Детище - 2 (СИ) - "Мархуз" Страница 24

Старший сын, исподтишка наблюдавший за переговорами Лаврова и участвующий во "внутренних" обсуждениях, подколол:

— Ну что, папа, спишь и видишь, как хапнуть родовые земли?

— Не понял, сын, просвети отца.

— Так твой Дармштадт состоит из двух частей. Тот, что к западу от Рейна так и называется Рейн-Гессен, а к востоку имеет историческое название… Старкенбург!

Действительно, восточная часть имела название с корнем "старк". Неужели нормандцы и сюда когда-то добрались с севера Франции?

— Понял, жаль что раньше не знал. Как сказал один мудрый человек: "Старки, объединяйтесь!"

Тут уже кронпринц удивился. Вроде начитан и всякие мудрые мысли записывает в свой блокнот, а такой фразы не встречал. Опять отец выдаёт свои выдумки за чьи-то откровения.

Впрочем, толковища с французами подходили к концу, создав набор взаимосогласий. Соседи спешили, так как ползучая революция уже находилась на грани перехода от одиночных выстрелов и массовых демонстраций к кровавому переделу власти в державе. Поэтому одобрили трактовки класса "сделаем всё, что можем, но результаты не гарантируем". Это и понятно, как можно обещать согласие русского царя или австрийского императора? Главное, чтобы старки направили своих агентов влияния в нужном направлении.

Итоговым протоколом стороны анонсировали передачу части Рейнской провинции к северу от Мозеля и невмешательство королевства в разрешение пограничных споров между Мюнхеном и Парижем (те ещё два лаптя по карте). Уложились до 28 февраля, чтобы Пётр Германский мог спокойно отпраздновать своё тридцатисемилетие. Всей страной, а не тайком от общественности. Пока суть да дело созрел Дармштадт, провернувший стремительный выход из Бадена и просьбу о приёме в Старкшир. Людвиг Четвёртый Гессенский получил солидную пенсию, которая выплачивалась аж до середины марта. Увы, помер через три дня после подписания документов о переуступке прав на замли. Сам умер, никто ему не помогал.

В итоге работы у Рафаловича прибавилось. Восемнадцать тысяч квадратных километров Рейнской провинции с населением в семьсот тысяч человек следовало прибавить к четырём тысячам дармштадтских и полумиллиону гессенских спиногрызов всех возрастов.

— Господа, — рапортовал Альбертик, — общая площадь королевства достигла двухсот сорока тысяч квадратных километров. Это сопоставимо с территорией Великобритании без Ирландии. Население превысило восемнадцать миллионов человек.

— Что и требовалось доказать, — вякнул невпопад Лёня Бергер и сам смутился, не дожидаясь дружеского глума.

Великий герцог Фридрих Вильгельм Людвиг Баденский остался с краю географии под угрозой французского вторжения. Конечно, из Мюнхена обещали поддержку и защиту, но уверенности не было никакой. Сразу вспомнился торжественный выход из Германской империи, братание с другими немцами юга, радость от почти полной независимости. Казалось, процветай и властвуй, развивай науки и искусство, будь меценатом, выслушивай евреев с их вечными проблемами. Так хотелось выглядеть либералом и гуманистом, а германские братья-правители прикроют от опасности и поддержат в тяжёлую минуту. Теперь пришло откровение, что разрушение великого государства, рано или поздно, приводит к проблемам. Включая потерю этой самой независимости.

Теперь выбор невелик: или ждать и надеяться, что франки отступятся, или проситься в состав северного соседа с потерей права властвовать на своих же землях. И ещё неизвестно примут ли во втором варианте. Одна радость: после покорения Бадена французы возьмутся за Вюртембург и накажут этих наглецов с их вечными амбициями. Чудаковатый наивный правитель ещё не знал, что соседский король уже начал тайные переговоры с Ольденбургом… Лишь Бавария имела запасной выход — войти в состав Австрии, имея значительный суверенитет.

