Шэрон Кендрик - Запретная женщина Страница 24

– Но ты вернешься?

– Не знаю, – честно ответила она.

Что-то в выражении лица девушки заставило менеджера отнестись к ней бережно и снисходительно, словно это она сама внезапно разболелась.

В тот же день Эшли поехала обратно на север с одной маленькой сумкой, которую успела собрать. Монотонность бесконечной дороги нарушали лишь задержки на станциях и перестук колес поезда, грохотавшего, как мешок с костями. Желудок оставался тяжелым как камень, поэтому за все проведенные в поезде часы она ничего не съела. Только пила теплый чай и изнывала от беспокойства, не в силах ничем себя занять, пока поезд не дотянул до станции Стоункэнтон.

На привокзальной площади Эшли сразу нашла такси. Водитель с любопытством поглядывал на нее в зеркало заднего вида, но она слишком устала и извелась, чтобы поддерживать беседу. Дорога к старому коттеджу в западной части владений Джека вела мимо особняка – повинуясь импульсу, Эшли попросила таксиста подъехать поближе и остановиться.

Издали Блэквуд-Мэнор выглядел таким же, каким она увидела его впервые – величественное здание, форпост цивилизации на северной границе суровых болот, которые Эшли успела полюбить. Но вблизи стало понятно, что за все еще впечатляющим фасадом скрываются закопченные руины. От столь любимого Джеком Блэквуда остался лишь мрачный скелет с выбитыми окнами и без крыши.

Слышать о трагедии и видеть ее последствия воочию – совсем разные вещи, от масштаба разрушений Эшли стало нехорошо. Слезы жгли глаза, но времени рыдать над развалинами особняка не было. Она велела таксисту продолжать путь, печально глядя из окна на запущенные лужайки и буйно разросшиеся кусты. По мере приближения к коттеджу сердце билось все быстрее. Что ждет ее там? Насколько изменили Джека выпавшие на его долю испытания и полученные травмы?

Незнакомая женщина, открывшая ей дверь, смерила Эшли вопросительным взглядом:

– Чем я могу вам помочь?

– Я… знакомая Джека. Услышала о том, что произошло, и приехала повидать его.

– Простите, но мистер Марчант не принимает посетителей.

– Я думаю, он будет рад меня видеть. Пожалуйста, позвольте мне войти.

Едва проговорив эти слова, Эшли осознала их горькую иронию. Если Джек и вправду ослеп, он ее не увидит.

Что-то во внешности и просьбе девушки, очевидно, тронуло сиделку.

– Вы выглядите вполне безобидной, к тому же я считаю, ему будет полезно поговорить с кем-то со стороны. Но недолго, имейте в виду. Проходите.

Женщина провела Эшли по длинному коридору и впустила в темную комнату, освещенную лишь пламенем в камине. Взгляд девушки сейчас же прикипел к сгорбленной фигуре в кресле у огня: Джек сидел понурившись, опустив плечи и голову. В такой позе Эшли не видела его никогда раньше. Казалось, с Джеком произошло то же, что и с его старым домом – словно кто-то высосал из них обоих всю энергию и жизненные силы, оставив нетронутой по-прежнему крепкую оболочку.

Собака, сидевшая у его ног, принюхалась к Эшли и с радостным взвизгом бросилась ее приветствовать.

– Сидеть, мальчик, – мягко сказала девушка, и Джек вздрогнул.

– Кто здесь? – Он склонил голову, как будто это помогало ему лучше слышать. – Мэри, это вы?

– Нет, это не Мэри. – Эшли сглотнула. – Ты меня не узнаешь? Кейси узнал.

Джек протянул к ней руку, и неуверенность этого жеста почти довела ее до слез.

– Кто здесь? – повторил он. – Неужели я все-таки сошел с ума? Пусть даже на миг, когда мне показалось…

Не в силах сдержаться, Эшли переплела свои пальцы с его.

– Что тебе показалось?

– Но ведь это ее голос, – сказал Джек мечтательно, словно в полусне, сжимая руку девушки. – И ее рука в моей. Эшли?

– Да, Джек.

– Ты мне снишься?

– Нет. Хотя это немножко похоже на сон, ты прав.

– Тогда дай мне потрогать тебя как следует.

Сначала Эшли подумала, что Джек хочет поцеловать или приласкать ее, но тут же поняла, что прикосновения теперь играют в его жизни совсем другую роль. Пальцы стали его глазами. Она наклонилась, позволив ему легко касаться контуров ее лица.

– Это и правда ты, Эшли Джонс. Вернулась ко мне?

– Да. Я вернулась.

– Не стоило беспокоиться, – сказал он с внезапной злостью, выпуская ее руку. – Тебе было бы лучше остаться там, куда ты уехала, и забыть обо мне.

