Юрий Корчевский - Самоход. «Прощай, Родина!» Страница 25

И пикировщики не заставили себя ждать. Сначала один, а затем и второй «Юнкерс-87», прозванные «лаптежниками» за неубирающиеся шасси с обтекателями, свалились в пике.

Виктор лег у самого борта баржи. Случись прямое попадание – он спрыгнет за борт, о дальнейшем же думать не хотелось. Берега далеко, и чтобы добраться до них, сил не хватит.

Бомбы легли недалеко от буксира. Немцы явно хотели повредить или утопить буксир, лишив баржу хода.

И в этой ситуации никто не заметил, откуда вынырнул «ишак», истребитель И-16. В бою с более мощными истребителями Ме-109 шансы на победу у него были невелики, но тихоходные пикировщики – другое дело.

Немцы же совсем обнаглели. Решив, что советская авиация разгромлена, они послали на бомбардировку «юнкерсы» без прикрытия истребителей.

Раздались едва слышимые пулеметные очереди. Первый «юнкерс», сбросив бомбы, уже выходил из пике, как именно тут его и подловил И-16. Пулеметчик в задней кабине пикировщика пытался отстреливаться, но пилот истребителя метко бил по кабине и хвосту. «Юнкерс» задымил, стал терять высоту и упал в море, подняв огромный фонтан воды.

Непрерывно следившие за боем бойцы закричали «Ура!»

Второй «юнкерс», не долетев до цели, желая избавиться от опасного груза и облегчить самолет, разом сбросил все бомбы. Он развернулся и, дымя мотором на форсаже, попытался уйти. Но «ишак» не дал ему этого сделать, догнал и сбил.

Этот бой был виден уже издалека, и деталей никто не разглядел – увидели только падающий самолет и шлейф дыма за ним.

Через пару минут над баржей промчался наш истребитель, покачивая крыльями.

Дальше плавание происходило без происшествий, и уже ночью к исходу вторых суток они причалили в Гурьеве. Всех поместили в казарму. Виктор не понял – учебный полк это был или сборный пункт?

На следующий день всех переписали в канцелярии и по одному стали вызывать на комиссию – она решала, кого, куда и в какие войска направить.

Очередь до Виктора дошла на третий день. Он вошел, доложился по форме:

– Младший сержант Стрелков.

За столом, покрытым зеленым сукном, под портретом вождя И.В. Сталина сидела комиссия – майор пехотный, политрук с красной суконной звездой на рукаве и мужчина в солидном возрасте, в военном френче, но без знаков различия. Почему-то Виктор сразу определил его как старого большевика. Голова выбрита, а усы а-ля Буденный.

– В каких войсках воевал, сынок? – начал первым «старый большевик».

– Противотанковая артиллерия, потом на самоходках.

Дед удовлетворенно кивнул.

– Откуда родом?

– Свердловская область.

– Воинская специальность?

– Наводчик орудия.

Виктор старался отвечать коротко и четко, чтобы не возникло дополнительных вопросов. Он в этом времени чужой, хоть и россиянин, и многих тонкостей не знает. Поэтому волновался.

– Член партии большевиков? – не унимался дед.

– Не успел, меня из одной воинской части в другую переводили.

– Образование?

Виктор на мгновение растерялся. Он-то закончил одиннадцать, но сколько классов было в средней школе в сороковом или сорок первом году – девять, десять, одиннадцать?

Выкрутился, сказав:

– Среднее.

В СССР перед войной и во время нее была школа начальная, семилетка и средняя – 10 классов. С первого сентября 1940 года Указом Верховного Совета вводилось платное обучение в средней школе – как и в техникумах, педучилищах и вузах. В Москве и Ленинграде год обучения в школе стоил 200 рублей, в других городах и областях – 150 рублей. В вузах Москвы и Ленинграда год обучения стоил 500 рублей, в других городах – 300 рублей. Для многих семей это были солидные суммы. Отменен указ был в 1954 году.

Члены комиссии переглянулись – среднее образование имел лишь каждый десятый боец. Слово взял председатель комиссии, майор:

– Воевали вы, Стрелков, неплохо, ранены тяжело. Есть среднее образование, фронтовой опыт. Надо вам учиться дальше. Направляем вас в танковое училище, будете красным командиром.

– Есть! Оправдаю ваше доверие!

– Ваша команда сто третья. Как будет сформирована, вас отправят.

– Разрешите идти?

– Идите.

Виктор козырнул и вышел.

