Александр Мазин - Князь Страница 25

И копье оказалось в руке Икмора. Ничего удивительного. Княжьих воев этому фокусу с молочных зубов учат. Сначала – с палками, потом – с тупыми копьями, а потом – и с настоящими. Забаву эту от скандинавов переняли. У морских разбойников традиция такая: сойтись кораблями и кидаться друг в друга всяким боевым железом. А поскольку железо в море – дефицит, приходится «посылочки» противника ловить и использовать. Ловить, естественно, руками, а не брюхом.

Так что Икмор «посылочку» поймал, дождался, пока его соперник возьмет щит, отошел еще шагов на двадцать – и метнул. С душой метнул, мастерски. Попал аккурат на две ладони повыше середки (чтоб руку вятичу не повредить). Копье продырявило щит и вылезло с той стороны как раз напротив горла лесовика.

Со стрельбой получилось еще забавнее. Вятичи опять повесили свою «белку» на шестке, на этот раз шагах в полутораста. Вятский охотничек отстрелялся – сделал дырочку в нужном месте. А Машег… А Машег на стрельбу выехал верхом. И по сигналу развернул коня и полетел… прочь от контрольной линии (русы расступились, дав ему дорогу), а шагах в трехстах хузарин резко осадил коня, перевернулся в седле и выпустил стрелу. Попал, разумеется.

Лесовики загудели, как их сосны под ветром. Только погромче. Еще бы! Их лучникам не то что попасть, просто выстрелить на такое расстояние вряд ли по силам.

– А наш все-таки камень метнул дальше! – заявили старейшины.

– Дальше, – согласился Святослав. На этот раз он вел переговоры лично. – А все равно вам под руку мою идти.

– Как урядились, – вздохнули старейшины. Засеку их родичи уже старательно растаскивали. – Только нам бы долю поменьше…

– Я ведь и так меньше хузар беру, – напомнил Святослав.

– Дык, хузары… Они ить не каждый год… – пробормотали старейшины.

– Ладно, – смилостивился князь киевский. – Будете мне пятнадцатую долю отдавать. И еще – отроков своих.

– Это еще зачем? – сразу ощетинились старейшины. – Про то уговора не было!

– Затем, что будут в дружине моей. Научатся биться, как гридни мои. Видали моих гридней?

Старейшины гридней видали. И доспехи оценили, и гривны золотые, и особенно – мастерство воинское.

– Так наши, это, не смогут…

– Смогут! – заверил Святослав. – Корень у вас крепкий.

Старейшины переглянулись, польщенные.

– Будущей весной воевода мой Свенельд сам к вам придет, отберет из молодых ваших тех, кто к воинскому делу способен.

– Ну тогда мы согласны, – объявили старейшины.

Простодушные люди. Невдомек им, что князь воевода не только отроков отбирать придет, но и дороги для будущего полюдья прокладывать. Да и отроки… Коли забирать из народа самых сильных и храбрых, останутся в нем только скромные да покладистые. Смерды.

Вассальный договор заключали, конечно, не на дороге – в городище. Хотя городище – это громко сказано. Частокол метра три высотой, а внутри несколько десятков грязных халуп. У старейшин халупы чуть побольше и немного почище.

Но попировали знатно. Дней на пятнадцать затянулось.

Потому что, пока пировали, от городища потянулись гонцы к другим родам. С приглашениями. И уже день на пятый стали прибывать посланцы от иных вятских колен – поглядеть на русов. А заодно прикинуть: не стоит ли, пока худого не вышло, добром под власть киевского князя пойти.

Надо сказать, киевляне тоже в долгу не остались: отдаривались. Особенно же много «подарков» осталось зреть в чревах местных красавиц. Как, должно быть, вятские парни обрадовались, когда русская рать снялась и отправилась в соседнее городище…

В общем, поход удался. Последнее славянское племя вошло в состав Киевского Великого княжества. Причем совершенно бескровно. И, главное, путь на Хузарский хаканат теперь был свободен. То был год 964 от Рождества Христова.

Глава 4

Дома

Август Духарев провел дома. Бездельничал. Наслаждался жизнью, Сладой, вкусной домашней пищей. Играл с младшими. Старший дома почти не ночевал: гонял по степи с варягами, время от времени объявлялся – пропыленный, пропахший конским потом, с кабаньей или тарпаньей тушей, с грудой битой птицы, – бросал небрежно:

– Мать, вели, пусть там дичину приберут. И баньку протопить…

Волокушу втаскивали во двор. Ее тут же окружали детишки, трогали грозные кабаньи клыки, торчащие из навечно оскаленной пасти…

День парень отсыпался, еще пару дней отдыхал: бился с отцом на деревянных мечах, играл в шахматы (с легкой руки Артака все в доме, включая Сладу, пристрастились к этой игре), ночевал на сеновале с дворовыми девками (игнорируя неодобрение матери), ходил с отцом на торг. Тоже не столько за покупками, сколько для развлечения: лошадок посмотреть, воинскую зброю примерить, диковины всякие заморские пощупать. Еще послушать, что говорят, какие новости. Рынок на Подоле был в Киеве главным информационным центром.