– О чем ты говоришь?

– Ради бога, Эшли, – почти зарычал Джек. – Не позволяй состраданию заслонить от тебя реальность. Ты посмотрела на меня – теперь уходи.

– А если я не хочу уходить?

– Это не имеет значения. Я прошу тебя уйти. Или ты полагаешь, я заслуживаю тебя после того, что сделал? – Он покачал головой и продолжал выплевывать слова, словно они были пропитаны ядом: – Я никогда не был мужчиной, который тебе нужен, а сейчас я ко всему прочему еще и инвалид. Может, Господь наказал меня за то, что я лгал тебе и лишил тебя невинности, не думая ни о чем, кроме собственного удовольствия. Не волнуйся, Эшли, никто не подумает о тебе плохо, если ты не станешь возиться с незрячим бывшим любовником. Особенно я сам. Можешь считать, что я тебя уволил.

Эшли стало трудно дышать, словно стены снова съехались, выдавив из комнаты воздух, а сердце сжал чей-то жесткий, безжалостный кулак.

– А если я не согласна? Если твоя слепота меня не пугает и не отталкивает? Ты все еще Джек, мой Джек, всегда был и всегда будешь. Что, если все это время я сама чувствовала себя инвалидом, потому что тебя больше не было в моей жизни?

– Замолчи! Замолчи сейчас же! Разве не видишь, что я не в состоянии выносить утешения? Все кончено, Эшли, я смирился с этим. Однажды ты сказала, что больше никогда не сможешь доверять мне. И еще – что никакие отношения нельзя строить на лжи. Я готов подписаться под каждым словом.

– Но сердце подсказывает – ты больше никогда не обманешь меня.

– Ты говоришь это из сострадания, – сказал Джек сквозь стиснутые зубы. – Я слеп, и ты жалеешь меня.

– Джек, разве я когда-нибудь была с тобой неискренней? За исключением, может, одного случая…

Он ничего не ответил. Секунды – или даже минуты – проходили в тишине, горло Эшли от волнения стало сухим, а глаза, наоборот, влажными. Внезапно мужчина потянулся к ней, рука скользнула с плеча на талию, оттуда – на изгиб бедра. В жесте, которым он привлек ее к себе и усадил на колени, Эшли почудилось что-то от прежнего Джека.

– Значит, ты сказала мне правду?

– Я готова повторить под присягой каждое слово. – Эшли бережно отвела иссиня-черную прядь с его лба, пересеченного уродливым свежим шрамом. Посмотрела в темные глаза, когда-то яркие и блестящие, теперь – замутненные и незрячие. Ее душу переполняли горе и сожаление, но любви все равно было больше. Чистой, глубокой, которая не замечала шрамов. – Джек, – выдохнула она. – Мой дорогой, мой любимый Джек.

– Поцелуй меня. Хотя бы один раз, позволь мне убедиться, что я не сплю – и не проснусь с пустыми руками и остывшими воспоминаниями.

Эшли подставила ему губы и вскрикнула от почти нестерпимой сладости первого за долгое время поцелуя, который рассказал ей все, что нужно было знать. Он излечивал и соединял, успокаивал и давал новую жизнь. Эшли гадала, чувствует ли Джек это единение двух потерянных душ, которые снова обрели друг друга.

Но вместе с тем она понимала, что эти моменты могут определить их будущее, поэтому заставила себя вернуться из розового тумана в жестокую реальность.

– Что же все-таки случилось, Джек?

– Как я лишился зрения? Разве ты не слышала?

Эшли покачала головой, но спохватилась, вспомнила, что с ним бесполезно разговаривать языком жестов.

– Нет. Я узнала о пожаре, о том, что ты пострадал, и сразу же приехала.

– С чего же мне начать? – Джек задумчиво накручивал прядь ее волос на пальцы, как обычно делал после занятий любовью. – С очевидного, полагаю. После твоего отъезда жизнь стала… Вряд ли я смогу подобрать для этого одно слово… Пустой. Ущербной. Мучительной. Я никогда не испытывал ничего подобного, даже когда служил в армии. Словно я потерял часть себя. Но хуже всего было осознание, что это произошло по моей вине, что ты могла бы все еще быть со мной, если бы я сказал тебе правду с самого начала. – Он прерывисто вздохнул. – С другой стороны, с твой чистотой и добродетелью ты никогда не стала бы моей любовницей, зная, что я женат.

Эшли снова погладила его по голове, отметив, что волосы сильно отросли. Потом поцеловала разделенную шрамом бровь и заметила, как губы Джека дрогнули в мимолетной улыбке.

– Ты знаешь, что моя жена умерла? – спросил он внезапно.

– Нет, – отозвалась Эшли, каменея в его объятиях.