Норман Спинрад - Стальная мечта Страница 23

— Точность и сила — вещи разные, — заметил Феррик. — Название партии должно быть таким, чтобы его с ходу мог выговорить сержант-майор.

Пармероб начал заводиться.

— Я лично сформулировал в свое время название и платформу нашей партии, — заявил он. — Мы выступаем за чистоту истинно человеческого генотипа, за усиление жесткости законов об охране генетической чистоты, за изгнание навеют всех мутантов со священной земли Хелдона, за распространение хелдонского правления над новыми территориями и за очищение генофонда вновь приобретенных территорий настолько, насколько это возможно. Такова наша формула возрождения расы истинных людей; отсюда и название Партия Возрождения Человечества.

Феррик медленно поднялся со своего места и словно бы невзначай положил правую руку на Громовую Палицу. Взоры всех присутствующих были обращены на него. Подходящий ли это момент показать, что Стальной Командир повинуется его руке? В зале воцарилась тишина. Слышно было, как трещат поленья в камине.

Наконец в тишине раздался голос Феррика:

— Беретесь ли вы утверждать, что символ свастики не содержит в себе всего того, о чем вы говорили только что?

Неожиданно лицо Пармероба расплылось в улыбке.

— Конечно же, вы правы, — торопливо сказал он. — Предложенное вами название для партии несравненно лучше старого. В самом деле, кто мы, как не Сыны Свастики?

Феррик снова сел, не снимая руки с Громовой Палицы.

— Отлично, — сказал он. — С первым вопросом разобрались. Я разработал партийный флаг, нарукавные повязки, а также прочую эмблематику на свастические мотивы. Я также разработал форму для Рыцарей Свастики, ударной силы нашего движения. Люди, которых вы видите здесь, составляют ядро этой силы; в настоящий момент Рыцарей Свастики всего двадцать человек. Но я планирую довести их количество в ближайшем будущем минимум до пяти тысяч.

— Генералы Звездоносной Армии вряд ли потерпят существование такого частного войска, — заметил Дугель.

Феррик улыбнулся.

— Я ни на мгновение не сомневаюсь в фанатическом патриотизме офицерского корпуса, — сказал он. — У нас с армией общая цель, у нас сходное понятие о средствах, поэтому я убежден в том, что мы сумеем найти общий язык со Звездоносной Армией. Вне всякого сомнения, и ваш опыт кадрового военного будет для нас в связи с этим совершенно бесценным.

Дугель, похоже, остался удовлетворен ответом, хотя на лице его еще оставалось скептическое выражение. Что до остальных, то Хаульман еще никак не проявил себя, в то время как оба партийных оратора, — Блут и Декер, источали откровенную враждебность. Пармероб же и Маркер, казалось, поняли, к чему все клонится, и уже воспылали энтузиазмом. О преданности Богеля говорить не приходилось; что до Штепке, то его рвение в готовности служить и повиноваться по силе и чистоте можно было сравнить только с младенческим. Так что, при нынешнем раскладе, к тому же, имея за спиной Рыцарей, Феррик мог с легкостью избавиться от любых враждебных элементов внутри партии, стоило ему захотеть. Впрочем, куда лучшим выходом было бы именно сейчас, в самом начале, добиться собачьей преданности остальных партийных руководителей.

— Остался последний вопрос. Как организовать нашу первую массовую демонстрацию? — продолжал Феррик.

Тут его громко и несколько вызывающе перебил Хеермарк Блут.

— Что у нас с вопросом о лидерстве? — спросил он. — Мы еще не голосовали по этому поводу. В настоящее время генеральным секретарем и признанным главой партии является Богель. Что до вас, Истинный Яггер, то вы — пока никто, уважаемый.

— Я настоятельно предлагаю передать титул генерального секретаря Феррику, — заявил Богель. — Я бы удовлетворился должностью исполнительного секретаря под его руководством.

— Но мы не избирали Яггера нашим вождем, — настаивал Блут. — Я требую голосования.

Феррик взвесил ситуацию. Богель, Пармероб и Маркер несомненно проголосуют в его пользу. Блут и Декер, видимо, будут голосовать против. Позиции Хаульмана и Дугеля неясны. Хотя, скорее всего, Феррик может рассчитывать на голос отставного бригадира. Более того, у него остается право собственного голоса и, что немаловажно, за него несомненно проголосует Штепке. Так что голосование он выиграет.

Однако если он позволит ставить вопрос о его лидерстве на голосование — это несомненно повредит его абсолютной власти. Допускать такое — более чем неосмотрительно. Право на власть дано Феррику самой судьбой; оно отнюдь не должно зависеть от настроения каких-то жалких людишек.

