Попаданец в себя, 1960 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич Страница 24

И в первом тоне он только готовится расправить крылья, он:

Как некогда в разросшихся хвощах Ревела от сознания бессилья Тварь скользкая, почуя на плечах Еще не появившиеся крылья…[41]

Автор ответственно заявляет, что он намерен вдумчиво проследить путь героя от 1960 года и до 2020 года, полностью изменив его прошлую биографию и затевая серьезные мероприятия по улучшению жизни в одном отдельном государстве. Только нет никакой гарантии, что это будет именно Россия…

На этом автор прекращает «отступать» от повествования и переносит нас в столовую отчего дома на улице Марата, где герой обедает с братом Павлом. Чахохбили кушаю. Льет дождь, погода шепчет и армянская душа рвется на кухню! Сегодня цель вкусовых пристрастий обратилась в сторону грузинской кухни, которую я просто обожаю. Итак, мам решила сынам приготовить «Чахохбили из курицы».…

По сути чахохбили — это тушеная птица с овощами и подливой. Поэтому рецепт достаточно в прост в приготовлении даже для неопытной хозяйки. Но главная изюминка этого блюда, как и грузинской кухни в целом, — обилие ароматных трав и специй. Обязательно отыщите свежий красный базилик, кинзу, петрушку. Подойдут также мята, экстрагон или тархун.

Под это острое, пряное блюдо неплохо бы и сто грамм холодненькой, но у себя дома боюс даже упоминать про алкоголь.

— «Если вы заботитесь о своём пищеварении — мой добрый совет: не говорите за обедом о большевизме и о медицине. И, боже вас сохрани, не читайте до обеда советских газет», произношу я грубокомысленно.

— Что ты такое говоришь? — Лялька в шоке.

— Это не я говорю, это профессор Преображенский говорит. Ты что, «Собачье сердце» не читал Булгакова.

— О, ты уже запрещенные книги читаешь!

— Чего это запрещенные…

— Ты забываешь, что я — коммунист и нам на закрытых партсобраниях кое-что рассказывают.

Ох, как все запущенно!

— Ляля, — говорю я примирительно, — писатели всегда пишут не то, что нравится правительственным идеологам. Свифт писал не сказку про Гулливера, а сатиру на общество, в котором жил. Аллегория о том, как великан бессилен перед лилипутами от власти. История Робинзона Дефо не только приключенческое повествование о выживании в дикой природе, но и ода о нравственном возрождении плантатора Крузо, желавшего ещё более разбогатеть скорым и нелегальным путём, Прекрасный роман Сервантеса про Дон Кихота всего лишь пародия на рыцарские романы того времени.

Я могу долго перечислять авторов, вплоть до древнегреческого Гомера, но везде книги были написаны не о том, как мы воспринимаем их сейчас. И всегда в противовес тогдашнему укладу, строю, тогдашней политике. Хороший пистаель — нерм и критик эпохи.

— Откуда ты все это знаешь, ты же не филолог?

— Много читаю, анализирую. К тому же много читаю на других языках, где наша цензура не столь активно копается.

И во время этого разговора по непонятной ассоциации (достали меня уже эти ассоциации) мелькает мысль — купить жеребца или кобылку. Я ведь зашел домой машину попросить, победу отцовскую. Права мне еще в 16 лет выдали в ДОСААФ при подготовке по курсу молодого бойца, время такое хорошее — машин на дорогах мало, права на легковущку выдают с шестнадцати, а на грузовую — с восемнадцати. И время, когда водитель останавливается и спрашивает, не помочь ли, увидев коллегу на обочине с открытым капотом.

А еще, по городу вовсю ездят телеги с грузом и коляски встречаются подрессоренные. Ну а я верхом буду ездить. Круто! (Хоть этого сленга тоже еще нет). Главное, есть где держать, возле дачи объемный сарайчик со всяким барахлом, там у прежнего хозяина опель немецкий стоял, трофей с войны.

Интересно, сколько может стоить верховой конь?

С этой мыслю удаляясь, услышав вслед:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ну совсем ошалел младший братец!

Глава 19

И все же, как получить много денег? Сразу…

Надоело «от сессии до сессии живут студенты весело». Меня все эти сессии не особо колышут, тем более в каникулы, но от получки до… категорически не устраивает. И хотя с пенсией за папу, со стипендией, с гонорарами и с небольшой зарплатой на лето у меня выходит порядка 150 рублей — зарплата инженера с премиальными, мне мало. Привык ни в чем себе не отказывать в краткий период удачного бизнеса, а потом и на пенсии (в Израиле она со всеми льготами составляла порядка полутора тысяч зелени).

Мои летающие винтолеты пока не нашли практического применения. Брат Мишка никак не доведет образец до ума. Во времена технической отсталости и всеобщего дефицита только дурак не сможет что-то заработать. Я не дурак, но технически безграмотен. С грехом пополам черчу ориентировочную схему Электрического чайника с температурным реле, тщательно восстанавливаю в памяти чайники-кофейники бывшее у нас в будущем бытовыми на каждом столе, в каждом офисе. Но пока-то и офисов в СССР не существует.

Несу идею чайника к инженеру Куйбышевского завода, крупнейшего металлургического гиганта области. Проникаю к начальству только благодаря корочкам корреспондента.

Заинтересовываю. Получаю предложение заглянуть через неделю.

…Забегая вперед, заглядываю. Чайники пойдут в серию, заводу нужно забить план по товарам народного хозяйства. Я получаю бумагу рационализатора, грамоту и квитанцию на тридцать рублей рационализаторских, которые выплатят потом. Тридцать серебренников за идею, которая озолотила бы любого капиталиста!

Иду зло и в заводском районе подставляюсь двум местным. Дай закурить, в глаз хошь — не хошь, чаво тут шлешься, фраер!

В прошлой жизни был такой же эпизод. В этом заводском районе небольшой кинотеатр «Пионер» и я после кино вышел, а тут местные права качают. Я тогда оттолкнул парня и убежал, потея от страха. Я тамошний не служил в Армии, не сидел в тюрьме, не варился в котле жизни шестьдесят лет, я тамошний был книжным мальчиком, выросшим в изоляции профессорской семьи.

Сегодня в этом теле находится матерый волк, раздраженный неудачей на заводе.

«Царевичу — в нос, королевичу — в нос, Трусливый король еле ноги унёс…»[42]

И вот пожальте — первые попаданческие плюшки. Сила немереная. Как-то матерое сознание перестроило тело, как — не знаю. Знаю лишь, что седеть начинаю, что морщинки на лице не типичные для возраста, что мышцы порой непроизвольно подергиваются.

Бедные хулиганы, одного аж на проезжую часть откинуло. Надо померить силу, в спортзал какой-нибудь зайти и померить.

(Не могу удержаться от цитирования строк из поэзии нынешнего и будущего времени, они настолько въелись в мой разум, в плоть и нервы, что без них речь кажется скудной. Несколько дней назад в беседе с кем-то автоматически сказал:

Кто любит прачку, кто любит маркизу, У каждого свой дурман…

Не уверен, что Саша Черный, эмигрировавший на заре большевизма, приятен и общедоступен в этих годах. Это из его единственного стихотворения о любви, посвященное соседке Лизе трех с половиной лет:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145}) Тихонько-тихонько, прижавшись друг к другу, Грызем соленый миндаль. Нам ветер играет ноябрьскую фугу, Нас греет русская шаль…

Но в основном намерен приукрашивать текст ТОЛЬКО своими стихами, благо в прошлой жизни четыре сборника наваял, издал, оставил внукам аккуратные томики).