Александр Калмыков - На пути "Тайфуна" - 2 Страница 25

   Высказывая доверие к Рокоссовскому, Сталин рассуждал вслух, показывая, что никаких секретов от него нет. - Как там пришелец цитировал, "Пришел Маленков, наелись блинков"? Интересно, что это было, обычный популизм или целенаправленная политика? Если второе, то чего он добивался, по какому пути хотел повести страну? К сожалению, ответов мы уже никогда не узнаем, слишком мало времени он провел у власти, чтобы сделать выводы. А сам Маленков не скажет, даже если бы знал. Ладно, пусть пока поработает. Он товарищ ответственный и образованный, так что пока находится на своем месте.

   Действительно, мало кто еще из ЦК мог похвастать техническим образованием, а Георгий Максимилианович несколько лет учился в институте, и не абы в каком, а в престижной Баумановке.

   - Теперь еще один вопрос. - Верховный тяжело вздохнул. Ему нужен был совет компетентного специалиста, но среди посвященных в тайну таких всего двое, и один из них - Шапошников, сейчас болеет. - Как вы полагаете товарищ Рокоссовский, надо ли начинать эвакуацию предприятий Харькова?

  -- Учитывая опыт прошлой войны нельзя быть уверенными, что город удастся отстоять. И тем более, невозможно гарантировать нормальную работу предприятий, подвергающихся постоянным бомбежкам. Поэтому предлагаю начать поэтапный перевод Харьковского тракторного завода в Сталинград.

  -- Я разделяю вашу точку зрения. - Сталин облегченно затянулся трубкой, которую до этого теребил в руках. Эта дилемма - подвергать заводы риску, или же все-таки эвакуировать их, тем самым временно снижая производство, была очень сложной. - И помните, все что мы здесь обсуждали, никто кроме нас и товарища Шапошникова не должен знать.

***

   Узнав о предстоящей передислокации, я первым делом под шумок забрал свое донесение о потерях, которое положил на стол, когда пришел в штаб. Раз нам вскоре предстоит переезжать, то нечего позориться своими огромными небоевыми потерями. Пусть пострадавшие пока побудут в обозе, а там быстро вернутся в строй. К счастью, на фоне всеобщего аврала мое хищение осталось незамеченным.

   То, что творилось в нашем батальоне за сутки перед отправкой, иначе как сабантуем в квадрате не назовешь. Хотя "Теркина" еще никто, кроме меня, не читал, но это словечко на фронте уже прижилось. Что там наступление, оборона, или немецкие прорывы по сравнению с реорганизацией совершаемой одновременно с передачей имущества, переездом и подготовкой к визиту высокого начальства.

   До сих пор формирование отдельных лыжных батальонов происходило с нуля, и подобных прецедентов еще не случалось. Времени у нас в обрез, а успеть нужно было многое. В первую очередь следовало решить вопрос об укомплектовании нового подразделения. Количество личного состава до штатной численности не дотягивало, но тут вопрос с бывшим начальством был решен полюбовно. Боевой состав батальона, правда, остался без изменений, но санитаров и хозяйственников нам все-таки немножко добавили. Еще сложнее была проблема дележки имущества. С одной стороны, командование приказало снабдить нас всем необходимым, но у полка тоже был некомплект вооружения. Сошлись на том, что две сорокапятки нам выделили из дивизионного артполка. Что же касается минометов и пулеметов, то мы остались при своем, а отечественные противотанковые ружья, которых мы до сих пор ни разу не видели, нам подарят из армейских запасов.

   Но хотя насчет оружия дивизионное начальство и торговалось, то прочее имущество нам выдали без разговоров и в полном объеме. Я немножко обалдел, когда узнал, сколько вещей положено иметь каждому лыжбатовцу. Мы должны были таскать с собой одновременно шинель и полушубок, валенки и сапоги, ватные штаны, свитера, кучу носков и портянок, кальсоны трикотажные и фланелевые, прочее белье. Еще набор рукавиц и меховых варежек, шапку-ушанку, теплый подшлемник и пилотку. Разумеется, еще требовался белый маскхалат. Лопатки, противогазы, и все прочее снаряжение, которое мы за время боев подрастеряли или поломали. Еще естественно, лыжи, но они у нас уже имелись в нужном количестве.

