Александр Башибузук - Дракон Золотого Pуна Страница 25

— Ваше преосвященство, позвольте поинтересоваться, а что с самим Цимлером? — я решил немного прояснить ситуацию.

Де Бургонь отвлекся от чтения:

— Он умер… откусил себе язык и истек кровью. Да, Жан, такое бывает. Сатана…

— Но как… — я от досады чуть не выматерился на великом и могучем.

— Я вас понимаю барон. Беспокоящие вас вопросы, можно задать сообщникам колдуна. Или вы сомневаетесь в причастности Цимлера к покушениям на вас?

— Уже нет, но…

Вдруг в комнате прозвучал спокойный и решительный голос.

— … мы, божьей милостью инквизитор Игнатий Брумс, внимательно изучив материалы дела, возбужденного против вас, и видя, что вы путаетесь в своих ответах и что имеются достаточные доказательства вашей вины, желая услышать правду из ваших собственных уст и с тем, чтобы больше не уставали уши ваших судей, постановляем, заявляем и решаем применить к вам пытку… — Инквизитор обернулся к писцам. — Зафиксируйте сей момент метр Робер…

— Я невиновна… — истерически выкрикнула девушка. — Меня соблазнил Рафаэль Цимлер и понуждал совершать греховное и непотребное…

— Всему свое время дочь моя… — инквизитор ласково убрал прядь волос с лобика девушки. — Приступайте…

Вопреки моим опасениям, злосчастную любовницу Рафы никто пытать не стал. Палач и его подручные, просто продемонстрировали ей орудия пытки и объяснили их назначение. Даже примерили на ножку пару приспособлений. Действовали очень аккуратно, говорили степенно, без малейшей толики злобы. Мля… гуманисты…

— Это первая степень применения пытки… — просветил меня кардинал. — Церковь заботится о людях и без нужды не причиняет боль и страдание. Даже наоборот, истинная цель наша: вернуть заблудшие души в лоно католической веры без принуждения, а токмо увещеваниями.

Далее начался допрос, но после первой же заминки в ответах на вопросы инквизитора к делу приступили палачи.

Описывать сие мерзкое зрелище не стоит. Я уже многое повидал за время своей средневековой эпопеи, успел зачерстветь душой и телом. Да и частичка настоящего бастарда во мне никуда не делась. Но… словом, я едва себя сдержал, что бы не нашинковать местную братию в капусту. Да, она оказалась замазанной в ереси по самое не хочу, да, она подтвердила, что в отношении меня творились воистину жуткие ритуалы, но черт побери, нельзя же… черт, лучше бы застрелили дурочку сразу. Да, дурочку, так как, даже мне было понятно что она довольно случайный человек в компании сатанистов.

— Вы довольны барон? — кардинал испытующе на меня посмотрел.

— Я… — я сделал вид что задумался. — Да, ваше преосвященство. Скажем так… не доволен, а удовлетворен. В некоторой степени, сами понимаете, исполнители покушения остались неизвестны.

— Это пока неизвестны, — спокойно ответил кардинал. — Дознание только началось, предстоит еще очень много работы. Вы все сами слышали, ересь раскинулась в городе подобно паутине. Очень много работы… кстати, вы знаете что отец Рафаэля Цимлера бежал?

— Да вы что? — изобразил я досаду. — Какая жалость…

— Да, бежал. Насколько нам стало известно он вместе с семьей направился в Левант на своем корабле.

— И что теперь?

— Пока сложно сказать. Показания на него уже есть, правда пока косвенные, но сами понимаете, слегка причастным к Сатане нельзя быть. Так же?

— Конечно, ваше преосвященство. Сорняки должны быть выкорчеваны с корнем. возможно даже с окружающими их полезными растениями ибо они могут быть зараженными — ответил я кардиналу в душе матеря себя последними словами. Вот же гадство какое… Приходится кривить душой, в жертву я себя пока приносить не собираюсь. Да и вообще не собираюсь.

— Очень уместная аллегория… — де Бургонь с улыбкой кивнул мне. — Я понимаю, вы конечно с удовольствием и дальше бы наблюдали за рождением истины, но вынужден вас оторвать, нам уже пора. Как вы относитесь к сухим сортам вина? Мне доставили недавно десяток бочек отличного Рейнского…

Надо ли мне говорить о том, что после увиденного у меня пропал аппетит? Но понемногу отошел и воздал должное отличному вину и просто божественным фаршированным перепелам. Да, я бесчувственная скотина, но и пожрать люблю.

— Барон… — кардинал аккуратно промокнул салфеткой губы. — Так как вы относитесь к карьере на поприще служения господу?

— Положительно… — я ответил без промедления так как обдумал ответ на этот вопрос еще в темнице. — Но к сожалению она для меня сейчас невозможна.