Судьба делает зигзаги. Он-то полагал, что его отправят в артиллерию, в действующую часть. Были бы отечественные самоходки – попал бы туда. Но самоходок не было, его о них не спросили, а он благополучно промолчал о службе на трофейной технике. Странно получалось: в войсках техника использовалась, военные о ней знали, но в официальных беседах и газетных статьях об этом не упоминалось. А стоило бойцу в курилке похвалить вражескую технику, как почти тут же следовал вызов к особисту, и зачастую бойца больше не видели. То ли в штрафбат попадал, то ли в лагерь – за восхваление вражеской техники и неверие в отечественную.

Провести в Гурьеве ему пришлось неделю. Сформированные команды уезжали, из госпиталей и с фронта прибывали новые бойцы и командиры. Кормили неважно, и после госпиталя эта разница чувствовалась – Виктор все время ходил полуголодным. И выспаться толком не удавалось. Днем и ночью прибывали и убывали люди, в казарме ночью горел свет и стоял шум.

Глава 5

Лейтенант

Команду все-таки сформировали и отправили по железной дороге в Челябинск.

Ехали в теплушке, расположились на нарах вольготно. В теплушке разместили тридцать человек, хотя надпись на вагонах гласила: «40 человек или 8 лошадей».

Челябинское танковое училище располагалось на окраине города, и учеба по военному времени была короткой – четыре месяца. Не хватало учебной техники, топлива, и вместо танков учились водить гусеничные тракторы. Развертывание танковой роты проводили «по-пешему» – каждый курсант изображал из себя танк. Атака шеренгой, углом, движение на марше…

Стрельба велась не снарядами – в ствол старенького БТ вкладывали приспособленный для этого винтовочный ствол. Курсант припадал к прицелу, маховиком наводил пушку и давил на спуск. Вместо грохота пушки звучал приглушенный винтовочный выстрел. Но польза все равно была, многие курсанты научились стрелять из пушки.

Были и теоретические занятия. Проводили их, как правило, фронтовики, получившие ранения, и те, кто не был годен к строевой службе, – таких была половина от числа преподавателей.

Свободного времени не было, занимались от подъема до отбоя, а после отбоя без сил падали на койки.

И вот уже выпуск – месяцы учебы пролетели быстро. Отличникам учебы присваивали звание лейтенанта, имевшим нарекания – младшего лейтенанта. Бывшие курсанты цепляли на петлицы первые «кубари». Никакого торжественного вечера не было, и уже утром после выпуска команды отправлялись на заводы для получения техники.

Виктор в числе двадцати молодых лейтенантов был отправлен в Киров, на завод № 38.

Когда ехали, гадали в вагоне, что за техника будет – Т-34, Т-50 либо другой танк. Но когда увидели на заводской площадке новые самоходки СУ-76, остолбенели. Кроме Виктора, опыта службы на самоходке не было ни у кого, а он об этом не распространялся. Расспросы пойдут – как там «немец» себя ведет, потом донесет кто-нибудь… Доносы не считались делом предосудительным, постыдным и даже поощрялись – доносчик свято верил в то, что выявляет скрытого врага.

Самоходка СУ-76 была легкой серии, весила одиннадцать тонн, и бронирование имела слабое – от пуль и осколков. Рубка была бронированной сверху и тесной.

Главным достоинством самоходки была отличная 76-миллиметровая пушка ЗИС-3 конструкции Грабина. На фронте она получила прозвище «сучка», а после боев на Курской дуге, где впервые были применены «элефанты», тяжелые немецкие САУ, называемые нашими «фердинандами» – по имени конструктора, так и вовсе обидное – «голожопый Фердинанд» – за внешнюю схожесть.

Никаких наставлений по материальной части не существовало, рабочие и конструкторы на «живых» экземплярах показывали, что и как работает.

Виктор с пушкой был знаком, его интересовала рация и отделение управления.

Самоходный полк формировался при заводе – прибывали механики-водители, наводчики, заряжающие, командиры. Полк формировался новый: не было раньше в РККА отечественных самоходок – как и полков. Еще на заводе самоходки побелили известкой поверх зеленой краски.

Неделя была дана на формирование и ознакомление с материальной частью. Потом погрузка на эшелоны – и на фронт. Куда везли, никто не знал, но поезда шли на юг – там были упорные бои, немцы рвались к Волге. Главной ударной силой вермахта были танки – для их успешных атак требовалось открытое пространство. И Сальские степи подходили для этого, как никакая другая местность – ровная, как стол, земля, разрезанная небольшими балками.

Уже была окружена армия Паулюса, но немцы напирали на других участках.

Виктор в душе волновался – впервые в его подчинении экипаж, грозная боевая машина. Как сработается экипаж, как поведет себя новая техника?