Надежда Попова - Ведущий в погибель. Страница 24

Глупо, пролетело в мыслях, словно стайкой осенних сухих листьев. Единственный и неповторимый Курт Гессе, гроза малефиков, молодая надежда Конгрегации — убит стригом на темной улице Ульма в первый же час своего расследования. Глупо и бессмысленно…

Он зажмурился, напрягшись, уже предощущая, как в шею входят острые, как иглы, зубы, понимая, что сделать не может — ничего…

— Итак, — вдруг прошелестел у самого уха тихий, похожий на шорох, шепот, — теперь, когда вы завершили ваши упражнения, майстер инквизитор, и убедились в том, что освободиться не сможете, предлагаю вам бросить эти подергивания. К чему совершать бессмысленные действия, вы согласны?

Курт окаменел, не умея собрать мысли вместе, не понимая, что происходит, почему он все еще жив, для чего это существо говорит с ним…

— Будем считать, это «да», — констатировал шепот. — А теперь, майстер инквизитор, я попрошу вас выслушать меня очень-очень внимательно. Я понимаю, что вам сейчас не по себе, однако же соберите остатки самообладания для того, чтобы воспринять мои слова и осмыслить их. Итак. В эту минуту вы — всецело в моей власти. Одно маленькое усилие пальцев — и я сверну вам шею при желании. Я могу убить вас в любой момент; ведь вы это понимаете. Мог бы, если бы намеревался это сделать. Я дам вам время это осознать, — с подчеркнутым дружелюбием добавил стриг, умолкнув на мгновение, и продолжил: — Надеюсь, вы не поддались панике совершенно и в состоянии связно мыслить. Повторю на случай, если вы недопоняли: ваша смерть не входит в мои планы. Теперь второе. Я предпочитаю говорить, глядя собеседнику в глаза… а к прочему, у меня нет никакого желания стоять еще полчаса в темном переулке, срамно прижавшись к дрожащему мужскому телу. Посему, майстер инквизитор, сейчас я отпущу вас. Не вздумайте кричать или бежать, а также предупреждаю: не хватайтесь за оружие. Повредить мне вы не сможете — даже если допустить чудо и предположить, что вам по чистой случайности удастся нанести мне рану. Тем не менее, мой камзол стоит двух ваших месячных жалований с премиальными, и его починка обойдется еще в один месяц вашей напряженной работы. Такую мелочь, как рубашка из египетского шелка, я не упоминаю… Я не скряга, но не намерен входить в затраты лишь из-за того, что у приезжего следователя сдали нервы. Подведем итог, майстер инквизитор. Попытка нападения бессмысленна. Я хочу лишь поговорить с вами. А теперь я убираю руки, и мы продолжим нашу беседу.

Когда держащие его ладони исчезли, Курт метнулся в сторону, развернувшись к стригу лицом и пытаясь заставить себя не пятиться назад; пальцы позорно подрагивали, замерев на полдвижении к рукоятям, а горло отказывалось родить хоть один внятный звук.

— Рад, что вы не впали в панику, — кивнул стриг. — Уберите руку от арбалета, майстер инквизитор, не нагнетайте ситуацию. Кроме того — подумайте: разве вы успеете его хотя бы разложить?

Он стоял в пяти шагах напротив, стоял спокойно, словно беседуя с приятелем, повстречавшимся воскресным утром на торжище, расслабленный и непринужденный — тот самый одинокий юнец в шитом золотом узком платье по последней моде. Так вот чей взгляд не давал ему покоя этим вечером…

— А теперь, майстер инквизитор, — произнес тот уже без былой раскованности в тоне, — покажите Печать. Быстро, — повысил голос стриг. — У меня впереди долгая жизнь, но я не желаю провести ее, стоя в этом переулке. Покажите Печать.

Он стоял неподвижно еще два мгновения, собираясь с силами, собираясь с духом, и, срываясь пальцами с крючков, расстегнул куртку, повернувшись полубоком и пытаясь держать неподвижно стоящего стрига в поле зрения.

— Хорошо, — кивнул тот. — А теперь покажите руки.

Курт подчинился нехотя, чувствуя, как испуг уходит, сменяясь раздражением на собственную беспомощность и это принужденное послушание; сдернув одну за другой обе перчатки, он стиснул их в кулаке, сжатом до боли в костяшках, и поднял взгляд к лицу перед собою, лишь теперь, когда на него не падал отсвет очага, заметив его неестественную бледность.

— Шрамы старые, — кивнул стриг и тяжело вздохнул, словно получивший печальное известие родственник. — Три с половиной локтя росту, темно-русые волосы, карие глаза; Знак за номером тысяча двадцать один, ожоги на кистях рук, плечо рядом с Печатью прострелено… Приметы — четче некуда; так стало быть, знаменитый Гессе Молот Ведьм? Что вы делаете в Ульме, майстер инквизитор?

