Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка (сборник) Страница 24

Я трижды ездил в подмосковный городок Тучково, где находилась школа, уговаривать директора. Первый раз вместе с папой, второй раз один, а в третий раз уболтал поехать со мной школьного физкультурника, которого директор интерната ещё помнил. На третий заход я взял с собой все свои почётные грамоты, полученные мной с первого класса. Их больше двадцати штук уже накопилось, целая папка.

И всё равно директор упирался, а я никак не мог понять, что ему не нравится во мне. Забегая вперёд, скажу, что впоследствии мои соседки по комнате поделились со мной секретом. Оказывается, директор интерната крайне неохотно принимал девочек. Он считал, что совместное обучение в спортивной школе неуместно. Для девочек нужно открывать отдельную школу. А при совместном обучении создаются только лишние бытовые трудности. Тем более в интернате, где дети живут постоянно.

И всё же отстоял я своё решение учиться в спортивной школе. Законные отговорки у директора закончились, состояние здоровья у меня, близкое к идеальному, да и папка моих почётных грамот заметно пошатнула предвзятость директора к девочкам. И вот в середине октября 1971 года я официально перевёлся из обычной общеобразовательной школы в детско-юношескую спортивную школу-интернат…

Глава 30

А директор интерната, похоже, был прав. Действительно, в спортивной школе совместное обучение не совсем уместно. Теперь я понимаю, почему он так противится зачислению в его школу девочек. Да и Ирка не просто так обрадовалась мне в первый день. Быть единственной девчонкой в классе тяжело. Особенно трудно было мне самую первую неделю, когда Ирка сидела дома со своей ногой.

На занятиях по физическому развитию, например, некоторые упражнения выполняются в паре с партнёром. Шёл октябрь месяц, на улице было уже довольно прохладно, да и дождь часто начинался. Поэтому занимались мы в помещении. А когда мы занимались в помещении, то форма одежды была — спортивные трусы и футболка, так меньше потеешь. Упражнение же — посадить себе на плечи партнёра и в таком виде приседать. И что-то мальчишки уж больно подозрительно охотно катали меня на своих плечах. Как правило, тот, на ком я сидел, добровольно делал несколько дополнительных приседаний сверх норматива. Типа он не устал. Ага, ну, да, ну, да. Или вот ещё такое упражнение: когда ты ложишься на пол, партнёр садится тебе на ноги, а ты, закинув руки себе за голову, принимаешься садиться и снова ложиться. Очень неприятно. Вот так я и мучился, пока Ирка свою ногу не вылечила.

С раздевалками, опять же, проблема. При каждом спортзале у нас было по две раздевалки — мужская и женская. А из девчонок только я. А мальчишкам очень тесно в одной раздевалке, те не слишком просторные. И такая же ситуация была в интернате во всех классах, что и неудивительно, учитывая то, с каким скрипом и воплями директор принимал новых учениц. Поэтому в каждой женской раздевалке отгородили переносной ширмой уголок для переодевания девчонок, а всё остальное пространство отдали мальчишкам. Переодевание в спортивную форму происходило так. Меня запускали в раздевалку, и я скрывался за ширмой, где и начинал переодеваться. С другой стороны ширмы в это время переодевались мальчишки. Когда я заканчивал своё переодевание, то выйти сразу не мог. Мне приходилось садиться на стульчик и терпеливо ждать, пока этим обалдуям надоест беситься и они наконец-то соизволят одеться. Так что действительно быть единственной девчонкой в чисто мужском коллективе не очень-то весело.

Тот факт, что школа со спортивным уклоном, обычной учебной программы никак не отменял. То есть физкультура у нас была не вместо каких-то других предметов, а просто в дополнительные часы. Зато по всем предметам, кроме физкультуры, негласно допускались некоторые послабления по сравнению с обычной школой. Так что преподавали нам всё по самому минимуму. Ни о каких факультативах или внеклассных чтениях и речи не шло. И оценки, на мой взгляд, ставили несколько завышенные. На многие ошибки учителя просто закрывали глаза. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в этой школе я тоже быстро стал отличником. Причём «отлично» у меня было даже по физкультуре, хотя тут требования заметно превышали то, к чему я привык в своей старой школе. Впрочем, квашнёй-размазнёй я не был. И раньше я всегда честно выполнял все упражнения на уроках физкультуры. Хрюша, опять же. Она бегать любила, и мы с ней по утрам всегда бегали до моей школы и обратно. Даже зимой бегали. Поэтому и в интернате я довольно легко включился в ритм спортивной жизни и во время обязательного ежедневного кросса от ребят не отставал.

