Андрей Бондаренко - Славянское реалити-шоу Страница 24

Они вышли на свежий воздух: дождик почти перестал, на востоке сквозь низкие серые тучи прорывались скупые солнечные лучи.

– Вот ты, Гена, поставь себя на место Пугача, – Егор положил приятелю руку на плечо. – Как бы ты действовал, если бы решил всерьёз напасть на нашу пещеру?

Генка неуверенно почесал в затылке, повесил на свою щекастую физиономию паутинку лёгкой задумчивости, через полминуты принялся излагать – солидно и вдумчиво:

– Перед входной дверью в пещеру расположена ровная горизонтальная поверхность, площадью метров шестьсот пятьдесят квадратных. Вся площадка хорошо просматривается часовым через дверные «глазки»…. Имеется всего два естественных объекта, за которыми можно надёжно спрятаться, – показал рукой. – Длинный и высокий навес с дровами, и вон тот здоровенный гранитный валун. Если осторожно пробраться вдоль склона холма и правильно сориентироваться, то часовой не заметит, как ночью бойцы выберутся из-за склона и затаятся за этими эффективными укрытиями…

– Отлично, соображаешь! – похвалил Егор. – А, дальше?

– Дальше всё очень просто. У них, как мы знаем, имеется три ствола: автомат, карабин и тэтэшка. Двое прячутся за навесом с дровами (там просторнее), один – за валуном. Терпеливо ждут утра…. Пугачёвцам точно известно, что один браунинг всегда находится при тебе, командир, а другой – либо у Саньки, либо у кого-то из мужчин. Наступает утро, мы выходим из пещеры на утреннее построение. В этот момент они открывают огонь на поражение. Цель – убить всех мужчин и Саньку, а оставшихся девчонок захватить в плен. Вот как-то так я предполагаю…

– В общем и целом, правильно видишь ситуацию, – болезненно поморщился Егор. – Неплохой диверсант может со временем получиться из тебя…. А теперь, уважаемый Симон Браун, что мы в данной ситуации – по твоему разумению – должны делать?

– Ты же, командир, сам сказал, что сегодня мужчины будут весь день заниматься земляными работами, – Сеня беззаботно передёрнул широкими плечами. – Следовательно, за валуном и дровяным навесом мы будем усердно копать просторные окопы. Весь вынутый грунт тщательно соберём и унесём в сторону – для конспирации…. Замаскируем окопы. Ночью спрячемся в них. Будем ждать противника. По мере появления – уничтожим…

– Вы, бродяги, растёте прямо на глазах! – восторженно объявил Егор. – Что ж, тогда взяли инструмент, и за работу!

Время было в достатке, земля мягкая, да и землекопов Бог не обидел здоровьем. Поэтому работа спорилась и уже до обеда узкие полутораметровые ямы были готовы, а вынутый грунт и камни убраны по сторонам – как можно дальше от дровяного навеса и валуна.

– Неплохо получилось, товарищи бойцы! – довольно резюмировал Егор, оглядывая плоды их общих трудов. – Осталось совсем немного: после короткого отдыха из осиновых веток сделаем дуги, закрепим их в стенках окопов, сверху набросим лосиные шкуры, войлок, тщательно замаскируем щепками, ветками кустарника, мхом, прочим мусором…. Всё должно выглядеть очень естественно, несмотря на то, что дело будет происходить ночью. В таких серьёзных делах – мелочей не бывает….

На обед славяне опять собрались в подземном помещении – на этот раз из-за нежелания Егора выпускать Галку Быстрову «на улицу».

«Кто же её знает, шалую бабу?», – советовал осторожный и подозрительный внутренний голос. – «Ещё учудит чего. Например, рванёт со всех ног в Алёховщину, чтобы предупредить ухажёра…».

В обеденное меню входили вчерашняя уха и жареные караси, ещё Галина напекла тонких пшеничных лепёшек, а Санька от грибоварни принесла – с гордым видом – двух рябчиков горячего копчения, которых утром лично извлекла из охотничьих силков. Нормальный обед получился, почти праздничный.

– Ты что задумался, Егора? – Санька ласково дёрнула мужа за мочку правого уха. – Что-то не сходится? Прорезались неожиданные трудности?

– Да, понимаешь, есть одна нестыковка, – честно признался Егор. – Операцию нужно проводить синхронно, а объектов у нас – целых два. Опять же, тёмная ночь вокруг. По логике вещей, надо дождаться рассвета. Хорошо, допустим, дождались. Дальше что? Один пистолет находится у тех, кто прячется в окопе за дровяным навесом, другой у того, кто в яме за валуном. Между объектами – метров шестьдесят пять. Нужен однозначный сигнал, по которому следует одновременно выскакивать из укрытий и открывать огонь. А кто его подаст?

