Андрей Дай - Без Поводыря Страница 24

Оказалось, кстати, что Герочка ни на миг не усомнился в моих способностях сильно повлиять на окружающую действительность. Почему‑то он сразу поверил, что засланец из будущего обязательно должен быть гораздо умнее, хитрее и… мудрее. Что я, с высоты опыта многих поколений, в единый миг определит, в чем же состоит наиглавнейшая болезнь знакомого ему общества, тут же выпишет рецепт и приступит к лечению. Наивный!

А я поделился с бывшим хозяином нашего теперь общего тела своими первыми впечатлениями о туземцах. Какими смешными, косноязычными и инфантильными показались мне каинские чиновники. Особенно учитывая мои великие планы и их, кажущиеся несерьезными, местечковые интриги. Вспомнил, как удивляли, и даже смущали совершенно искренние разговоры о благе Отчизны, с немедленным доведением до собеседника своего, совершенно исключительного метода построения Царства Небесного на земле в одной, отдельно взятой Империи.

Ах, какой глупостью мне тогда это все казалось. Возней в детской песочнице и словоблудием. Видел, чувствовал искренность, и все равно не верил. Считал это наивной хитростью пытающегося втереться в доверие человека. И потому — снова удивлялся, когда выяснялось, что этот самый «наивный хитрец» вдруг вкладывал огромные по местным меркам деньги в то, что никогда не принесет ему прибыли, но может изрядно послужить к славе Державы. Удивлялся, и в душе — завидовал. Горько было, что в свое, более развитое и цивилизованное, как прежде считал, время так и не довелось повстречать таких людей. Ни единого, что самое‑то противное. Равнодушных, усталых, корыстных или наоборот — бескорыстных — сколько угодно. А вот таких — готовых реально что‑то сделать не для кого‑то конкретного, а для какой‑то общей, виртуальной Славы — ни одного.

Это теперь я вполне представляю, что в моем краю все взаимосвязано. Что половина из нескольких десятков семей первопосененцев, пришедших с Ермаком Тимофеевичем, или сразу после, давным–давно породнились, перекрестились и расползлись по Сибири от Урала до Красноярска. Что все друг друга знают, и имеют друг с другом какие‑нибудь отношения. Что сейчас это нормально — заботиться о стране, в которой живешь. Любить правителей. Ругать и презирать своих, близких, давным–давно купленных чинуш, смеяться над глупостью и нерасторопностью полиции и все‑таки боготворить царскую Семью. И ходить в церкви чтоб поговорить с Богом, а не чтоб зачлось, если что…

И что личная неприязнь какого‑нибудь младшего чиновника в малюсеньком городке может обернуться в полномасштабную войну с применением партизанских методов, диверсий и саботажа. А уж если начинают ссориться две купеческие фамилии — так и вообще — туши свет!

Каким же глупцом нужно было быть, чтоб радоваться отсутствию промышленности в губернии! Казалось — лучше построить все заново, чем ломать да переделывать. Думалось — все вокруг только того и ждут, чтоб кто‑то отважный и знающий указал что именно нужно делать. А вспомню как недоумевал, что глупые крестьяне из России предпочитают пухнуть с голоду на своих микроскопических наделах, но не ехать в огромную, пустую и богатую Сибирь, таким дурнеем себя сразу чувствую! Кабы все так просто было! Поманил пальчиком и толпы людей с места снялись…

Не было ничего два года назад. И практически ничего и не прибавилось. Не смотря на все мои усилия. Все те же темные деревеньки вдоль тракта, наглые от безысходности — куда уже ниже‑то? — станционные смотрители, хитрые ямщики.

Да нет. Это я ворчу, Герочка. На себя, конечно. На кого же еще? Не на Мясникова же с Мефодием Гилевым. Эти‑то конечно те еще охламоны, но ведь виноват‑то все‑таки я. Это же меня Черт за язык дернул Дмитрию Федоровичу, каинскому купцу, посоветовать суконную мануфактуру в Каинске строить. Помнишь такого? Это его Каинский окружной начальник стяжателем и скрытым якобинцем характеризовал за то, что салотопный, свечесальный и мыловаренный заводики без дозволения в окружной столице выстроил. А на замечатения туземного правления грозился к Его превосходительству генерал–губернатору в Омск жаловаться ехать. Помнится, еще и ко мне в гостиницу с целой папкой выписок из каких‑то законов явился.

Я о своем предложении позабыл давно, а вот наш «якобинец» оказывается — нет. Подумал, разузнал, посчитал да и принялся за дело. Да так все хитро устроил, что мне бы и в голову не пришло.

