики и механики. Колмогоров — неоспоримо первая величина в теории вероятностей — приступил было к определению наивыгоднейшего рассеивания снарядов при стрельбе — но очень быстро был затребован ведомством Лаврентия Палыча.

— Вы это сможете записать в простой форме, в виде таблиц или графиков? — спросил Берия. — Нам необходимо, чтобы с картами могли работать простые шифровальщики штаба, например.

— Конечно, — улыбнулся Андрей Николаевич, — вот смотрите… совмещаем листы — очень тонкая, кстати, работа, — да, вот эти точки. Условимся называть их реперами. Теперь строим отрезок прямой, соединяющий координаты центра вот этой условной области здесь и… ах ты, грифель… да, вот здесь.

Берия присмотрелся.

— А если следующий лист?

— Совершенно верно! — обрадовался математик, словно Лаврентий Палыч был его студентом. — Смотрите: сюда чертим следующий отрезок… Видите? Давайте проверим.

Нарком приложил ещё одну карту, присмотрелся.

— Это что же, товарищ Колмогоров, выходит, мы теперь не только в состоянии отличать наши войска от гитлеровских, но и можем предсказывать любые перемещения частей?

Математик покрутил в пальцах источенный карандаш, чуть пожевал губами, кивнул, словно мысленно соглашаясь с самим собой.

— И достаточно уверенно, вероятность я вам с ходу не назову, но достаточно уверенно. Надо будет ещё рельеф местности учесть, дороги, снабжение там и прочие сопутствующие факторы. Но в целом, полагаю, задача решению вполне подлежит.

Берия испытал ни с чем не сравнимое, почти физическое ощущение непосредственного соприкосновения с гением. Это было то самое высокое интеллектуальное наслаждение, с которым не сравнятся никакие примитивные животные удовольствия.

«Я люблю свою работу», — подумал Лаврентий Палыч.

Он мысленно, усмехаясь собственному хулиганству, примерил Колмогорову на высокий взморщенный лоб табличку «Осторожно: работает гений!».

По такой табличке можно проверять себя, как по святым мощам: бесов коробит, ангелы ликуют. Берия прислушался к ощущениям и решил, что сам-то он пусть и не ангел, но человек, несомненно, замечательный. Хотя и слишком за последнее время уставший.

Ну да такую задачу сломать — дорогого стоит. Осталось довести до практики: не будешь же на картах целого академика держать.

— Товарищ Колмогоров, — сказал Берия, — нам нужен чёткий свод правил по работе с этими вашими реперами, и срочно. Пригодный для использования военными.

— Формализованная методика анализа и прогнозирования, я понял, — уверенно кивнул Андрей Николаевич, — к вечеру будет черновик.

— Из помещения не выходить, с вопросами обращаться к товарищу Белобородову… нет, он сейчас подойдёт. Еду вам принесут, я распоряжусь. И чай, само собой, спокойно работайте. Вопросы?

— Есть, товарищ Берия, — сказал Колмогоров, пристально разглядывая листы бумаги, — а что это за технология такая своеобычная? Я вполне знаком с артиллерийскими картами, но тут рисунки…

— Аэростатная служба, — не моргнув глазом соврал Берия. Он любил учёных — но он знал учёных.

— Аэростатная? — с большим сомнением протянул Колмогоров. — Если принять во внимание радиус кривизны земной поверхности…

Придётся вводить в тему, подумал Берия, впрочем, оно и к лучшему.

— А вот что, Андрей Николаевич, — сказал нарком, подаваясь вперёд и дружелюбно поправляя пенсне, — хватит вам заниматься вашими снарядами да пулями. Есть задача поглубже.

— Пуля там. Глубоко.

— Достань, — онемевшими губами произнёс Коля.

— Не могу достать, — сказал фельдшер, отводя глаза. — Кровь я остановил… пока. А достать — инструменты нужны, лекарства. И хирург хороший.

Хирурга не было ни хорошего, ни плохого. Ничего не было. Молодой белобрысый парень, только по весне выпустившийся из фельдшерского училища, как мог закрыл рану, но все понимали, что этого недостаточно.

Маленький отряд забился в лес, в стороне от дороги. Огня не разводили, молчали и приходили в себя.

Старкиллер сидел на коленях наособицу, кажется, в глубокой задумчивости. Он первым попытался лечить Эклипс, но отступился почти сразу, что-то пробормотав, мол, не владеет он нужными техниками.

Бойцы с интересом прислушивались к незнакомой речи, но явной агрессии не проявляли. Да и то сказать — после устроенного на дороге представления сложно было бы не опасаться.

