Вадим Леднев - Выстрел в водопад Страница 26

Славка, присев, шарил по полу, ища, так некстати выпавший из рук магазин, и матерился, почему-то шепотом.

Илья, почувствовав себя совершенно без сил, отошел от окна и опустился в кресло.

Видимо это его и спасло.

Ярко-огненная вспышка! Его швырнуло в пролет между кресел и мир вокруг погас.

«Страшно-то как! Совершенно глупо, так по-детски, но очень хочется очутиться где-нибудь в другом месте, где нормальная жизнь, и никто не стреляет в людей. Но отсюда бежать некуда, я сильно подозреваю, что все остальные места в этом мире еще хуже!

Сейчас наконец-то все закончилось, хотя, что я пишу? Что закончилось? Все только начинается. Мы здесь всего два дня, а пятерых уже нет. И хотя троих из них не особенно жаль, но как же могла произойти такая кровавая история — просто в голове не укладывается. Что же будет дальше? До сих пор руки трясутся, как вспомню. Так что почерк оставляет желать лучшего.

Мы тогда только успели поужинать, начинали мыть посуду. Вдруг в коридоре стало все взрываться, грохот стоял невообразимый! Мы с девчонками и Варварой Петровной, конечно, перепугались, спрятались на кухне. Минут десять продолжалась непрерывная стрельба, потом примчался Марк и, делая страшные глаза, объявил, что началась серьезная заваруха с бандитами, поэтому он сейчас отведет нас в безопасное место. Мы, естественно, не возражали. Через кухню вышли на боковую лестницу, потом спустились в подвал, пробрались через какое-то помещение, заполненное кипами листов бумаги и какими-то непонятными машинами. Опять лестница, в итоге очутились перед входом в институтское бомбоубежище. Хоть убей, не смогу сама найти дорогу туда еще раз. Анна все порывалась уйти, но Марк ее не пустил, сказав, что Ильи все равно там нет, а здесь она, по крайней мере, будет в большей безопасности, чем где бы то ни было. Уговорил все-таки. Мы зашли в бомбоубежище, заперли изнутри тяжеленную железную дверь и остались в кромешной темноте. По счастью, у Анны оказался фонарик, правда, включала она его лишь изредка — батарейку экономила. Вдоль стен с плакатами про ядерную войну были сложены матрасы, а посередине комнаты свалены в кучу деревянные лавки. Не один синяк набили, пока разбирали их. Наконец, кое-как разобрали, и устроилась на них, как куры на насесте. Разговор как-то не клеился, все были на грани истерики. Каждые десять минут, то тут, то там начинало раздаваться всхлипывание. Тогда все остальные кидались успокаивать, старались подбодрить друг друга. Особенно усердствовала Варвара Петровна, подозреваю, главным образом, для того, чтоб унять свой собственный страх. Я-то мучилась по совершенно другой причине — не очень приятно осознавать, что отчасти являюсь виновницей всех этих неприятностей. Хорошо еще, что я тогда не знала о количестве жертв, просто сидела и думала. Может, надо было отдать бандитам эту еду? Но сделанного не воротишь. Рано или поздно нечто подобное случилось бы все равно. К тому же, кто знал, что Юрик окажется таким отморозком и пришибет этого Рыбу-Владика. Тоже мне поборник справедливости! Кокаин ему нужен был, хотя, что там творилось в его воспаленных мозгах, можно только догадываться. Да что Юрик, а будь у меня, скажем, в тот момент пистолет, где гарантия, что я не пальнула бы Рыбе прямо в его наглую харю? Таким вот нехитрым способом я себя успокаивала, ведь с чувством вины жить очень тяжело.

Но как же бандиты сумели сбежать, где взяли оружие? А если они перебьют наших защитников, что будет? Ну, Юрика, положим, точно шлепнут, а меня? Тоже? Или сперва изнасилуют? Меня даже озноб пробил, когда воображение услужливо подсунуло красочную картину расправы над героической защитницей съестных припасов.

Все эти мысли устроили такой кавардак в моей голове, что я поняла: если сию же минуту не прекращу заниматься внутренним мазохизмом, то сойду с ума. Утрирую, конечно, с ума не сойду, но вот нервный срыв мне точно будет обеспечен. Буду валяться на бетонном полу, и биться головой, как припадочная. Изо рта полезет пена… Ф-фу! Какая гадость!

Я залезла на кипу матрасов, отвернулась к стенке и заткнула уши, чтоб не слышать хлюпанья Марины со Светланой и кудахтанья Варвары Петровны. Отрешившись, таким страусиным способом, от окружающей действительности, попыталась представить что-нибудь светлое из прошлой жизни.

Как ни странно, это не сразу, но получилось. Всплыли лица папы, братьев… мама, поливающая огород на даче. В последнее время, мы редко собирались вместе: отец с братьями все время в командировках, мама летом безвылазно жила в загородном доме. Так что в нашей большой квартире, я частенько оставалась одна. Не скажу, что это меня не устраивало на тот момент, но сейчас меня охватила грусть, на этот раз, слава Богу, светлая.

