Распутин наш - Сергей Александрович Васильев Страница 24

— Не горячитесь, Радко Дмитриевич, — поднялся со своего места Непенин, — я хотел бы прояснить кое-что насчёт некоторых способностей Георгия Ефимовича. Намедни он предупредил меня, что линкор «Насау» сел на мель в устье Эльбы[19]. Я распорядился о проверке этого факта посредством нашей агентуры, и вот отчёт, полученный мной сегодня утром. Извольте ознакомиться!

— Ну да. И что в нём такого? — пожал плечами командарм, пробежав глазами по тексту, — информация подтверждена. Это означает, что Георгий Ефимович имеет свежие оперативные разведданные…

— Вы, наверно, волнуетесь, поэтому невнимательно прочли, — мягко возразил Непенин, — агент сообщает, что «Насау» сел на мель у него на глазах, хотя шифровку об этом от нас получил накануне и прибыл на место для проверки указанных сведений!

Генерал от недоумения снова превратился в мраморное изваяние.

— 17 декабря в Ставке действительно обсуждалось оперативно-стратегическое планирование предстоящих действий на фронтах, — тихо добавил «коллежский асессор», — и генерал Рузский отстаивал идею нанесения главного удара на Северном фронте с Рижского плацдарма, но только весной… Он заявил, что армии Северного фронта не смогут наступать вплоть до апреля, в связи с климатическими условиями… Насчёт вашей инициативы о наступлении, Рузский на Совещании в Ставке заявил, что в направлении на Митаву можно попытаться провести частную операцию, но она не обещает успеха. Поэтому генерал Гурко дал свое разрешение на проведение «рекогносцировки боем» лишь «в смысле боевой практики для войск».[20] Ни о каком выделении для вас резервов фронта даже речи не шло… Предполагаю, что не будет проблемой ознакомиться с ходом прошедшего совещания и принятыми резолюциями…

Командарм-12 тяжело опустился на стул и безвольно бросил руки на штабную карту. Лоб его прорезала глубокая морщина, шея погрузилась в плечи так, что стоячий воротник мундира врезался в подбородок. Губы беззвучно шевелились, а в чёрных южных глазах застыли холодные капли росы.

— Не расслышал. Что вы сказали? — перегнулся через стол Вандам.

— Это был мой последний шанс… — прошептал генерал. — Я чувствую, что больше мне его никто не даст… Обидно…

— Простите, Радко Дмитриевич, — Непенин взял инициативу на себя, — но мы приехали не для того, чтобы принести дурную весть или соболезновать. Я тоже, как и вы, заложник обстоятельств непреодолимой силы и в какой-то мере — приговоренный…

— Все мы тут такие, — кивнул Вандам…

— Терять мне нечего, Вам — тоже, — продолжил адмирал, — поэтому предлагаю объединить усилия и попробовать обмануть судьбу-злодейку!

— Пока в штабах рисуют карты и пишут планы, мы вручную меняем ландшафт местности, — тихо произнёс «коллежский асессор».

Незамысловатая шутка разрядила гнетущую атмосферу и заставила присутствующих улыбнуться.

— Хорошо. Что вы предлагаете? — встрепенулся командарм.

— Совместную операцию вашей армии с Балтийским флотом, — изрек Непенин, опершись обеими руками о стол и закрыв ладонями всю диспозицию русских войск. — Георгий Ефимович, озвучьте предложение…

— Обратите внимание, как удачно рассекает порядки противника река Аа, проходя за спиной у немцев всего в пяти верстах от линии фронта, — «коллежский асессор» провел карандашом по карте. — Слева и справа по течению — удобные дороги, бесконечные фольварки, мызы, костёлы и хутора. На участке всего в 20 вёрст, на зимних квартирах сгрудились практически все резервы Восьмой армии. Укреплений здесь никто не строит, окопы не копает. Это спокойный тыл. Здесь же — склады боеприпасов, фуража и продуктов. В пределах двух вёрст по берегам комфортно расположились позиции тяжёлой артиллерии. В шаговой доступности жильё и снаряды. Река Аа — это центральная артерия всей Восьмой армии, причём судоходная! В районе Митавы — полтора кабельтова в ширину и 30 футов в глубину. Сильной стужи в декабре не было, толщина льда — от пяти дюймов до фута. И пока не начались рождественские морозы…

