Олег Северюхин - Кольцо приключений. Книги 1, 2, 3, 4 Страница 23

Гладкоствольные ружья стреляли на 300 шагов, а наибольший эффект достигался на дальности 150 шагов. Нарезные ружья стреляли на одну тысячу двести шагов. Вот и представьте, как пришлось русской армии воевать, если у нее штуцерами была вооружена лишь 1/23 часть пехоты. Только не думайте, что шаг – это метр. По правилам, шестьдесят шесть пар-шагов равняется ста метрам. То есть, сто тридцать два шага это сто метров. Пули были свинцовые, но самой популярной была пуля Минье с «юбочками». При выстреле пороховые газы раздвигали юбочки и не вырывались впереди пули, а посылали пулю точно в цель. Иногда даже ружья, которые стреляли такими пулями, называли ружьями Минье. А всего-то человек пулю изобрел.

Старшим группы снайперов назначили крестного моего унтера Тараса Петровича. Стрелков отбирали практической стрельбой. Покрасили красной краской несколько камней и вечером забросили их подальше в сторону противника. Каждому по одному выстрелу. Кто попадает в красный камень, в команду. Мимо – мимо команды.

Тарас Петрович мужик мастеровитый. По моему чертежику из жести и осколков разбитого зеркала соорудил стробоскоп, мы с ним его проверили, рассказал, что и как происходит, что самое главное удержать мушку в прицельной планке. Потренировал и самого Тараса Петровича. Вояка старый, а иногда щелкает, недодержав мушку.

– Да, вашбродь, и мне тоже тренироваться надо, – признался унтер. – Даже у плотника навык теряется, не то что у охотника, если он каждый день своим делом не занимается.

Сделал я еще маленькие мишени. Чтобы тренировать стрелков в стрельбе на дальние расстояния. Вроде бы мишень от стрелка в пяти метрах, а такая же маленькая, как будто она метров на триста от него. Рядом с мишенями шелковые флажки поставил, чтобы стрелок видел направление ветра. На доске рисовал схемы полета пули. Показывал, насколько сильно влияние ветра при стрельбе на дальние расстояния. Как-то раз заметил, что на моих занятиях присутствуют и матросы с бастиона, и офицеры сидят в сторонке.

Друг мой Ордынцев как-то сказал мне:

– Не только солдаты и матросы, но и офицеры удивляются твоим познаниям в теории баллистики. Методику тренировок без стрельбы по уменьшенным мишеням, мы видим впервые. Думается, что это здорово, когда солдат или офицер по размеру мишени могут определять расстояние до нее, вносить различные поправки при прицеливании и наверняка поражать цель. Посмотри, Владимир Андреевич, как унтера в других экипажах муштруют своих подчиненных. Тебе бы преподавателем в Морской корпус, пользы для России было бы больше.

Тарас Петрович тоже лично занимался со стрелками, отрабатывая «ровную мушку» и мягкий спуск. В нашем «тылу» приходилось прятаться от бомбардировок и вздрагивать от падающих рядом пуль. Как это у Твардовского? «А в тебя, так и мертвец, но не знали вы бомбежки, вот что я скажу отец». Бомбардировка мало чем отличается от бомбежки, скажу я вам.

Провели мы практическую зачетную стрельбу в одном из оврагов на Корабельной стороне. Результатом я остался доволен. Стабильность в стрельбе, высокая кучность – все это результат десятидневных тренировок. Пора было заниматься и боевой работой. Доложил моему начальнику Белецкому о результатах проверки стрелков и готовности к началу практической работы.

– Ну что, Владимир Андреевич, с Богом. Вы, кстати, Севастополь видели? – спросил он.

– Не пришлось еще, господин капитан второго ранга, – признался я.

– Ничего, как только война закончится, я сам вам покажу весь город, – сказал Белецкий. – Как бы ни было трудно, а землю свою мы отстоим. Ни один враг не сможет одержать над нами победы. Был Севастополь русским городом и останется русским городом, морской крепостью России на Черном море.

Знал бы капитан Белецкий, какие придут времена, он бы трижды в гробу перевернулся, проклиная всех тех, кто посягнул на нашу святыню еще в 1954 году. «Братья» наши уже начали процесс вытеснения Черноморского флота из Севастополя до 2017 года. Мы должны нашу землю арендовать? Такой позор вряд ли кто испытывал? До чего ж ты долготерпив русский народ? Может, тебя еще просто мало унизили?

