Русская партия. 1944-1945 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич Страница 25

По неглубоким, рябым от постоянного попадания новых частичек воды, лужам, забавно переваливаясь прошла, обутая в резиновые галоши, техничка баба Люда; в руках жестяное ведро, наполовину наполненное водой.

Подполковник кивнул и молча посторонился: уборщица, не особо разбираясь в чинах могла спокойно послать по матери, однако ее никто не трогал. Говорили, что за первые три месяца войны у нее где-то под Львовом погибло двое сыновей, что мгновенно набросило не старой еще, в общем-то, пятидесятилетней женщине полтора десятка годов на плечи.

— Что-то интересное сегодня передавали? — На крыльцо практически не слышно, как подобает настоящему разведчику, вышел майор Ратьков и коротким движением, как будто потрусил спичечный коробок, попросил прикурить. Орлов выдал товарищу по излечению искомое, тот чиркнул спичкой, затянулся и добавил, — а то пока меня пользовали всю сводку пропустил.

— Ничего нового, — Орлов пожал плечами и сунул возвращенные спички в карман. — бои севернее Смоленска, немцы явно выдохлись. На севере бомбят во всю Псков, Таллин в окружении. На Украине, потихоньку наши отступают к Днепру. Уже две недели никакой интересной информации.

— Ну и хорошо, — с нервным смешком ответил разведчик. Подполковник с этим утверждением не мог не согласится: предыдущие недели в новостях очень мало упоминалось населенных пунктов и очень много говорилось о стойкости и героизме бойцов Красной Армии. Последнее явно означало, что дела идут не слишком удачно. — Как нога?

— Болит, — скривился Орлов, ткнув подбородком в костыль, без которого ему пока ходить было достаточно проблематично. Впрочем, ранение оказалось не слишком опасным — порвало кожу на правой ноге и немного мышцы — так что врачи давали сугубо оптимистичные прогнозы.

Немецкий прорыв удалось остановить только за Великими Луками. Город, являвшийся важным железнодорожным узлом отстоять, не получилось: 143 стрелковая дивизия, которая тут оборонялась, в итоге так и не смогла отступить, и была полностью уничтожена. В плен к немцам попало меньше пятисот бойцов.

На северном направлении за первую половину осени вермахт сумел захватить почти всю Эстонскую ССР — кроме столицы, которую снабжал по воде Балтийский флот — и вышел к Нарве. На этом наступательный потенциал группы армий «А» закончился: их еще хватило на один короткий но ожесточенный штурм линии укреплений, прошедшей от Финского залива до Псковского озера по берегу одноименной реки, однако Красная Армия — опять же при поддержке только в начале 1944 года переданного балтийцам «Петропавловска» — сумела отбить все атаки и даже порой находила силы на ответные уколы.

Надо сказать, что единственный крупный современный корабль, оказавшийся боеготовым в начале войны на Балтике, стал настоящим столпом обороны, на который опиралась вся Нарвская группировка Красной Армии. Восемь восьмидюймовых орудий с легкостью простреливали половину перешейка, не давая бойцам вермахта поднять голову от земли.

Естественно, тяжелый крейсер несколько раз пытались потопить немецкие авиаторы, которых в свою очередь активно стимулировали армейцы. За сентябрь-октябрь «Петропавловск» пережил восемь массированных авианалетов, имевших целью потомить вставший костью в горле немецкого наступления советский корабль. Крейсер получил за это время два бомбовых попадания — поврежден нос корпуса, что ограничило его скорость десятью узлами, и выведена из строя вторая башня ГК — и около сотни артиллерийских попаданий. Последние несмотря на многочисленность и особого урона не нанесли хоть и стоили экипажу корабля 27 жизней членов команды.

3 ноября во время очередного авианалета, лишившийся уже большей части хода крейсер получил торпедное попадание под правую скулу — этот успех стоил немцам четырёх крылатых машин — и был вынужден уйти в Кронштадт на ремонт.

Два другие «линкора» Балтийского флота — «Октябрьская революция» и «Марат» — также принимали участие в защите побережья в первую очередь от сухопутных сил: никакого желания соваться в превратившийся от обилия мин в настоящий суп с клецками север Балтийского моря у немецких моряков все равно не было.

