Андрей Посняков - Ливонский принц Страница 26

– А какой тут у нас замок поблизости? – с интересом разглядывая лоскут, поинтересовался Магнус.

– Эльзер, ваше величество, – Петер задумчиво почесал за ухом. – Владение барона Альбрехта фон Эльзера. У них там чересполосица с соседом, фон Осовски, война.

– Воюют, значит…

– Воюют, мой король!

– А ведь оба мои вассалы. Эх-х… Ладно, – подумав, король неожиданно для всех улыбнулся. – Собирайтесь-ка, друзья мои, в гости. К этому самому Альбрехту… Не-не, всех не возьму. Ты, Петер, и вы – сопроводите матушку игуменью обратно в мой замок.

Замок Эльзер, стоявший на крутом берегу реки Пылтсамаа, издалека производил вполне респектабельное впечатление – высокие башни, могучие стены, глубокий ров с подъемным мостом. На главной башне – донжоне – гордо реял голубой стяг с серебряным единорогом и красными ливонскими крестами – родовой греб баронов фон Эльзеров. Все казалось таким красивым, мощным, поистине рыцарственным… издали.

Однако как только король со свитою подъехали ближе, впечатление тотчас же изменилось. Оказалось, что ров не так уж глубок, подъемный мостик прогнил, стены требовали ремонта, а грозные с виду башни напоминали пизанскую… ту самую, падающую.

Тем не менее хозяин замка держался весьма напыщенно и гордо: несмотря на захудалое родовое гнездо, воинов у него имелось в достатке – все крепкие парни, верно бродяги, живущие разбоем и береговым правом. Впрочем, отряд для участия в войне барон выделял исправно, и с этой стороны никаких претензий к нему не было.

– О, ваше величество, поверьте, я так рад, так рад…

Альбрехт фон Эльзер вовсе не выглядел таким уж радостным – худой и высокий, обликом своим он чем-то напоминал ожившую железнодорожную шпалу, узкое же лицо его с большим кривым носом делало барона похожим на коршуна. Нет, не выражало это лицо никакой особенной радости по поводу приезда высокого гостя. На тонких губах играла надменная усмешка, а бесцветные, глубоко запавшие глаза смотрели настороженно и злобно, словно бы спрашивали – и чего это вы все сюда приперлись? За каким чертом?

– Вообще-то мы ехали по делам… но вот решили заглянуть, раз уж по пути, – поднимаясь по лестнице в башню, болтал Арцыбашев. – Ну, показывайте свой замок, барон! Вижу, на его ремонт требуются средства… Изыщем!

А вот эта фраза барону явно понравилась, он повеселел и даже пошутил что-то насчет своих бездельников – крепостных крестьян, только и думающих, как бы обмануть своего доброго радетеля-хозяина да поохотиться в его лесах, половить в его омутах рыбу.

– Пару таких поймал уже, одного вот повесил, – рыцарь с мрачным удовлетворением кивнул на установленную на башне виселицу с болтающимся полуразложившимся трупом, источавшим столь мерзкий запах, что высокий гость не выдержал и закашлялся, зажав нос рукою.

– И как вы это выдерживаете, барон? Я о запахе…

– Привычка, ваше величество. Всего лишь воинская привычка.

Глянув на повешенный над входом в донжон щит с гербом хозяина – серебряный единорог на лазоревом поле – Арцыбашев тут же вспомнил про найденный лоскуток. Тоже голубой, с серебристой нитью. Плащ дорогой, Петер совершенно правильно заметил. А замок не очень-то презентабелен. Значит, такими плащиками здесь разбрасываться не будут, ими гордятся, берегут – заштопают, не выбросят, точно. Значит, это барон Альбрехт фон Эльзер напал и сжег обитель! Вряд ли в том можно было бы сомневаться, хотя… лучше бы взглянуть на порванный плащ.

– Вы устроите для меня смотр всем вашим людям, барон?

– Охотно, мой король. Пока повар готовит обед. Тотчас же!

По велению барона утробно затрубил рог, и все свободные от сторожевой службы воины выстроились на обширном дворе, надо отдать должное – довольно-таки быстро. Около сорока человек, в принципе не так уж и мало. У половины – тяжелые мушкеты с граненым стволом, остальные – с алебардами, в черненых латах. Такие доспехи лет сто назад стоили целое состояние, но с тех пор как их начали производить массово, на мануфактурах, потеряли в качестве, резко подешевели и были по карману любому ландскнехту. От мушкетной пули не защищали, но вот от аркебузной, тем паче – от шальной стрелы… меча, палаша, сабли…

– Молодцы! – обходя строй, с показным удовольствием кивал Леонид. – И вооружены достойно, и… – он присмотрелся к молодому латнику. – Чего ж у него прореха-то на плаще?

