Александр Мазин - Государь Страница 25

Сопровождавшие ее воины уставились на сына Трюггви с подозрением, заставив его пожалеть, что он – в обычной дорожной одежде, порядком запыленной, и только богатый меховой плащ, золотые браслеты на руках да еще – доброе оружие говорят о его настоящем достоинстве.

– Кто ты? – спросила она, без стеснения глядя в синие глаза конунга.

Сказано было на языке норманов. И одного взгляда на женщину было довольно, чтобы понять: в ней тоже течет кровь Севера.

Вблизи она показалась Олаву еще красивее, чем издали.

– Я здесь чужой, только что из похода, – ответил сын Трюггви, еще раз пожалев, что не одет как подобает, потому что наряд у красавицы был очень богатый, и Олаву хотелось выглядеть не хуже. Женщина ему очень понравилась.

«Она должна стать моей! – решил Олав. – Кто бы она ни была».

– Я – Гюда, – женщина словно угадала его мысли. – Мой отец – конунг в Ирландии, а мой муж был здешним конунгом. – И вновь угадав мысль Олава: – Он умер недавно, так что теперь я – королева и правлю этими землями.

Сын Трюггви улыбнулся от радости. Раз эта женщина – вдова, значит, ему особенно повезло, ведь ни отец, ни муж теперь не будут решать за нее, а уж в том, что он, Олав, ей по нраву, можно не сомневаться.

«Нет такой женщины, что устояла бы передо мной!» – подумал конунг гордо.

– Вижу, что ты – человек благородный, – улыбнулась в ответ Гюда. – Но назови свое имя, чтобы я могла пригласить тебя к трапезе.

– Мое имя Оле, – с тех пор как Олав покинул землю вендов, он всегда назывался так и лишь немногие из его воинов знали настоящее имя сына Трюггви. – Я – конунг из Гардарики. Морской конунг, – честно уточнил Олав. – Но отец мой был настоящим конунгом, и наступит время, когда я верну земли, принадлежащие мне по праву.

– Уверена, так и будет! – горячо произнесла вдова ярла.

Однако она была не только красавицей, но и правительницей, а потому спросила:

– Четыре боевых корабля, что вошли сегодня в гавань, – твои?

– Да, – подтвердил сын Трюггви. – Но ты можешь быть спокойна, госпожа. Мои люди не причинят беспокойства!

– Две сотни норманов поблизости – это уже достаточный повод для беспокойства!

Это сказала не Гюда, а человек в желтом плаще. И по его речи было понятно: язык северян для него – чужой. За спиной англичанина стояли его люди. Их было больше, чем людей Гюды, и все они были хорошо вооружены. Но не лучше, чем викинги.

Торстейн Бычья Нога обрадовался, решив, что англичанин в желтом плаще сейчас бросит кому-нибудь из них вызов. Торстейн шагнул вперед, потому что очень хотел, чтобы вызов достался ему. Фибула на плаще англичанина очень приглянулась Бычьей Ноге. Да и сам плащ…

Но Олав успел заступить Торстейну дорогу, а Гюда сказала:

– Это Элвин-ярл. Он очень храбр и преданно служил моему мужу. А теперь надеется, что когда-нибудь я соглашусь стать его женой. – Тут она засмеялась, и по ее смеху Олав догадался, что надеждам Элвина-ярла сбыться не суждено. – Однако пока – он мой человек, и я надеюсь, что между вами не выйдет ссоры.

Торстейн Бычья Нога очень огорчился, а сын Трюггви сказал:

– Я не ищу ссор на земле Англии, однако я не из тех, кто бегает от хорошей драки!

– Об этом легко догадаться по твоему виду! – сказала Гюда с улыбкой. – И по виду твоих спутников. Вы выглядите опасными людьми. Таких лучше иметь в друзьях, а не во врагах. Так что будь гостем на моей земле, Оле из Гардарики! Я распоряжусь, чтобы вам предоставили жилье, а если вы захотите что-то продать или купить – никто не станет чинить вам препятствий и требовать больших пошлин.

– Тот, кто потребует от нас слишком много, останется без ничего! – воскликнул Бычья Нога и с вызовом поглядел на Элвина-ярла. Но тот даже не заметил, потому что пялился на Олава-конунга, и взгляд этот был недобрым.

Торстейну стало ясно, что драки не избежать. Вот только вряд ли Олав захочет сделать Бычью Ногу своим поединщиком, ведь он уже давно оправился от раны, а хорошую драку любит ничуть не меньше Торстейна.

В ответ на слова сына Трюггви прекрасная вдова еще раз улыбнулась и, повторив, что ждет Олава на пир, удалилась, сопровождаемая своими людьми. Элвин-ярл ушел вместе с ней.