Глава 33

Предвижу волнующие моего читателя вопросы. Вот, вы были на четвертом бастионе в Севастополе 1854 года, а не видели ли там великого русского писателя Льва Николаевича Толстого? Закономерный вопрос. Подпоручик Толстой прибыл в Севастополь во второй половине ноября и в рассказе о том времени, когда моя снайперская команда вышла на боевые позиции, его еще не было, но заранее скажу, что мне довелось с ним познакомиться.

Из всех офицеров, только один я знал, кем будет симпатичный артиллерийский подпоручик, который уже имел напечатанною первую часть повести «Детство», но разве можно быть предсказателем в любое время? Это уже мой современник пел в своей песне, что «что ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах». О чем беседуют два подпоручика при встрече? Обо всем, но не о высоких материях. Мы же люди. Зато потом можно будет сказать, да мы с ним обсуждали задумки его большого романа «Война и мир». Вранье все это. Вот чему я позавидовал у Толстого, так это тому, что он все время делал записи в блокнотик-тетрадку, а я не делал. Поэтому многое со временем забывается, а когда записано, то это записано навсегда.

Да, чтобы не забыть. Толстой был неплохим воякой, но и среди солдат пользовался уважением за душевность, требовательность и особым отношением к матерным словам. Когда он прибыл, то пытался отучить своих солдат материться. Говорил им:

– Да как тебе не стыдно такое говорить? Ты вот возьми и вместо того, что ты сейчас сказал, скажи просто: «Эх ты, ерфиндер пуп».

У солдат от таких слов глаза на лоб лезли, но меж собой говорили, что мат весь наш – это ерунда, вот у них на батарее граф настоящий служит, так вот уж матершинник, так матершинник, так загнет, что хрен и выговоришь.

Ладно, это так сказать, лирическое отступление. Лирика настоящая началась позже. Каждому стрелку выдали по настоящей морской подзорной трубе, маленькой, чтобы можно было рассматривать окопы противника. Офицеры еще бурчали, что солдату нечего глазеть, его задача – исполнять приказы. Но я пропускал это ворчание мимо ушей.

В то время в моде был такой выпендреж, когда господа офицеры и даже адмиралы-генералы то садились чаек попить под вражеским обстрелом. То они любили прогуливаться по брустверу в сопровождении офицеров, то господа офицеры вылезали на бруствер трубку покурить. Эта бравада никогда добром не заканчивалась, ни за понюх табака гибли офицеры, прямо скажем – по глупости, а с появлением снайперов прекратилась и вовсе. Потом эта бравада с появлением револьверов превратилась в «русскую рулетку». Кстати, это снайперы создали и морскую поговорку – «третьим не прикуривают». Двое еще успевали прикурить, а третий получал пулю снайпера.

Пытался я из подзорной трубы сделать оптический прицел, но у меня ничего не получилось. Сделал только диоптрический прицел, когда стрелок смотрит в отверстие в пластинке и совмещает мушку с центром перекрестья. Как мое нововведение прижилось, можете видеть сами – в нашей армии до сих пор нет диоптрических прицелов, хотя в других армиях и у спортсменов они применяются достаточно широко.

Если «левша» русский, то пиши пропало, а если «левша» иностранец, то нововведение, пожалуй, и введут. Самая отвратительная черта у русских чинуш – косность сверху донизу, которая всегда приводила нас к самым плачевным результатам в критические моменты нашей истории. Возможно, что Россия рванет вперед семимильными шагами, когда на ответственные посты будут назначать по заслугам, опыту и видению нового, а не сынков и своих людей. Но это такая фантастика, которая даже изощренному фантасту не приходит в голову.

Пробовал я укреплять на стволе прицельную трубку, тот же самый диоптрий, который появился позже, но на коленке это получается не точно. Тут приборы нужны. Для первого раза достаточно и диоптрического прицела.

На проверку нашей команды пришли многие офицеры четвертого бастиона. С подзорными трубами. Одна просьба была не маячить, не демаскировать нас. Стрелки мои расположились у орудийных амбразур и цели выбирали самостоятельно, благо я с ними долго занимался по знакам различия и образцам формы противостоявшего нам противника. Англичане чувствовали себя совершенно вольготно в прекрасно оборудованных окопах с дощатыми настилами и туалетной бумагой в отхожих местах. Кое-кто в белых кружевных рубахах нежился в лучах еще теплого октябрьского солнца. Полная идиллия. Прогулка в Крым для того, чтобы поучить этих русских. Мы вас сюда приглашали? Нет.

Убедившись в том, что все стрелки на местах, я скомандовал:

– Ребята! По готовности, по выбранным целям, пли!