Бдительного стрелка инопланетянин зарубил в настолько тщательной манере, что остолбенели и пленные красноармейцы, и последний оставшийся в живых конвоир. Наши опомнились первыми: пожилой одышливый майор с размаху заехал своей палкой немцу по затылку, над сбитым с ног фашистом сомкнулись сосредоточенно работающие локтями и пятками люди — и через пару секунд всё было кончено.

«Досталось мужикам», — безо всякого осуждения подумал Коля, когда грязные, хмурые бывшие пленные наскоро засыпали пылью следы крови, оттаскивали в лес тела немцев и помогали ему отнести Юно подальше от дороги.

Лётчица была без сознания. Сразу после ранения, когда Половинкин подхватил её обмякающее тело, девушка только раз назвала его по имени, после чего закрыла глаза и с тех пор в себя не приходила. Крови на губах не было, и фельдшер считал это хорошим знаком.

Паренёк вообще как-то сразу принял их за своих. Трое из леса: чумазый всклокоченный энкавэдэшник, маньяк-акробат с горящей шашкой, раненая девица в тёмно-синей униформе с неизвестными опознавательными знаками — сразу видно: свои, славные ребята. Менее простодушному майору Коля сунул свои документы. Простые документы. Нежную шёлковую тряпицу с текстом и печатями — документ куда более непростой — он выпарывать не стал.

Пожилой мужчина опёрся на свой самодельный костыль, вскрыл плотный коричневый конверт, изучил содержимое, хмыкнул. Кивнул бойцам, успевшим разойтись настороженным полукругом. Хромая, подошёл к отвлёкшемуся Половинкину, козырнул:

— Майор Куравлёв. Команда сборная, из трёх дивизий бойцы. Выходили из окружения, попали в плен возле…

— Доктор, есть у вас доктор? — не слушая, спросил Коля, на мгновение отрывая глаза от бледного лица Юно.

— Доктора нет, только фельдшер. Макаров! Но он с гражданки, на следующий день мобилизован.

Старкиллер уже оставил свои попытки помочь раненой, и к ней торопился фельдшер. Остальные бойцы деловито обирали убитых конвоиров. Медикаментов у немцев не было, нашлось немного бинта. У Половинкина оставался ещё индпакет.

Больше помочь Юно они ничем сейчас не могли.

Коле было скверно. Он сидел на траве, держал на коленях голову лётчицы и чувствовал ненавидящий взгляд Старкиллера. Диверсант молчал, серёжка-толмач, которую Половинкин почти сразу перевесил с правого уха на левое, оставалась без работы.

— Лейтенант, а что за товарищи с вами? — осторожно спросил майор, продолжая массировать вывихнутую лодыжку. Полномочия у Половинкина были прописаны немаленькие, но, кажется, этот грузный немолодой мужчина и в иных обстоятельствах предпочёл бы вести разговор интеллигентно.

— Иностранные специалисты, товарищ майор, — безразлично ответил Коля, — с миссией военно-технической помощи.

— Союзники? — с блеском в глазах спросил Куравлёв. — Уже? А как же на европейском театре? Или это из САСШ товарищи?

— Не американцы, товарищ майор. И не англичане, — сказал Коля, прерывая дальнейшие расспросы, — не спрашивайте, не имею права.

Он поправил Юно светлые волосы, осторожно подложил ей под голову свёрнутый китель и поднялся. Черты лица его заострились, словно лейтенант вдруг стал взрослее.

— Сидеть нечего. Мы сделаем носилки и пойдём на восток. Надо найти врачебную помощь и выйти к своим, — произнёс Половинкин, разминая затекшие ноги. — Там в лесу ещё четверо немцев, пошлите бойцов забрать оружие и сапоги.

Неожиданно для себя самого пожилой майор почувствовал облегчение. Этот лейтенант ещё просто не знает, что такое разгром, что такое — побывать в плену… будет хорошо, если он негласно возьмёт на себя командование. Хорошо для всех.

— Нельзя уходить от «Тени», — хмуро произнёс Старкиллер. Майор с недовольным интересом покосился на него, но смысла слов не понял и промолчал, — нас ищут.

— Откуда знаешь? — спросил Коля, поворачиваясь к нему всем корпусом.

Вместо ответа диверсант развернул свой инструментальный пояс. На изнанке Коля увидел тёмно-серую прямоугольную полосу со скруглёнными краями, ровно помигивавшую неяркими — не присмотришься, не заметишь — голубоватыми вспышками.