Борис Орлов - В окопах времени Страница 25

В общем, дурные вести принес я эрлу. И помчался на новое задание. Охранять старую бриттскую руину, Тинтагель. Там жрецы Вотана затеяли жертву приносить. Закрывать место бриттской богини. Я еще подумал: точно, пора. На деле вышло — поздно.

День скачки — для чего? Чтобы увидеть трупы лучших людей Уэссекса? Погибли жрецы Вотана — старейшины славнейших родов. Начальник охраны рядом лежит, с собственным мечом в груди. Дружинники в кучку жмутся, будто обугленная верба вот-вот в дракона превратится. А рассказывают… То, что теперь каждый знает. Как из огня проклятого дерева вылетел всадник, как посыпались стрелы. Уверяли, что страшный лук метал стрелы по десятку разом, меч тлел багровым огнем, а добрые клинки жрецов не могли продырявить кровавого покрова на плечах чудовища.

В таком образе Проснувшегося и не угадать было. Сначала я узнал лошадь. Ту, что еще позавчера ходила под товарищем, уходящим на фуражировку. Потом заметил и нитки от красного плаща, ободранного о кусты, и оперение стрел. Чудовище оказалось человеком, но оттого оно только опасней.

Воины оцепления в глаза смотреть не смели, хотя стыдиться им нечего. У них был приказ: смотреть наружу. И, что бы ни происходило внутри, не вмешиваться. Кто его отдал, осудил себя сам. А спас он не Проснувшегося, как сказал эрл, а шкуры своих людей. И тут не важно, был ли на деле древний бритт тогда наполнен колдовской силой, или нет. Его увидели именно таким, и толку от простых воинов не было бы.

Впрочем, некоторые из них познакомились с Проснувшимся чуть позже. Чудовище-то не успокоилось. Правда, перешло на ростовый лук. Как? Просто. Стреляло уже не оно. Стреляли «рабы». Те же, что кланялись и плакали. Днем одни, ночью другие. Лук спрятать куда легче, чем зерно. Но все стрелы были подкрашены красным и зеленым. И никогда в дело не шел топор или бил-кусторез. Никогда не поднималась дубина, не свистел камень из пращи. Только стрелы. Только меч. Только копье. И мы верили, что воюем с одним человеком, когда против нас сражалась армия. И армия эта росла, мы же гонялись по лесам за парочкой. Рыцарь и ведьма с его знаменем. Она нам глаза и отводила. Хотя помощники у нее были.

Например, тот человек, что явился перебежчиком от лесных всадников. Сказал, что не одобряет излишних жестокостей. А потому согласен выдать лагерь бывших товарищей.

— Каких еще жестокостей? — удивился эрл. Лесные не Проснувшийся, если кого и убивали, так заартачившихся крестьян, не желающих платить две дани разом.

— Когда женщин так убивают. Тем более благородных. Вчера, на римском тракте. Всю ночь коня гнал, не поверите.

По несчастному животному видно было, что перебежчик не врет. Но даже если на римской дороге засада, какая разница, когда идет вся дружина? Эрл ждал невесту как раз с той стороны, а потому я оказался в седле. Хотя на сей раз и не во главе. Мы взяли по две заводных, и обе были в мыле, когда я вернулся в бург. И пока начальник рассказывал эрлу о страшном и непоправимом, попался в цепкие ручки зазнобы.

Не хотел я ужасы пересказывать, а толку? Если Санни чего втемяшится, выбирай: или ты с ней не знаком, или все будет, как она скажет. По крайней мере, до свадьбы. Да и после, подозреваю, будет она покорнейше из мужа веревки вить. Пришлось рассказать. Ненаглядная раздумывать долго не стала.

— Женщина, — говорит, — мужчина до такого не додумается…

Тут рога прокричали. Мол, все в седло. Что тут думать? Нужно мстить! Есть перебежчик, что обязуется прямо к лагерю лесных вывести. Говорит, его прежняя жизнь устраивала. А резаться с нами насмерть он не желает. Я-то знал уже, что такое бритты. Не верил. И эрл бы не поверил. Если бы подумал. Но за него приказы отдавала ярость.

Что умница-Саннива подсказать пыталась, я догадался, уже когда рубился с «лесными». Поезд вырубил все тот же проклятый богатырь. С невестой эрла жрица богини расправилась. А сам Проснувшийся, верней всего, этого и не видел. Иначе б поправил. Не нужно было уродовать лицо. За мертвую красавицу мужчине отомстить захочется сильней, чем за кусок мяса…

Опять вышел нам убыток. Одно название, что победа. Отбили у врага поляну, разогнали. Так другую найдут. Соберутся. Убили многих? Так и у нас не все вернулись. Мне вот ногу поцарапали. Главное же — от лесных пошло много больше беспокойства. Я к десятнику, а толку? После того как перебежчик точно вывел на лагерь лесных, за ним не следили. Зря. Исчез, как не бывало.

