Чужеземец - Владимир Георгиевич Босин Страница 23

Вот только к участку в нагрузку шла баба.

— А нишо, она смирная. Мужик ейный не вернулся с охоты, вот и оставил ей вдовой. А они года три всего прожили, деток боженька не дал, затворил ей чрево, стало быть. Если будет мешать, так выгони, ничё — не пропадёт. У неё родня в соседней деревне имеется. Пусть убирается.

Да, наш староста такой добряк, право. Продал мне избу с куском земли за полушку. Обычный большой дом, если верить старосте, в длину 12 саженей и 7 поперёк. В два этажа, если считать чердак, собран из соснового бруса. Тёсаная двухскатная крыша покрыта берёзовой корой, что придаёт ей забавный пёстрый вид. Полы выложены деревянными плашками. Если честно, я ожидал худшего.

В углу, слева от входной двери, русская печь с полатями, это полки для сна на тёплой печи. Стол и пара скамей и рундук около печи. В одном месте на полу драная волчья шкура, но есть ощущение, что тут живут. Есть некий уют, занавесочки всякие и главное образ в красном углу. Шкафчик для посуды и деревянная квашня для теста.

Это горница, ещё имелся чулан, где лежали старые вещи. Под чердаком светёлка, небольшая комнатка, где стоит рундук, сверху шкура. Это вторая комната, всё. Есть еще подклеть на улице, это заглубленное помещение, где по идее имелся ледник. Сейчас ничего, только грязные подтёки.

Староста показал, что дверной створ проложен мхом, как положено. В отдалении небольшое строение, когда-то здесь держали курочек, а с другой стороны овин. Сейчас пусто.

В просторных сенях развешены связки грибов и пучки трав.

Наша родительская квартирка поменее этих хором будет, если учесть, что пристроить ещё помещение — раз плюнуть, то вариант подходящий.

Я отдал денежку старосте и при свидетелях мы стукнули по рукам.

В селе насчитывается 106 душ, но взрослых половозрелых мужчин немного, большинство баб и детей. Поэтому в нас так и вцепились. Я, какая-никая защита при оружии, остальные только вилы и рогатины имеют.

Вечером мои орлы перетащили от Семёна скопившееся у нас имущество. А когда встал вопрос с ужином, мы зачесали головы. Привыкли, что у кузницы на полном довольствии, а теперича придётся готовить самим.

Сунувшись в чулан, в поисках веника, я вдруг наступил на какие-то тряпки. Раздался бабий визг и на свет божий я вытащил тётку. Типичная зачухонка в тряпье, голова замотана платком, стоит вся трясётся. Вспомнив, что это видимо приложение к дому я поинтересовался, не возьмётся ли она приготовить на нашу бригаду ужин.

Бестелесной тенью женщина испарилась, но процесс пошёл. Пахомка помог ей разжечь печь и побежал за водой. А я выставил наши не великие запасы. Килограмм пять крупы, оленью ляшку, что осталось после того, как Шуда удачно поохотился. К этому два каравая хлеба и шмат сала. Всё, что есть. Завтра нужно будет озаботиться пропитанием.

Что примечательно, Шуда не сводит глаз с тётки, и та трясётся от страха.

— Кончай её стращать, а то сам кашеварить будешь.

Недовольный мужик ушёл на улицу и оттуда раздался стук топора, это он решил демонстративно починить крыльцо.

Я прошёлся по дому и выбрал себе светёлку. Вот только спать на рундуке не получится, он мне мал. Зато у нас есть несколько знатных шкур. Вот их я и реквизировал своей властью.

Ужин был так себе, я бы лучше сделал. Но, учитывая, в какой нездоровой обстановке кухарка работала — это ещё неплохо.

Ночевать разбрелись по дому, Шуда у входа на скамье, Пахомка забрался на полати, тётка опять испарилась, а я неплохо выспался наверху на полу.

А с утра начали ремонт, крыша оказалась худая и подтекает. С утра моросил дождик, вот нам и сюрприз вышел.

Шуда с Пахомом залезли на чердак и занимаются делом, а я сижу за столом и наслаждаюсь горячим настоем трав и умной беседой.

Напротив зашуганно стоит наша хозяйка, потупив взор. Я же пытаю её на предмет, — чего надобно прикупить, чтобы всем было хорошо.

Поначалу тётка отмалчивалась, потом разговорилась. Зовут её Манефа, я сразу сократил имечко до Мани. Женщина оказалась совсем молодой, лет двадцать пять. Просто дико забитой и вздрагивала от каждого громкого звука. Но постепенно она ко мне привыкла и начала отвечать.

— Маня, нам может курочек прикупить? Аль тёлку стельную? Как думаешь?

В результате я позаимствовал у старосты телегу и мы прошвырнулись по селу, прикупили мешок муки, масла, ну и всякого-якого, что хозяйка пожелала. А заодно нам продали пяток кур и петуха, а к ним корзину корма.

— Так, народ. Нам надо как-то жить, поэтому ты, Пахомка, помогаешь Мане, когда попросит. Шуда, ты посмотри, что надо починить.

Ну, а себе я оставил общее руководство. Жизнь в собственном доме потихоньку наладилась, сельчане с нами дружно здороваются, грех жаловаться.

До холодов я успел перевести кое-что из пещеры. Это половина, семь из пятнадцати пачек металла, немного нержавеющего листа и инструмент для работы. Все три бочки с гидроперолем тоже. Мне надо прокрутить партию ткани.

С этим проблем не возникло. Плотник сделал нам корыто литров на тридцать. Вот я на досуге провёл эксперимент, отрезал кусок ткани и пробовал замачивать его в перекиси водорода. Мне надо определить, какую концентрацию раствора выбрать и сколько времени выдерживать. Получилось, что если разбавить в соотношении два к одному, химикат против воды и замочить на четыре-пять часов, то на выходе я получу белую ткань. Она не получилась белоснежная, но приняла вместо грязно-серого нежно-кремовый цвет. У нас ушло три дня, чтобы обработать все семь рулонов. А это без малого восемьдесят метров. Вот только мне не нравится, что ткань немного грубовата для нательного исподнего белья.

Ничего, кроме как замочить в растворе соли мне в голову не пришло. На это ушло море времени. Но этим уже занималась Маня с Пахомом. Женщина здесь на птичьих правах, но она кашеварит и возится с курами. Она не обязана заниматься моим бизнесом, поэтому я пообещал ей материальную заинтересованность. А когда тётка не поленилась и простирнула в подогретой ключевой воде всю ткань, то та, после сушки стала приятна на ощупь. Теперь совсем другое дело, не стыдно одеть.

Что интересно, мне не удалось скинуть ткань купцам, она быстро начала уходить между своими. Я не борзел, накинул ещё две цены. Всё-таки мы пахали, да и в розницу всегда