   Так как наша рота имела первый номер, то с нас раздача и началась, чему я был несказанно рад. Мы и так еле успели получить все до вечера. К тому же полушубков на всех не хватило, и большая часть третей роты, которою экипировали в последнюю очередь, осталась щеголять в ватниках. Особое внимание комбат уделил рукавицам, следя, чтобы они были вязанные и теплые. Самое неприятное для солдат зимой, это отморозить пальцы, так как тогда они не смогут стрелять. Но рукавицы нам понадобятся только во время боя или для проведения каких-нибудь работ, где требуется задействовать все пальцы. Все остальное время мы будем носить меховые овчинные варежки, мохнатые и очень теплые. Когда началась раздача кальсон, которые на складе имелись разных цветов, то я попросил выбрать для нашей роты сиреневые. Кладовщик предлагал взять голубые, которые на его взгляд красивее, но воспитанный на ассоциациях 21-го века, я твердо настоял на своем.

   Больше всего бойцы обрадовались сапогам. Довоенные запасы кожаных сапог уже заканчивались, и новое пополнение, прибывавшее на фронт, было в основном обуто в ботинки с обмотками. Эти "обмоточники" постоянно задерживали остальных - они всегда заканчивают обуваться последними, а во время марша обмотки норовят разматываться. Так что, хотя мы уже чаще ходим в валенках, известие о переобувании все встретили с ликованием. Конечно, отечественной обуви на складе почти не было, но зато в нашей дивизии имелись приличные запасы трофейных сапог, которые и выдали всем, кто в них нуждался.

   Когда дошло до раздачи котелков, то кладовщики были поражены. Нам предложили новенькие, только что присланные с завода, однако комбат наотрез отказался их брать, тем самым вгоняя хозяйственников в ступор. Тыловики смотрели на него как на сумасшедшего, ибо кто же в своем уме будет отказываться от новенького имущества. Однако у нас все бойцы уже давно перешли на трофейную посуду, не мучаясь при этом неуместным ура-патриотизмом. Конструкция у немецких котелков тщательно продуманная, а их полувогнутая форма была очень удобной. Еще одно преимущество заключалось в крышке, выполненной в форме тарелки. Например, в нижнюю часть наливалось первое, а в верхнею накладывалось второе. В отличии от немецкого, изделие нашей промышленности было сделано просто до невозможности. Округлая форма котелка не позволяла удобно его приладить, а крышка просто-напросто отсутствовала. Помимо неудобства во время приема пищи, когда в котелок попадала пыль, грязь и опавшие листья, это было чревато демаскировкой. С незакрытой крышкой котелок гудел, как маленький колокол от каждого случайного удара.

   После получения вещевого имущества, старую форму бойцы сдали на склад. Ее потом тщательно отстирают, заштопают, и отправят в какие-нибудь тыловые части, где она будет принята как подарок небес. Сдаем также и все ящики, в которых нам передали имущество и гранаты. Не оттого, что хозяйственники такие жадные, просто у них есть строгий приказ возвращать всю дефицитную спецукупорку в целости и сохранности.

   Тем временем в канцелярии нашего, теперь уже отдельного, батальона кипела невиданная прежде работа. Для передачи документов личного состава были задействованы все имеющиеся в наличии писари, включая Наташу, которую я формально зачислил на такую должность. Ну в самом деле, не назначать же мне ее вторым ординарцем. За день Ландышева наслушалась от моего настоящего писаря Макарова столько нелестных эпитетов, что мне даже пришлось ее утешать, чтобы у нее не развился комплекс неполноценности.

   Когда ближе к полуночи эпопея передачи имущества в основном закончилась, и я смог вернуться в расположение своей роты, меня там уже ждали. В моем штабе сидел молодцеватого вида командир со знаками различия госбезопасности и с капитанской шпалой в петлицах. Соловьев предупреждал по телефону, что прислал мне пополнение, но закруженный важными делами, я об этом совсем забыл.

   Так как связист был занят важными делами, и не вскочил при моем появлении, а мы свои новенькие полушубки надеть еще не успели, то новичок не сразу сообразил, кто это ввалился в избу. Одеты и вооружены мы были примерно одинаково, а квадратиков на ватниках у нас не было. Пока я топтался у порога, с трудом припоминая, кто это ко мне явился, ротный писарь успел шмыгнуть к столу и высыпать на него из планшетки кучу бумаг.

   Дезориентированный нашим поведением, лейтенант госбезопасности вскочил со скамьи, одернул гимнастерку, и четким строевым шагом подошел к Макарову. Привыкнув видеть здесь куда более высоких чинов, и не испытывая страха перед органами, особенно, после глумления над Кругликовым, писарь небрежно махнул ему рукой в мою сторону.