Тогда и стало ясно, что двум народам на одной земле не ужиться. Что ж, снопы метать копьями да молотить топорами нам привычно. А что рабы в кучу собрались — так оно и проще выйдет, чем по чащобам их ловить. Жаль только было, что меня, как подранка, в бурге оставили. Оказалось — не случайно. На второй день, как эрл против мятежников выступил, вести пришли.

Мерсиец Пенда повернул на нас. На севере оказалось хуже, чем нам в кошмаре примниться могло. Ополчение и собрать не успели, король сбежал куда глаза глядят. Винчестер с Дорчестером, столицы славные, обе на дым ушли. А раз там были и бритты, не наши, а вольные, с запада… Всех людей, кто в плен попал, по остаткам стен развесили. Никого не пропустили. Оставили — рабов, крепостных, чужаков, незаможников, что на тинг не выходят. Ну и женщин. Тех, что жить после позора согласились…

Забыл я про больную ногу, гонцом вызвался. Дурные вести эрлу привез. Боялся — прискачу, а господина моего лисицы доедают. Но нет, лагерь стоит, стяги вьются, рога поют, войско строится.

Эрл выслушал, поиграл желваками… Глянул на мою довольную рожу и хлопнул по плечу.

— Вот молодец, не уныл! Всех бы мне таких! Ну, ступай, отдыхай.

— Господин мой, — говорю, — разреши в строй встать.

А то, думаю, боги за опоздание сочтут. И отнимут у наших победу.

Эрл и вовсе рад. Сказал, что с такими молодцами ему и Пенда не страшен. А еще велел в первый ряд, как тэну положено, не становиться. Мол, случись чего, ему и живые храбрецы понадобятся. Вот потому я и во втором ряду. Стараюсь дышалку унять да через плечи и щиты первого ряда туман впереди разглядываю. Оттуда топать должно, лязгать. А то и вопить. Бритты стоять на месте не умеют. Если стоят — проигрывают. Они должны наброситься на нас, отойти, ударить снова… Но вот туман опускается, открывая чужой строй. Недвижный, странно приземистый. В первом ряду — удивленные голоса:

— Да они на коленях!

— Пощады просить вздумали? Не дождутся!

Ну, из второго ряда тоже неплохо видно.

Точно. Все войско штаны травой красит. И знамена склонены. Глупые самодельные знамена без наверший. Неотбеленные тряпки с тремя угольными чертами. Только не могут они сдаваться. От чужого строя шибает чувством, и это — не страх. Сосед справа бормочет под нос:

— Зря радуются. Бритты молятся. Ох, чую, жарко сегодня будет.

— Ничего, — говорю, — попотеть при всякой болезни полезно.

Мне сегодня никакими бриттскими молитвами настрой не сбить. Сегодня я, наконец, успел. А значит, еще посмотрим, чья возьмет.

Эрл — титул, примерно соответствующий графскому, но не римского, а скандогерманского происхождения.

Думнония — королевство романизированных бриттов, занимало территорию нынешнего Корнуолла. Религия: христианство.

Уэссекс — саксонское королевство, занимавшее значительную часть нынешней южной Англии. В описываемый период — смешанной веры, короли — язычники и христиане — чередуются.

Мерсия— королевство смешанного населения. Титульная нация — англы. Также значительное количество саксов, а на западе — и романизированных бриттов, находящихся с мерсийской короной в вассальных отношениях. Занимало нынешнюю центральную Англию. Смешанная вера, король Пенда предпочитает старых богов, его дети — христиане.

Камбрия — одна из пятин Британии, примерно соответствует нынешнему Уэльсу. Южные и западные части значительно романизированы. От того же корня происходит самоназвание валлийцев — кимру и гор в Уэльсе — Кембрийские горы. Игры с буквами появились в результате отражения валлийского слова на латынь, английский, русский языки.

Тинтагель — замок в Корнуолле, возле которого был зачат легендарный король Артур. Место, связанное с древними бриттскими богами.

Камланн, гора Бадон — места битв короля Артура.

Дева Озера, леди Нимуэ, Вивиан, Немайн, Неметона — разные формы имени древнекельтского божества. Первые три превращены при переработке артуровских легенд на континенте. Последнее — результат романизации и смешивания с Афиной и Минервой. А еще — персонаж романов «Кембрийский период» и «Камбрия — навсегда».

Мерлин — колдун, персонаж Артуровского цикла. По тогдашним поверьям — полудемон.

Озерная — гуаррагед аннон, «озерная дева» — обитательница Аннона, мистического края на дне горных озер и болот Уэльса. Возможно, в действительности существовала затерянная среди болот языческая община. По крайней мере, потомки озерных дев в Уэльсе здравствуют и ныне.