Интересно, что мои родные подумали о внезапном исчезновении своей непутевой дочери-сестры? Хотя… только пара дней прошла, скорее всего, еще даже не хватились.

Любопытно, как это выглядело со стороны? Такая большая территория в один миг пропала. И не где-то в хакасской тайге, а почти что в городе — это вам не кот начихал! С этой мыслью я и заснула.

Что мне снилось, сейчас уже не помню. Но что-то не имеющее отношение к нашей нынешней засаде. Помню только конец. Я все-таки уезжаю из Н-ска. Поезд трогается, я смотрю в окно из своего купе на мелькающие окна вокзала, на толкущихся на перроне провожающих и думаю: «Какое счастье, что вся эта хрень мне просто приснилась!»

И в этот момент я проснулась. Не сама, конечно, рядом стояла Аня и трясла меня за плечо. Она выразила удивление моим железным нервам (как я могу дрыхнуть в такой момент?), а потом сообщила, что мы сидим тут уже два часа, и, кажется, про нас все попросту забыли, и что мы как хотим, а она немедленно выбирается, иначе у нее лопнет мочевой пузырь. Слушая ее, я почувствовала себя глубоко несчастной — мой спасительный отъезд, оказался лишь сном.

Как выяснилось дальше, про нас действительно забыли, что и не мудрено в свете произошедших событий. Но об этом я напишу позже.

А пока — нас осталось тридцать один человек.

Глава седьмая

Уже с утра стоит удушливая жара, влажный воздух напоминает кисель густотой и вязкостью. Но хоть поспокойнее стало. Почувствовав себя в относительной безопасности, народ выполз из всяких закоулков, коих в этом здании немало и собрался в вестибюле. Разруха там царила ужасная, что, разумеется, не улучшило настроения собравшихся. Возникло стихийное вече, которое решило, что часть мужчин немедленно отправится искать оставшихся в живых двоих отморозков (вернее, так решил Семенов со товарищи). Остальные наведут порядок в вестибюле, ну, и начнут уже расселяться по комнатам. Здравое решение! Извлекут ли нас отсюда в ближайшее время или нет, неизвестно, а жить в тесноте и толчее в вестибюле да машинах, притом, что существует огромное количество пустующих помещений, по меньшей мере, неразумно. Вооруженные добровольцы на автобусе и джипе охотников уехали искать бандитов. А оставшиеся мужчины и женщины с энтузиазмом взялись за уборку и расселение. Всем хотелось хоть как-то привести в порядок свой неказистый быт.

Так что, жилье теперь у нас будет. Рабочие комнаты, не бог весть что, но по сравнению с житием в машинах и фойе просто небо и земля. Помещений с избытком. При желании можно так поселиться, чтобы и не видеть друг друга. Но скорей всего люди скучкуются рядом. Слишком уж страшно и тоскливо. Хочешь, не хочешь, а общаться придется, иначе запросто с ума можно сойти».

Илья сообразил, что уже некоторое время лежит с открытыми глазами, щурясь от яркого света. Ослепительный шарик Солнца повис в нескольких сантиметрах от верхней рамы окна, заглядывая за ширму, отгораживающую кушетку на которой он лежал. Очевидно, от его лучей он и проснулся. Проснулся? Он спал? Как он вообще тут оказался? Сейчас утро или вечер?

Илья принялся вспоминать. Подробности боя помнились четко. Уставленная машинами стоянка с, метающимися между ними, темными силуэтами, словно и сейчас стояла перед глазами. Он вспомнил, как азартно палил Славка, прерываясь только, чтобы перезарядить карабин. Славка… его фигура на фоне открытого окна, было последнее, что запомнил Илья. А что же было дальше? Кажется вспышка… потом удар… Тут он, наконец, понял, что причиняло ему неудобство. Поднял руку — точно повязка. Голова была туго обмотана бинтами. Неужели сотрясение? Прислушался к себе. Вроде, никаких неприятных ощущений. Повел рукой по щеке — пластырь. Ах да, щеку задело, то ли пулей, то ли осколком стекла, кровь текла. Но это ерунда. Зато все тело полно сил, словно он сладко выспался. Странно. Если все хорошо, тогда какого черта он тут лежит? Зачем башку обмотали? Он покрутил головой. Да нет, все же что-то есть — чувство такое, словно мозг не имеет жесткой связи с черепной коробкой и вращается сам по себе, как волчок в гироскопе. Илья еще несколько раз повернул голову вправо-влево, проверяя странные ощущения. Странные — но не сказать, что слишком уж неприятные. По крайней мере, боли не было. Тогда чего он тут разлегся? Сделав некоторое усилие, он приподнялся и сел. От этого движения, кушетка пронзительно заскрипела.