Так я и жил. Постепенно втянулся. Нормальная школа. Ребята в классе тоже вполне адекватные. Явных ушлепков нет. Впрочем, тут с этим строго. Будешь безобразничать — очень даже запросто могут отчислить. И прощай мечта о спорте. На выходные я домой ездил. Проведать отца, братьев и Хрюшу и сварить им чего-нибудь вкусненького. А то у папы с готовкой не очень ладилось. Блюда сложнее яичницы у него получались плохо.

Когда в декабре ударили морозы, у нас залили катки. В школе целых три катка — две хоккейные площадки и просто каток, куда в любое время можно просто так прийти покататься. На хоккейных площадках тоже можно было кататься, но только тогда, когда там никто не играл. То есть либо глубокой ночью, либо во время уроков. В остальное время там обязательно шла очередная игра. Хоккей в школе был очень популярен. Настолько популярен, что я сильно удивился, когда узнал, что школа на всесоюзные турниры «Золотая шайба» не выставляет свою команду.

На каток я обычно ходил вместе с Иркой, которая в интернате частично заменила мне мою Сашку. И хотя Ирка в будущем хотела заниматься спортивной гимнастикой, а вовсе не фигурным катанием, кататься она умела очень даже здорово, куда лучше меня. Впрочем, я тоже коровой на льду не выглядел, на коньках мог стоять достаточно уверенно. В прошлой жизни, пока здоровье позволяло, я каждую зиму ходил на каток. Сначала с женой, а потом и с детьми. И в этой тоже катался уже начиная с шести лет. У нас прямо во дворе мальчишки с помощью дворника Григорьича заливали каток, на радость мне и Сашке.

А однажды, в середине декабря, я пошёл на каток один, поскольку у Ирки после уроков срочно загорелось съездить к себе домой — она забыла привезти с собой какую-то очень важную кофточку. Так вот, иду я, значит, на каток, под мышкой коньки свои тащу. Ветра почти нет, но и солнца тоже. Идёт слабый снег. И тут со стороны второй хоккейной площадки меня неожиданно окликают.

— Мальцева! — слышу я голос своего одноклассника Мишки Воробьёва. Оборачиваюсь. Тот в хоккейном шлеме и с клюшкой в руке стоит возле площадки и смотрит на меня. Позади него сгрудилась кучка ребят, все из моего класса.

— Чего тебе? — ору я в ответ.

— Иди сюда!

— Ну, чего? — уже тише спрашиваю я, подойдя к нему поближе.

— Ты куда идёшь?

— На каток, не видишь, что ли? — показываю я Мишке свои коньки.

— Вижу. А ты как, на коньках нормально стоишь, не падаешь?

— До Ирки мне далеко, а так нормально. Падать не падаю. А что?

— Наташка, выручай!

— В чём дело-то?

— Да Санек только что упал неудачно. За шайбой тянулся и завалился, тюфяк.

— И что?

— Руку он сильно ушиб. Боимся, как бы не перелом. Он в медпункт побрёл.

— А я при чём?

— Выручай, Наташ. Больше нет никого, остальные все на лыжах в лес укатили.

— Да что от меня надо-то?

— Ты правила хоккейные знаешь?

— Допустим, знаю. И что?

— В воротах постой, а. Доспехи есть, Санек свои оставил.

— Издеваешься?

— Нет. Наташ, помоги. Некого нам в ворота поставить, понимаешь?

— Да ты офигел совсем, Мишенька. В спортивной школе и игрока найти не можешь?

— Не могу. Обязательно из нашего класса нужен. Мы с 5 «А» играем, все игроки из одного класса быть должны. Правила этого турнира такие.

— Я же девчонка.

— А вот про это в правилах не написано. Ты из нашего класса, это факт. А девчонка ты там или нет — не важно. Нет такого в правилах, чтобы девчонкам не играть, я специально смотрел.

— Так вас же вон, целая куча. Ну, поставьте в ворота одного.

— У нас тройки сыгранные. Да и не умеет никто из нас в воротах стоять. У нас Санек всегда стоял.

— Так я тоже не умею.

— Ты и ничего другого не умеешь. А так у нас хоть полевые игроки нормальные будут.

— Бред какой-то.

— Наташ, соглашайся. Всего два периода осталось. Да всё равно мы три-один проигрываем. Никто не станет ругаться, если из-за тебя проиграем. Мы ведь понимаем, что ты не вратарь. Просто действительно больше некого поставить.

— А-а-а… э-э-э…

— Ну, решайся! Чего ты ломаешься?

— Тьфу ты. Что, вы и вправду хотите поставить меня в ворота?

— Да. Правда. Точно. Конкретно. Ну?