А дня через три появлялся во дворе кто-нибудь из Труворовой молодежи, непременно отмечал свое почтение батьке воеводе, осведомлялся, не против ли тот, чтобы его сын…

Воевода был не против, и через полчаса Артем, полностью экипированный, на сытой, отдохнувшей лошадке, ведя на поводу такую же сытую и отдохнувшую заводную, выезжал со двора.

Духарева вольная жизнь сына вполне устраивала. Кроме того, он знал, что, когда с деревьев осыплются листья, ловитвы закончатся, и Артем возьмется за стило.

Не очень обременяла воеводу и дружина, чья численность ныне достигла шести сотен. Хузарские сотни и варяги, ставшие заправскими степняками, кочевали где-то в Приднепровской степи. Чуть больше хлопот было с сотней Понятки, вернее, с проходившей в ней обучение молодежью.

Зато Понятко, пользовавшийся полным доверием Слады, избавил Духарева от необходимости собирать дань с подвластных смердов. Владений теперь у Сергея было изрядно, окучивать их – дело трудоемкое и неинтересное.

Время от времени воеводу призывал к себе Святослав. Иногда – просто так, пообщаться. Иногда – на совет. Планировался будущий набег на Хузарский хаканат.

Дело было серьезное и сугубо секретное. При всем своем нынешнем упадке Хузария представляла собой весьма грозного противника, способного выставить не менее пятидесяти тысяч элитных воинов (половину из которых составляли наемники) и втрое больше ополченцев. Сам же Святослав, даже с поддержкой дружин подвластных ему князей и скандинавских викингов, мог рассчитывать на двадцать пять – тридцать тысяч профессиональных воинов. Ополченцев можно было набрать вчетверо больше, но даже если заняться этим сейчас и сейчас же организовать их подготовку, все равно средний киевский гридь порубил бы десяток таких новобранцев в считанные минуты.

Значит, следовало искать союзников. И тут вариант был единственный. Печенеги. А вот из печенегов следовало выбирать между большим ханом племени цур Балой и большим ханом племени цапон Куркутэ. В идеале было бы неплохо заключить союз с обоими, поскольку и тот и другой, узнав, что великий князь с дружиной в отлучке, вполне могли наехать на Киев.

Но, во-первых, цур и цапон друг с другом не очень-то ладили; во-вторых, печенегов в союзном войске должно быть вдвое меньше, чем русов. Иначе будут проблемы.

Куркутэ кочевал ближе к Днепру и вдобавок уже ходил в походы вместе с отцом Святослава. Зато Бала был моложе и активнее. И, вероятно, испытывал больше уважения к киевлянам. Именно потому, что не ходил в походы с Игорем.

В конце концов, этот вопрос решили отложить до следующей весны. Святослав намеревался вскорости отправиться на полюдье – сквозь всю свою землю вплоть до Варяжского моря. Там он попутно займется вербовкой для будущего хузарского похода. Тем временем Свенельд приступит к формированию и подготовке ополчения. И начнет с вятичей, которые по договору обязаны дать Киеву не менее пяти тысяч новобранцев.

Духарев отбывал вместе со Святославом. У Сергея были неплохие связи на севере.

Срок отправления назначили на последний день августа-серпня.

Двор княжьего Детинца был практически пуст. Стража у ворот, несколько челядников да пара пацанят, ожесточенно колотящих друг друга маленькими деревянными мечами под присмотром пестунов. Один из пестунов – сотник Добрыня, другой – тоже сотник по имени Претич. А пацанята – сын угорской княжны Ярополк и сын ключницы Владимир. До пяти лет Владимир жил вместе с матерью и дядькой в подаренном Ольгой сельце где-то под Смоленском. Потом Святослав забрал сына в Киев. Дядька поехал с ним, а вот что сталось с ключницей, Духарев не знал. И не особо интересовался. Должно быть, замуж вышла. Баба красивая, а что была княжьей наложницей, так это не позор.

Святославовы сыновья мало походили друг на друга: Владимир пониже ростом, беловолосый, круглолицый, коренастенький. Ярополк – повыше, потоньше, голова темная, лицом – в мать-мадьярку. Вернее, в деда, дьюлу Такшоня.