Корела - Герман Иванович Романов Страница 24

«верными холопами». А отец будущего царя от самозванца чин патриарха принял, у «тушинцев» в Боярской Думе сидел. От «вора» вотчины многие получили, и потому во времена правления Михаила Федоровича отодвинули от власти тех, кто с ляхами сражался. А некоторых вообще по наветам смерти предадут, как того же воеводу Шеина, что сейчас Смоленск доблестно защищает, закрыв полякам дорогу на Москву.

«Разгребать» подобные споры Стефанович сразу и категорически отказался, повелев в его маленькой державе без «мест» впредь жить. Ибо в Ливонии его «отцу» никто не служил, так и заслуг перед ним не имеют. А потому с «чистого листа» начинать надо, а кому не по нраву — путь в Москву «чист». Это нововведение поначалу всех ошарашило, но примирились моментально — те, кто внизу сословной «лестницы» моментально осознали, что перед ними вырисовываются определенные перспективы, а «родовитые» мгновенно уяснили, что Корела не Москва, тут самому служить надобно…

— «Филином» кричат, государь, и птицы над деревьями кружатся. Шведы на подходе, скоро будут.

— Всем замереть, ждем…

Владимир лежал на подстилке и даже дышал через раз — засада штука такая, что против тебя самого обернуться может, если противника насторожишь, и тем более себя обнаружить дашь. А тут разъезд хаккепелитов выехал, осмотрели кряж, заросший кустарником, и дальше поехали. Затем уже три десятка этих драгун выехали из-за поворота — финны сидели в седлах безмятежно, хотя должны были ощутить приближающуюся к ним смерть. Выбить легкую конницу сразу надо — она самый опасный противник, драться будут отчаянно. Но не в этом дело — хаккепелиты не должны прибыть под Корелу, лишить врага кавалерии нужно сразу, некому тогда будет гоняться за партизанами. И тронув за руку лежащего рядом с ним верного карела, Стефанович подал знак — тот «прогугал» лесной птицей. И через несколько секунд ухнула одна пушка, затем другая, и третья — канониры давно ожидали этого сигнала, держали горящими свечи.

Картечь смела всадников с дороги, и тут весь карельский лес, прежде тихий, взорвался выстрелами и людскими криками…

Таков Карельский перешеек, край лесов, озер, рек, болот и камней. И царящая там тишина…

Глава 27

н- Мы попались в засаду, господа, русские не бежали в страхе, как уведомил нас Ларс Андерссон, они решили дать нам тут бой! Что ж — в опыте и умении им не откажешь — место выбрано правильно!

Полковник Клаас Бойе, командовавший отрядом рейтар, и возглавлявший обоз, был на удивление спокоен — опытный воин побывал во множестве схваток, чтобы впасть в панику. И сейчас трезво оценил обстановку, не впал в горячечную торопливость, как часто бывает.

— Нужно бросить все повозки и уходить назад, хотя и там есть вражеский заслон — не может его не быть, я бы сам так сделал. Но мы обязательно прорвемся, пока еще есть время. Вперед идти нельзя — там, по меньшей мере, нас ожидают три пушки и сотня мушкетеров при них, никак не меньше, судя по залпу. Надеюсь, вы пойдете вместе с нами?

Последний вопрос был адресован Тенне Йоренссону — тот был любимцем короля, его адъютантом, и потому был послан сюда самим Карлом IX, чтобы стать первым наместником Кексгольма, снова отобранного у русских. Эта крепость была «камнем преткновения», ее десятки раз осаждали противоборствующие стороны. Не зря придавалось такое значение — от Выборга до нее можно было пройти по системе проток до Вуоксы и выйти на Ладогу, минуя прямой путь по Неве, из которой выход в озеро запирала крепость Орешек, тоже не раз осаждавшаяся шведами. И сейчас сложилась уникальная ситуация — русский царь сам отдал эти земли, и нужно было только забрать их, благо войско для подавления бунтовщиков собрали немалое, и судя по донесениям, русские стали бежать из города от страха.

Однако доверенный офицер самого монарха никак не ожидал, что русские не просто окажут сопротивление, а сами нападут на достаточно большой шведский отряд. Причем, весьма многочисленным воинством, к тому же заранее поставив орудия в засаде. А пушки это очень серьезно, пока их не захватишь, прохода по дороге не будет. Он прислушивался к гремевшей на отдаление пальбе, но разобрать пока ничего не мог. Но тому было простое объяснение — в лесу драться ему еще не приходилось, тем более командовать отрядом, ведь номинально он считался выше по должности, и Бойе ему формально подчинялся. Вот только Йоренссону хватило здравого смысла, чтобы не вмешиваться в дела охраны.

— Пожалуй, следует драться у повозок, мы должны прийти в Кексгольм с ними — следует прорваться вперед, полковник! Нас просто не поймут, если мы бросим тут все на дороге!

Появляться в Выборге без обоза Йоренссону никак не улыбалось от слова «совсем» — такого позора ему не простит даже благоволящий король. Тем более бежать от местных мужиков со стрельцами, пусть даже с пушками. А вот Бойе вполне мог так поступить, ведь в этом случае ответственность перекладывал на королевского посланца. И не успел обдумать, как нужно действовать дальше, как позади тоже началась ожесточенная пальба, и там загрохотали орудия. А затем дали залп мушкеты, не менее сотни — и это сразу же встревожило полковника, лицо потемнело.

— Мы не успели — у русских там крепкий заслон. Мы в западне, господа, лучше всем спешится, и зайти за повозки — атака будет с левой стороны — за нами справа чащоба с болотом. Быстрее, передать по дороге — всем отходить сюда, тогда мы еще отобьемся! Ах…

Договорить полковник не успел, захрипел — и к удивлению Йоренссона рухнул на дорогу, и только сейчас он увидел торчащую из горла стрелу. А вокруг хрипели и ругались рейтары с наемниками — с кряжа их осыпали стрелами карельские мужики, одетые в странные лохматые накидки, напоминавшие кусты, за которыми они раньше скрывались. Потому их не заметили проехавшие мимо хаккепелиты, а на их внимательность все полагались. И нападение застало шведов врасплох — немногие были в кирасах и шлемах, ведь лето, жарко, идти тяжело, пот течет обильно, да еще комары заедают. Так что доспехи везли на повозках, туда же сложили мушкеты и пики, а теперь лихорадочно разбирали оружие. Вот только поздно — к своему ужасу Тенне увидел стрельцов, неожиданно появившихся на кряже — они уже целились из пищалей в шведов, фитили дымились.

— О боже…

Только и смог произнести Йоренссон, быстро спрыгнул с седла, прикрывшись лошадью. И тут грянул слитный залп, и отовсюду послышались предсмертные крики, хрипы и стоны, отчаянное лошадиное ржание. Странно, но в крупного фламандского коня не попали, и его не зацепили,