– Вражеская пуля, мой государь, – цинично пояснил хозяин замка. – Что же, прошу в трапезную, отобедать.

Проникающие сквозь узкие окна-бойницы полоски света выхватывали из сумрака залы уставленный яствами стол и висевшие по углам доспехи, в коих плясали оранжево-желтые сполохи только что зажженных свечей.

Отказаться от обеда было бы не просто не вежливо – это был бы знак опалы и королевской немилости. Арцыбашев хорошо понимал это, как и то, что совершенно правильно поступил, не взяв с собой в замок свидетельниц – Анну и ее оставшихся в живых монахинь. Латное войско, мушкеты и собственный замок создают опасную иллюзию вседозволенности и силы. Не надо провоцировать барона на мятеж! Лучше вызвать к себе, в Оберпален, а уж там… Там можно будет и арестовать и судить… Да-да, вызвать. А буде дерзнет не явиться – разрушить замок пушками. Запросто! Именно так.

Как водится, обед затянулся до позднего вечера, когда уже поздно было пускаться в обратный путь. К тому же начался дождь, настоящий нескончаемый ливень. Подумав, Магнус прямо на глазах у барона фон Эльзера отправил в Оберпален гонца, чтоб не волновались и не искали своего короля. Вернее, чтоб в случае чего знали, где искать. Барон так и понял. Ухмыльнулся:

– Ваше величество, я велю постелить вам в гостевой зале… Или можете занять мою опочивальню. Как пожелаете.

Король пожелал гостевую залу. Не в чужой же кровати спать!

Спалось, к сожалению, плохо. Из подвалов замка, проникая сквозь все перекрытия, доносились самые ужасные крики – видать, палач барона пытал там провинившихся крепостных, как это было принято повсеместно в Польше, Литве и Прибалтике. На Руси, кстати, еще до полного прикрепления крестьян к земле и ее владельцам не дошло. Еще существовал Юрьев день, во время которого можно было сменить барина, уйти, заплатив «пожилое».

А ближе к утру из боярской опочивальни над головой гостя вдруг послышался девичий визг, настолько истошный и пронзительный, что Арцыбашев не выдержал, вскочил, наскоро одеваясь. Оно, конечно, даже королю не пристало вмешиваться в личные дела вассала, но Леонид-то был из двадцать первого века, где к женщинам все ж таки относились немножечко по-другому, нежели в сии патриархально-дикие времена. А наверху, похоже, кто-то били…

Схватив шпагу, молодой человек в три прыжка преодолел винтовую лестницу и, толкнув приоткрытую дверь, оказался в опочивальне барона. Картина, открывшаяся взору Леонида, оказалась настолько гнусной, что гость едва не убил хозяина замка тут же, сейчас, едва не проткнул шпагой, да только фон Эльзер успел отскочить, бросив в лицо нападавшему окровавленную треххвостую плеть, коей до того истязал привязанную к стоявшей у стены лавки девчонку. Нагую спину несчастной покрывали свежие кровоточащие рубцы, все худенькое тело ее дрожало от только что перенесенных страданий.

– Это, я так понимаю, некая Ильза? – кивнув на девчонку, нехорошо прищурился король.

Фон Эльзер схватил висевший на стене палаш и скривился:

– Вы суете свой нос туда, куда не нужно, ваше величество… Впрочем, теперь уж можно не ждать до утра и начать сейчас…

– Чего не ждать? – выкрикнув, Арцыбашев тут же нанес удар, совершив прямой выпад, как учил его Труайя.

Острие королевской шпаги разрезало тонкую рубашку барона, на белом полотне показалась кровь. Тускло сверкнул палаш, оружие куда более убойное, нежели шпага… однако и коротковатое.

Отбив контратаку, Леонид вновь совершил резкий выпад – только так и можно было достать садиста барона, управлявшегося с палашом весьма ловко.

И снова контратака! И снова молнией сверкнул палаш, и его разящее лезвие опустилось на правое плечо короля… опустилось бы, коли б Анри де Труайя не оказался хорошим учителем, а Леонид – усердным учеником.

Уходя из-под сокрушительного удара, молодой человек резко отскочил влево, одновременно подставляя клинок так, чтоб не дать нападающему изменить угол атаки.

Звон, отбив, отводка. И снова атака – выпад, укол…

И летящий в грудь широкий клинок палаша. Отбив! Звон! Отскок вправо, выпад. Теперь вес тела на левую ногу… Дата! Черт побери – дата! Воспользоваться висевшим на поясе кинжалом – в те времена без него и не мыслилось фехтование. А Леонид вот забыл. А теперь – вспомнил. И, приняв на кинжал очередной удар, снова бросился выпадом… И не промахнулся! Угодил в правую руку садиста.

Барон побледнел. Звеня, упал на пол палаш.

– А ну, стоять! – раздалось с лестницы.