– Глупый, я и подам! – негромко рассмеялась жена. – Поздним вечером в дверные петли сыпану мелкого песочка, они скрипеть будут знатно, на всю округу. Как солнышко покажется, так я дверь чуть приоткрою (сама внутри останусь, конечно же), она и заскрипит. Вот тогда и начинайте свою пальбу…. Главное, родные, не промахнитесь! – Санька говорила совершенно серьёзно, без малейшей тени страха и волнения, словно бы ей каждый день приходилось принимать участие в таких опасных операциях…

Галка Быстрова, которая с самого утра находилась «на нервах», неожиданно подняла вверх руку:

– Слушайте! Это ещё что такое?

Через десять секунд Егор уже находился по другую сторону входной двери и старательно вслушался: со стороны Алёховщины явственно доносился тоскливый волчий вой.

– К чему бы это, командир? – невозмутимо спросил Пётр Нестеренко, обедавший на улице, так как на тот конкретный момент выполнял обязанности часового.

– Не знаю, – честно признался Егор. – Как бы то ни было, обед немедленно завершаем. Всем срочно выдвинутся на свои объекты, и продолжить плановые работы!

Пришёл вечер – долгий, серый, нудный. На ужин было предложено: всё та же жареная рыба, пшеничные лепёшки, солёные рыжики да приготовленный хмурой Галиной питательный и витаминный салат – из квашенной и свежей капусты, моркови, свёклы и репы. На третье – чрезвычайно забористый (потому что без сахара) брусничный компот.

– Так, все поели? Тогда беззаботно и весело перемещаемся на улицу, к костру! – распорядился Егор. – Во-первых, дружно намываем посуду и мастерим факелы из сосновых корней – их там Вера Попова заготовила целых две корзины. А, во-вторых, громко и весело поём застольные песни…. Если засланный казачёк ещё слоняется где-то рядом, то пусть своим подельникам потом так и доложит, мол: «У них (у нас – в смысле), какой-то нерядовой праздник, совсем расслабились. Даже песни горланят…». Эй, гражданка Быстрова! А вам сегодня нельзя покидать данное помещение! Вы же у нас – под домашним арестом…

Весёлые песни, правда, совсем не пелись. Всё больше грустные: «Чёрный ворон», «Клён ты мой опавший», «Ты жива – ещё моя старушка»…

Санька старательно обсыпала дверные петли мелкозернистым песком, звук при открывании-закрывании дверей получался громкий, характерный.

Когда уже прилично стемнело, Егор негромко скомандовал:

– Всё, господа и дамы! На сегодня праздничный концерт закончен. Отбой. Генка и Сеня следуют за мной, Александра и Пётр сопровождают, помогают замаскироваться. Петь, светильник прихвати!

Первым делом они спрятали – в окоп за навесом с дровами – Генку и Симона: поправили куски войлока (с заранее прорезанными отверстиями для глаз), беспорядочно навалили сверху разномастных щепок и бересты. Получилось, как будто жители пещеры всякую мелочь для розжига огня рачительно сложили отдельно, в одну большую кучу.

– Как там? – поинтересовался Егор.

– Нормально, командир, – глухо ответил Федонин. – Всё слышно и почти всё видно…

– Утром, как только дверные петли заскрипят, тут же выскакивайте и стреляйте на поражение! Всё понятно?

– Будь спокоен, Егор Петрович, не подгадим. Ты не передумал? Возьми себе один пистолет. Как же ты…

– И ножом справлюсь, не переживайте за меня!

Егор на прощанье, перед вторым окопом, чмокнул Саньку в смуглую щёку:

– Ты не волнуйся, родная, всё будет нормально.

– Я и не волнуюсь. С чего мне, спрашивается, волноваться? Ты же у меня – натуральный молоток! Я всё время буду за дверью, считай, что рядом с тобой, рукой подать…

– Тогда я полез. Сверху засыпайте, для разнообразия, опавшей листвой…

Наступила ночь. Чернота. Тишина. Только в ветвях одинокой берёзы, растущей неподалёку, шумел порывистый ветер, гонял – с глухим шорохом – опавшую листву по пожухлой траве. Изредка подавали голос неведомые ночные птицы. Время тянулось нестерпимо медленно, осенний холод коварно и настойчиво проникал под одежду. Плохо это, с одной стороны, запросто можно серьёзно простудиться и заболеть. Зато, с другой стороны, точно не заснёшь…

Егор в очередной раз приник к круглым отверстиям в войлочной кошме. Вокруг явственно начало сереть, наступал час волка. Час – между умирающей ночью и нарождающимся рассветом. То непонятное и загадочное время, когда до появления краюшка солнца над линией горизонта остаётся – час…

Неожиданно завыли волки (или – красный койоты?), тревожно так завыли, где-то совсем недалеко, словно бы подавая кому-то сигнал тревоги…