— Почему же? — де Бургонь вопросительно изогнул бровь. — Что может помешать служению господу?

— Мое несовершенство ваше преосвященство. Я руководствуюсь одним правилом: лучше быть чем казаться. Я денно и нощно молю господа ниспослать мне смирение, но он пока глух к моим молитвам.

— Но вы не отрицаете такую возможность, — серьезно констатировал кардинал. — Что само по себе указывает на помыслы божьи в отношении вас.

— Помыслы господни неисповедимы ваше преосвященство. К тому же я связан вассальной клятвой с государем Бургундии.

— Я не настаиваю барон… — кардинал слегка задумался, как бы решая продолжать или нет. — К тому же… к тому же, я не имел ввиду постриг. Церкви может понадобиться именно ваша воинская доблесть… и конечно ваш ум. Поверьте, положение ваше от служения нам возвысится на порядок выше чем сейчас. А по поводу вассальной присяги… вернемся к этому разговору немного позже. Грядут очень большие перемены…

Мне очень хотелось услышать больше про грядущие перемены, но кардинал резко переменил тему. Говорили про что угодно: от соколиной охоты до рецептов приготовления коричневого пикантного бульона, но не о политике. Черт…

Когда я уже раскланивался неожиданно прозвучал слова:

— А вас Штирлиц, я попрошу остаться…

Да шучу я… шучу… Кардинал с улыбкой заявил:

— Да барон… я накладываю на вас епитимью. Вы знаете за что. Внесете на строительства собора турский ливр* и поставите в мою резиденцию пять бочек этой вашей чудесной селедки. Ну и… пожалуй все.

— Пять бочек ваше преосвященство… — я тоже с улыбкой поклонился. — И бочонок восхитительной паюсной икры. И воз семужьей тешки.

Кардинал молча взял со стола шкатулку и раскрыв продемонстрировал мне на первый взгляд простые деревянные четки:

— Барон, насколько я знаю, вам предстоит небольшое путешествие. Так вот, по предъявлению вот этих четок вам окажет помощь любая наша обитель. И да… пришлете своего поверенного… как там его… ну тот, что успел выкупить торговую компанию Цимлеров. Мой интендант обсудит с ним паевое участие и некоторые коммерческие проекты…

Во как… меня от удивления чуть Кондратий не хватил…

— Непременно ваше преосвященство…

Возвращаясь домой ломал себе голову. Итак, что мы имеем. Рафа на том свете. Значит половина следов по покушениям на меня канули вслед на ним. А я до конца так и не уверен в его причастности к отравлению. Что дальше… я своим спектаклем разворошил настоящее осиное гнездо: народишко разбушевался и сейчас устраивает в Антверпене форменные погромы, а инквизиция под шумок с корнем выкорчевывает ересь… сами понимаете что это значит. И еще: я очень хорошо отделался, а мог бы и сам на дыбу угодить за то что умолчал про торговлю христианами. Да и то что по моему поручению Исаак предупредил старшего Цимлера, а потом за мои же деньги выкупил у него компанию, тоже не осталось тайным…

— М — да… — хмыкнул я и хлебнул вина из фляги. — Зато… Зато, теперь в паях с самим кардиналом и еще мне есть куда податься после службы у Карлуши… Покрутил в руках четки и обнаружил что на шариках вырезаны едва заметные символы. Ну что же, при возможности проверим их действие.

15

Шебека, слегка вздрагивая норовливая кобылка, неслась по морю с легкостью рассекая внушительные волны. Клацали блоки, скрипели канаты и оглушительно хлопали паруса. Орали белоснежные буревестники пролетавшие над водой покрытой облачками пены. Острый соленый воздух бил прямо в лицо, леденя кожу и наполняя тело невиданной бодростью. Хотелось орать, плясать джигу и взять на абордаж первую попавшуюся посудину. Черт… до чего же хорошо!!!

— Идем фордевинд* господин шаутбенахт* … — Янсен широко расставив ноги крепко удерживал штурвал. — Если ветер удержится, пополудни будем в Кале.

Фордевинд — курс судна относительно ветра: ветер дует прямо в корму (попутный ветер).

Шаутбенахт (от нидерл. schout‑bij‑nacht — ночной наблюдатель) — адмиральский чин в русском флоте в первой половине XVIII века: соответствовал чину контр — адмирала.

— Так держать… — я ухватился за леер* пережидая пока 'Виктория' слетит с очередной волны. — Я к себе, отправь ко мне Адриса…

Леер — металлический прут или туго натянутый растительный или стальной трос, используемый для привязывания парусов, стягивания тентов, сушки белья и т. д. Леерами также называются укреплённые на стойках тросы, заменяющие фальшборт судна, и тросы, натягиваемые для предотвращения падения людей за борт во время шторма.