— Должность генсека останется за тобой, Богель, — сказал он. — Тебе это больше подходит, чем мне. Со своей стороны, я предпочитаю оставаться просто Командиром.

Смысл вызова был ясен. Феррик претендовал на титул Командира Сынов Свастики на основании своего врожденного права, а не по результатам выборов. Видно было, что Блут страшно возбужден; у Декера же, казалось, вот-вот пена пойдет изо рта. Богель, Маркер, Пармероб и Штепке, очевидно, были согласны, в то время как Хаульман, похоже, колебался. Что до Зигмарка Дугеля, то старому вояке, похоже, по душе армейское звучание нового титула, а на остальное ему наплевать — подразумевает этот титул абсолютную власть или нет.

Декер наконец задал вопрос, которого Феррик ждал давно и с нетерпением:

— А по какому праву вы претендуете на руководство в партии, не дожидаясь итогов голосования?

И снова Феррик медленно, не спеша, встал, продолжая держать руку на Громовой Палице. Порыв ветра донёсся из-за открытой балконной двери, заставив бешено заплясать пламя факелов и огонь в камине. За спиной Феррика глубокая голубизна вечернего неба уже окрашивались оранжевым светом заката, а вдали простиралась великая центральная равнина Хелдона. На фоне этого величественного пейзажа, освещенный светом факелов, с рукой, возлежащей на древнем державном скипетре хелдонской нации, Феррик казался живым воплощением легендарных героев седого прошлого, и даже на лицах Блута и Декера отразилось нечто, напоминающее священный ужас.

— Тот, кто владеет Громовой Палицей, является истинным правителем всего Хелдона. По праву своих генов — праву, которое превыше любой партийной доктрины и любого государственного закона, — проговорил Феррик. Я спрашиваю, есть ли среди собравшихся здесь хоть один, кто считает, что в состоянии поднять Громовую Палицу?

Все вокруг пристыженно молчали.

Тогда медленно и торжественно Феррик взялся за рукоять мистического оружия и легко, как былинку, взметнул Стального Командира над своей головой.

А затем обрушил его на тяжелую дубовую столешницу, разнося ее в щепки.

Первым вскочил из-за стола Блут. Он взметнул руку в четком салюте и завопил:

— Хайль Яггер!

Глава 6

Над равниной разносился оглушительный рев. В сторону Вальдера неслась диковинная процессия. От одного только вида, звука и цвета захватывало дух, а сердце, казалось, пело в груди: две длинных колонны моторциклов мчались по дороге со скоростью пятьдесят миль в час, а впереди летел длинный черный газомобиль. В прошлое кануло варварское многообразие одеяний Черных Мстителей, уступив место коричневой кожаной униформе Рыцарей Свастики. На голове у каждого Рыцаря находилась фуражка с высоким околышем. На фуражке бронзовая эмблема — новый партийный символ: орел, несущий щит со свастикой. За каждым моторциклистом бился на ветру красный плащ с черной свастикой в снежно-белом круге. Этот же мотив повторялся в нарукавной повязке на правой руке. Изображения на плащах и повязках в миниатюре повторяли символику четырех больших красно-черно-белых партийных флагов, развевающихся в голове и хвосте каждой из двух колонн. В центре хлопающих по ветру кроваво-красных полотнищ звала к борьбе угольно-черная свастика в снежно-белом круге; бронзовые древки венчались щитами с партийной символикой. Общая мелодия этой величественной героической симфонии звучала и в облике самих моторциклов, отныне раскрашенных в три партийных цвета: рамы были ярко-красными, на нефтебаках красовались изображения партийных флагов, обтекатели ослепительно сверкали хромом, хромом же сияли и закрылки, выполненные в виде молний. Феррик совершенно правильно рассчитал эффект: зрелище будоражило дух и пленяло глаз любого истинного хелдонца.

Черный флагманский газомобиль, напротив, был лишен каких-либо украшений, за исключением маленьких партийных флажков над каждым колесом. В кабине находились два Рыцаря Свастики в униформе: водитель — слева, сбоку штурмовик, посаженный туда для симметрии. На переднем сиденье открытой кабины сидели Сеф Богель и Зигмарк Дугель. За их спинами восседал Феррик. На Богеле, Дугеле и Феррике была форма, специально разработанная Ферриком для партийного руководства: черная кожанка, простая, нарочито жестковатая, сверкающая хромированными заклепками, с нашивками на воротнике — красные полосы с черной свастикой в белом круге. Нарукавные повязки и плащи — точно такие же, как у Рыцарей Свастики, но фуражки были менее высокими, с узкими хромированными козырьками и серебряной партийной эмблемой на околыше.