Французское правительство приняло-таки решение о формировании армии вторжения. Из-за внутреннего политического раздрая действующую армию сложно использовать, так как только её подразделения поддерживали хоть какой-то порядок в стране. На базе шестого корпуса, передислоцированного в Лотарингию, решили создать экспедиционный (порядка двухсот тысяч солдат) для покорения южных немцев. Добровольцам пообещали налоговые скидки, списание долгов, льготы и замельные наделы на завоёванной территории. Такой подход должен был убить сразу двух зайцев: сформировать войско и оставить без поддержки бедноты лафаржистов, поссибилистов, анархистов и даже остатки буланжистов. Уже к концу марта корпус разросся до 90 тысяч бойцов, слегка разрядив сложную внутриполитическую ситуацию. К сожалению, процесс замедлился так как за этих же людей боролись противники правящего режима.

Баварский король уже заканчивал согласования с австрийским императором и объединение должно вот-вот состояться. На ту беду"…лиса из лагеря сбежала..". Болгария объявила о полной и безоговорочной независимости от Великой Порты и потребовала вывод войск, полиции и турецкой администрации с её территории. Частным лицам-магометанам предложили пойти прочь пока те живы и при памяти. Истамбул отреагировал гневом, ссылаясь на последние общеевропейские договорённости, начал готовить войска, чем приговорил себя к новой войне. Могли же утереться, признать и понять без выпендриваний, но амбиции сработали автоматически. Александр Третий тут же объявил войну туркам, сославшись на защиту чести и достоинства православных жителей Балкан. Всех жителей, а не только болгар. Тем более, что волей случая, новая русская армия весом в сто пятьдесят тысяч штыков, именно в этот момент уже собиралась начать совместные манёвры с румынской армии и находилась рядышком.

Король Пётр Первый тоже выступил с заявлением, что его не касаются проблемы балканоидов, так как под носом вот-вот начнётся очередная франко-германская война. А Турции следует притихнуть и заткнуться, пока ей всей Европой не наваляли по шее. Пусть, мол, забудет о своей европейской части и сосредоточится на развитии азиатской. Европейцы, да и турки тоже, сразу сообразили, что в отношениях русского царя и западногерманского короля возник разлад. Так это же всё меняет! Британские, французские, турецкие и австрийские мозги сразу начали просчитывать многочисленные варианты.

Откуда им было знать, что такой же трюк провёл В.Ленин вместе со своими верными друзьями Зиновьевым и Каменевым. В октябре 1917 года намечался Первый съезд советов (его даже перенесли на две недели, потому что не все делегаты успевали добраться до Петрограда), который должен был утвердить правительство России. Постоянное, взамен временного. Ясно, что министры опасались провокаций со стороны эсеров и мятежа со стороны большевиков и держали руку на пульсе. Вдруг произошло событие, успокоившее Керенского с соратниками. Второй вождь большевиков, Зиновьев, при поддержке Каменева, выступил против силового решения. И не где-то тайком, да шепотком, а во всеуслышанье, в газете! Любому ежу понятно, что если в партии раскол значит никаких совместных действий не последует. На этом министры-капиталисты и попались, прощёлкав переворот.

Британцы, на удивление, впервые не стали вмешиваться в конфликт, даже на уровне нот протеста. Они усиленно сами отгрызали у турков куски подотчётных земель, именуемых арабскими эмиратами, переводя их под свой протекторат. Просто добавили в планы на этот год ещё что-нибудь оттоманское оттяпать. Понятно, что и франкам не было дела до проблем Оттоманской империи. И итальянцы нагинали под себя Африканский Рог, поэтому и не лезли куда не просят. Султан Абдул-Меджид Второй не придумал ничего лучшего, как разоружить свой простаивающий в Мраморном море флот, снимая орудия для усиления береговой обороны. Всё равно распущенные в своё время экипажи быстро не соберёшь, а так хоть какая-то польза.

Единственное телодвижение короля Старкшира по этому поводу заключалось в отправке флотилии для защиты дружественной Триполитании. Вдруг театр военных действий раскинется по всему Средиземному морю, надо бы соломки подстелить. Тот же трюк исполнили и пруссы, отправив эскадру в Бенгази. Странно, но даже китайская эскадра прибыла через половину глобуса. Они-то откуда знали, коли послали своих ещё за три месяца до конфликта?