«Октябрина» в таких условиях превратилась в стационарную двенадцатиорудийную батарею Таллина, на которой во многом и держалась оборона города. Старый линкор — как следует из обнародованных уже после войны документов — за 94 дня героической обороны города выпустил по врагу 841 двенадцатидюймовый снаряд, полностью расстреляв все стволы главного калибра. Собственно, еще 8 сентября во время очередного налета на бухту Таллина неудачно — тут, впрочем, немцы могли бы поспорить — упавшая в метре от кормы авиабомба повредила гидроударом винты старого корабля. Стало понятно, что никуда уже отсюда «Октябрина» уйдет, поэтому экономить ресурс железа не было никакого смысла.

12 ноября за день до окончания эвакуации гарнизона Таллина, когда последние защитники города уже садились на катера и транспорты, экипаж линкора снял замки с орудий и открыл кингстоны. Не смотря на многочисленные повреждения — по правде говоря на стальном гиганте к этому времени уже не было живого места: разозленные ожесточенным сопротивлением немцы бомбардировали «Октябрьскую революцию» с особым удовольствием — линкор сел на грунт на прямом киле, став своеобразным памятником себе и всем погибшим во время обороны города советским людям.

Уже после войны корабль поднимут, подлатают, подкрасят и поставят в качестве музея в Таллинском порту. Не смотря на всю разруху и нехватку ресурсов ни у кого не поднимется рука отправить героическую «Октябрину» в разделку на металл.

— Синичкину из третьей палаты Красную Звезду привинтили, — продолжил легкий треп майор.

— Это какому, артиллеристу что ли?

— Ну да, противотанкисту. 57 мэ-мэ: конец врагу, пиздец расчёту.

— Хорошо, — кивнул Орлов. — Будет повод по полтинничку пропустить.

— Если Палыч не поймает, — усмехнулся разведчик.

— По такому поводу можно, тут даже главврач возражать не будет.

В начале войны, когда Красная Армия хоть и с боями, но отступала, отдавая вою территорию противнику, командование на награды было весьма и весьма скупо. Логика в этом определенная была, конечно же, и оттого каждый врученный орден становился настоящим событием. Ну а в том, что посечённый осколками и заработавший тяжелую контузию от близкого попадания вражеского снаряда, командир расчета 57-мм противотанковой батареи достоин полученной награды, никто в общем-то не сомневался. Не зря ИПТАП-овцы получили свое матерное прозвище, шансы на выживание у представителей этой специальности были существенно ниже прочих.

Жизнь в госпитале особым разнообразием не баловала. Лекарства, процедуры, уколы, короткие прогулки в редкие бездождевые дни, заезжающие и выезжающие — некоторые обратно в войска, некоторые на гражданку, а некоторые — в морг — пациенты. Запах хлорки, йода и спирта. Крови, гноя и дерьма. Крики обожжённых и контуженных по ночам.

Конец 1944 выдался сравнительно теплым. Стабильная отрицательная температура установилась только во второй половине декабря, отчего почти полтора месяца с начала ноября на фронте стояло относительное затишье. В дождь при плюс два воевать достаточно сложно: для авиации погода нелетная, техника вязнет в грязи и даже пехота с трудом успевает вычерпывать воду со дня быстро превращающихся в болото траншей.

Большое зимнее контрнаступление советские войска начали только 21 декабря. К этому времени советско-германский фронт проходил примерно по такой линии: Нарвский перешеек-Псковское озеро-Псков(его немцы заняли после долгих уличных боев в начале декабря) — Великие Луки-Смоленск(тоже оккупированные вермахтом) — Брянск(здесь наступление было остановлено в тридцати километрах западнее города и это была самая восточная точка, которой гитлеровцы смогли достичь в 44 году) — Чернигов — Киев (город оборонялся с опорой на одноименный УР) — берег Днепра вплоть до Черкасс — Кировоград — Кишинев. На Украине из-за невступления Румынии в войну — мамалыжники сами сидели и тряслись, ожидая в любой момент немецкого нападения — у Паулюса возникли немалые проблемы со снабжением и вообще с удержанием расширившегося на юг фронта. Имея главную цель — взятие Киева и выход на левую сторону Днепра — о наступлении на юг, на Кишинев и Одессу вермахт пока не мог и мечтать.