— Балтийский флот, — взял слово адмирал, — выделяет для речной десантной операции четыре канонерки — «Грозящий», «Хивинец», «Гиляк» и «Храбрый», имеющие на борту пятнадцать орудий крупного калибра, семь блиндированных вооружённых буксиров, одиннадцать маломерных транспортов ледокольного класса, угольные миноносцы, бронекатера и сторожевики. Вместе — около ста единиц. Покорнейше прошу простить, точное количество не знаю, данные уточняются. Вся эта флотилия, помимо тяжелых орудий, несёт на себе 8 четырёхдюймовок, 24 трёхдюймовки, 100 морских пушек 37-47-мм и 220 пулемётов. Способна принять на борт полторы тысячи штыков десанта. Вот всей этой огневой бронированной массой мы предлагаем продавить линию фронта в зоне ответственности Шестой Особой бригады и устремиться в рейд вверх по течению по тылам противника, громя резервы и склады обеспечения, нарушая коммуникации, выбрасывая десанты, угрожая непосредственно штабу 8й армии в Митаве. Особое внимание предлагаем уделить крупнокалиберной артиллерии противника, сформировав специальные группы охотников и артиллеристов для захвата, с последующим использованием трофейных немецких пушек.

— Подчеркну, — добавил Георгий Ефимович, — что корабли — не только манёвренная орудийная платформа и транспорт для быстрого перемещения войск, но и источник пополнения боезапаса, место, где можно обогреться, приготовить горячую пищу, а также средство связи — все канонерки и пароходы оборудованы радиостанциями.

— Контроль речного пространства позволяет оперативно перебрасывать за спину немцам свежие подразделения, подвозить боеприпасы и эвакуировать раненых, корректировать огонь собственной артиллерии, находясь на расстоянии в десять — пятнадцать вёрст от нее, — возбужденно, блестя от азарта глазами, добавил Вандам, — а вся обороняющаяся группировка немцев неожиданно для себя окажется в клещах, простреливаемая с фронта и с тыла.

— На первом этапе критически важно обеспечить свободный вход по реке в зону прорыва, поэтому мы предлагаем расположить весь крупный калибр 12й армии — десять 305-мм гаубиц, две 280-мм мортиры, шесть 203-мм пушек и все восемьдесят шестидюймовок за боевыми порядками 3й стрелковой дивизии, сосредоточив огонь на одной версте по фронту, — продолжил «коллежский асессор».

— Почти сотня тяжелых орудий на версту… Ни разу не слышал о такой огневой плотности,[21] — покачал головой Радко Дмитриев. — Но такая скученность артиллерии неминуемо повышает риск уничтожения орудий от встречного огня противника.

— Правильно! — кивнул Георгий Ефимович. — Немцы — аккуратисты, сразу начнут вести контрбатарейный обстрел и заградительный огонь перед своими позициями. На этом их и поймаем, наведавшись «на огонёк». До кого не дотянемся десантом — будем засекать огневые позиции противника и вести контрбатарейный огонь из корабельных орудий.

— Для сухопутных артиллеристов вести огонь из тяжелых пушек по маневрирующей цели — дело непривычное. Зато для моряков бить по статичной цели в десяти-двадцати кабельтовых, да при отсутствии качки — полигонные условия, — подтвердил Непенин.

— Сразу после прорыва вслед за кораблями хорошо бы ввести вашу кавалерийскую бригаду и все девять броневиков, — высказал пожелание Вандам, — следуя по дорогам вдоль реки, они смогут оперативно брать под контроль прибрежную территорию, своевременно выявлять противника,