Гюда выполнила свое обещание. Олаву и его людям предоставили хороший дом и место на рынке, где они могли продавать свою добычу.

А вечером Олав с дюжиной своих лучших людей отправился на пир. Здесь собрались самые знатные люди страны.

Был среди них и уже знакомый Олаву Элвин-ярл.

Еще присутствовал епископ, который сначала отнесся к Олаву и его хирдманам настороженно, однако, узнав, что все они – христиане, очень обрадовался и возблагодарил Бога за это.

Олав подарил ему перстень, снятый им с одного священника из Валланда в ту пору, когда Олав еще не был христианином.

Перстень очень понравился епископу, и Олав понял, что отныне может рассчитывать на его поддержку.

А вознамерился он, ни много ни мало, жениться на королеве Гюде.

Когда-то на пиру дядя Олава Сигурд сказал ему: чтобы лечь с женой конунга, ты должен сам стать конунгом. Стать конунгом Олав был не прочь. Тем более что именно это ему обещал отшельник. Правда, тогда Трюггвисон решил, что речь идет о его родине, Норвегии, однако Англия – тоже хорошая страна. И что скрывать – Гюда ему очень нравилась, а то, что она – королева здешних мест, лишь добавляло ей прелести в глазах Олава. Может, с ней ему удастся забыть свою умершую жену.

Гюде Олав тоже пришелся по душе, ведь он был хорош собой, и сразу видно, что знатного рода. И еще он был очень удачливым морским конунгом, потому что люди его были богато одеты, и золота на них было больше, чем на знатных английских лордах, которые занимали за столом почетные места. Всё это очень понравилось Гюде. Она не скрывала своих чувств, говорила Олаву лестные слова и дважды коснулась его руки.

Олав не остался в долгу и во всеуслышание произнес стихотворение, посвященное красоте королевы. Надо сказать, что стихотворение это было сочинено не им, а Халльфредом Трудным Скальдом – совсем для другого случая. Однако Халльфред, который тоже присутствовал здесь, ничем не выдал своего авторства и вместе со всеми громко хвалил поэтический талант конунга. Это было мудро, потому что поэзия прокладывает путь к сердцу женщины почти так же хорошо, как дорогой подарок, а стань Олав конунгом в Англии – и все его люди от этого выиграют.

Знаки внимания, оказываемые знатному викингу, были замечены многими англичанами и кое-кому очень не понравились. В первую очередь тем, кто рассчитывал стать новым мужем Гюды. А таких среди лучших людей королевства было не так уж мало.

Но главным претендентом был Элвин-ярл, который глядел на Олава с лютой ненавистью.

И тут кто-то из лордов сказал во всеуслышание, что пора бы королеве определиться и взять себе мужа, ведь это не дело, что страной правит женщина. Разве женщина может возглавить войско? Или родить наследника без мужа?

Пирующие уже порядочно выпили и, забыв об уважении к своей королеве, подняли невероятный шум, требуя, чтобы Гюда немедленно выбрала среди них подходящего мужа. При этом каждый лорд старался перекричать других, расхваливая сам себя. И люди, пришедшие с лордами, тоже старались вовсю, выкрикивая имена своих вождей.

Только двое из достойных помалкивали. Лорд Элвин и Олав Трюггвисон.

Гости разошлись так, что дело непременно дошло бы до драки, если бы не охрана королевы, разделявшая самых ярых спорщиков древками копий.

Шум стих, когда сама Гюда поднялась со своего места.

– Будь по-вашему, – сказала она. – Я выберу себе мужа прямо сейчас. Из тех, кто присутствует здесь.

Тут наступила такая тишина, что стало слышно, как грызутся под столами собаки.

– Я выбрала, – громко произнесла королева. – Моим мужем станет… Оле-конунг из Гардарики!

С этими словами она положила руку на плечо Олава Трюггвисона и улыбнулась ему.

В зале снова поднялся шум. Многие были недовольны выбором королевы. Но еще больше знатных людей радовались, что королева не выбрала мужем другого лорда, ведь сын Трюггви был здесь чужим, и можно было надеяться, что он не станет вмешиваться в старые распри.

– Язычник-викинг не может стать твоим мужем!

Это крикнул доселе молчавший Элвин-ярл.

И снова наступила тишина, потому что сказанное было правдой. Все вспомнили, что имя Оле из Гардарики хорошо известно в Англии, потому что он немало повоевал и на этой земле.

Но тут за Олава вступился епископ и сказал, что Господь вразумил Оле и тот более не язычник, а христианин. Так что теперь грозная слава этого конунга будет защищать христиан от других язычников.

– Воистину мудрым было решение нашего конунга принять Крест, – сказал сосед Халльфреда Трудного Скальда. – Теперь он станет настоящим конунгом, а мы все получим земли и рабов.