Глава 6

«Знаменитый Гессе»?..

Итак, его здесь знают. И его ждали. Он оказался прав…

— А откуда, — не сразу заговорил Курт внезапно охрипшим, севшим голосом, — взялось это противоестественное убеждение, что я стану тебе отвечать?

Стриг тихо рассмеялся одними губами — лицо осталось бесстрастным и серьезным, а в голосе пробилось легкое раздражение, когда тот заговорил, приблизясь на шаг.

— Ну, — предположил он угрожающе, — я мог бы сказать, что выбор у вас, майстер инквизитор, невелик. Что вы по-прежнему в моих руках — фигурально выражаясь, что я по-прежнему в любой момент могу снова заключить вас в крепкие дружеские объятья, избежать коих вы не сумеете и вырваться из которых не сможете. Что оторву вам голову, как цыпленку, если не добьюсь нужного ответа… Только это бессмысленно, майстер Гессе, верно? Вы ведь юноша заносчивый, самонадеянный и — отчаянный. В безвыходной ситуации вы готовы держаться до последнего, а попытки принуждения вас только раззадоривают. Посему… Как вам такой резон: сейчас я попросту исчезну. Этому вы тоже помешать не сможете. Я исчезну и оставлю вас стоять посреди этого переулка, как полного дурака. И более вы меня никогда не увидите. Вы ведь от любопытства задохнетесь, майстер инквизитор, и проклянете себя за то, что не воспользовались моментом, когда у вас была возможность со мною побеседовать. Сгодится вам такая причина?.. А теперь я повторю вопрос: что вы забыли в Ульме?

— Тебя, судя по всему, — отозвался Курт, распрямившись и все-таки совладав, наконец, с дрожащими руками и голосом.

— Судя по чему? — уточнил тот.

— Не прикидывайся, — зло вытолкнул он; стриг снова вздохнул, отмахнувшись от него, точно от назойливой мухи, и продолжил в прежнем тоне:

— Что вы делали в этом трактире, майстер инквизитор, и что за нелепое поведение за столом? Почему отправили блюдо назад?

— Так ты управляющий у этого парня? — усмехнулся он, храбрясь собственным страхом. — Обида взяла?

— Я задал вопрос.

— Я не питаюсь подножными тварями, — отрезал Курт, и стриг пожал плечами, на миг сбавив тон:

— Напрасно, на вкус это лучше, чем на вид… Спустя какое время вы должны были отправить назад заказ? — спросил тот, вновь посерьезнев, и, когда он замер в растерянности, продолжил: — Вижу, я не ошибся… Вас ведь не должно быть в Ульме, майстер Гессе. Почему вы здесь?

— Много знаешь, — отметил он. — Хорошо поставлено осведомление… Ваша затея провалилась, инквизитор в город все-таки прибыл. Не ожидал?

— «Наша затея»? — переспросил тот, и в холодном голосе промелькнула настороженность. — Почему здесь вы, майстер Гессе? — повторил стриг жестко. — Почему не Эрнст?

Он не ответил, оторопело глядя на существо перед собою, пытаясь судорожно и торопливо сопоставить факты и слова, увиденное и услышанное; «почему не Эрнст»?.. В этом городе ждали Хоффманна, ждали, судя по произошедшему, не только его обитатели, однако здесь, сегодня, сейчас, происходит что-то явно не то, что-то непонятное, этот разговор не имеет смысла — разве что стриг и в самом деле не знает, что произошло по пути сюда…

Именование погибшего следователя по имени, точно старого знакомого… «Не вы должны здесь быть»… И он сидел в том зале, обратив внимание на эти игры с заказанной снедью…

Бред. Не может быть…

Это попросту невозможно — то, что кажется логичным, что пришло сейчас в голову…

— Где Эрнст? — вновь повторил тот, и Курт отозвался как мог тверже, тщетно перебарывая растерянность:

— В могиле.

Стриг умолк, на миг опустив глаза, и когда заговорил, лед в голосе подтаял.

— Господи, — вздохнул тот тоскливо, словно человек, услышавший о смерти крепко держащегося за жизнь, но давно пребывающего на одре болезни родича. — Как это случилось и когда?

— По пути сюда, — удивляясь собственной откровенности, пояснил Курт. — Отравлен.

— Стало быть, вы не направлены сюда начальством? — с еще большей тоской уточнил стриг. — Попросту Эрнст, умирая, передал вам пароль?.. Господи Иисусе, — подытожил тот уже обреченно, — это просто немыслимо…

— Что… — проронил он, подавившись звуками несказанных слов, лишь сейчас сообразив, что это создание дважды упомянуло имя Господне, оставшись при том спокойным и невредимым; а кроме того, его предположения — фантастические, невозможные — подтверждались. — Что тут происходит? — вырвалось у него почти беспомощно. — Кто ты такой?