Ваське‑то Гилеву, на самом деле, несказанно повезло, что в Омске нужное оборудование без дела, никому не нужное, чуть ли не валялось. На самом деле — не так‑то это и просто — обзавестись в России современным производством чего бы то ни было. Меняются на календаре цифры, летят года, а, по большому счету, как не любили нас за границей, так и не любят. Что в девятнадцатом, что в двадцать первом веке. Сколько раз в той, прошлой жизни, слышал, как трудно и дорого купить у зарубежных «партнеров» на самом деле стоящее производство. Печенюшки с шоколадками — не в счет. А попробовали бы вы что‑нибудь из электронной промышленности купить! Тут же находятся какие‑то причины, чтоб не дать. Одноразовую лапшу в бомж–пакетах — пожалуйста. А новейшую приблуду для нефтехимии — фиг. Паровые машины или паровозы с рельсами — всегда рады. Комплект станков для ткацкого производства — нельзя!

И снова — то же самое. Если нельзя, но очень хочется, то можно. В мое время через подставные фирмы на каких‑нибудь там Каймановых островах все проворачивали, теперь через пронырливых господ. Нашел наш купец такого. Англичанин вроде, или даже немец, кто его разберет. Добыл, что требовалось, и по божеским ценам. А то, что за свои услуги не деньги попросил, а долю в будущих прибылях — так это даже лучше. Как не раз говаривал господин Куперштох — сэкономленные деньги — это заработанные деньги!

А пока десяток специально обученных мужичков в Каинске станки устанавливали да настраивали, Дмитрий Федорович успел и с поставками шерсти договориться и кизяковые кирпичи для топки паровой машины заготовить. Причем и здесь не все так просто. Сами‑то киргизы никогда прежде шерсть с овец не стригли. Собирали то, что само падает, или женщины прямо с живых животных выщипывали. Только на цену сырья это соответственно влияло — когда товара мало, а добывать его трудоемко и долго, то стоить он будет гораздо дороже, чем мог бы.

Станичные казаки и рады бы помочь, да инструмента нужного нету. Огромные стада — есть, а обычных овечьих ножниц — нет. Пришлось каинскому купцу этот редкий инструмент аж из Шотландии заказывать, а потом казаков учить им пользоваться. Но ведь смог! Научил! Шерсть конечно все равно дороже чем Гилевым обошлась, но и технологии — свежее. Производительность выше, и рабочих нужно меньше.

И с топливом для парового привода та же история. С дровами в Барабинской степи и так плохо, а если учесть, сколько их нужно, чтоб машина круглые сутки крутилась — и вообще отвратительно. Уголь гораздо дешевле, но пока довезешь — он в драгоценные камни превратиться. Да и не требуется примитивным пока еще аппаратам такой жар, что колосники за месяц прогорают. Вот и додумался Мясников обычным для степных жителей топливом ненасытное жерло кормить. Скота у местных всегда много, а значит, и навоза тоже. И соломы хватает. Слепил из двух одно, на солнце рядками уложил, да жди, пока высохнет.

В общем, к первому снегу запустил все‑таки Мясников свою фабрику. В расчете на то, что зимой в Ирбите хотя бы за счет цены — она все равно ниже, чем у привозного сукна вышла — мигом все распродаст. А чтоб судьбу не испытывать, уже в начале зимы, в декабре, отправил в Ирбит приказчика. Лавку в пассаже арендовать, склад присмотреть и в торговый ярмарочный листок свое предложение вписать.

И надо же такому случиться, что именно в это же самое время, примерно с теми же самыми целями, там пребывал и младший Гилев, Мефодий. Ну, главной‑то его задачей было сурковые шкурки выгодно пристроить, и о закупке товаров к летнему вояжу в Чуйскую степь и Монголию договориться. Но Бийская мануфактура уже тогда гораздо больше ткани производила, чем весь Алтай и Кобдо потребить смогли бы. Так что мимо Мясниковской заявки Мефодий пройти не мог.

На лицо, едрешкин корень, конкурентная борьба! Ну как дети, ей богу! Вместо того, чтоб попробовать как‑то договориться, поискать новые рынки сбыта, или хотя бы согласовать цены, эти… суконные короли, немедленно разругались в пух и прах и кинулись писать мне жалобные письма. Дескать, чего это он, гад и государственный преступник! Мы тут, понимаешь, к Славе Отчизны, а он…

Вот и пришлось мне на предостережения Миши Карбышева плюнуть, и из Троицкого выезжать несколько раньше, чем планировал. Назначил обеим заинтересованным сторонам встречу в Колывани, да и выдвинулся. Васька с братом и так у Кирюхи Кривцова уже, а Мясникову телеграмму отправил. Пока буду добираться, и он должен прибыть.