Князь Вяземский. Дилогия (СИ) - "Мархуз" Страница 26

Боевая арифметика простенькая на вид: десять вяземских арбалетчиков эквивалентны сорока мушкетёрам. Только им всё прекрасно видно после каждого выстрела, а огнебойщики моментально теряют цели, да и самих себя, из-за дыма. Курочка преимущество по зёрнышку клюёт, а весь двор в дерьме!

Одна проблема: каждый "тигрёнок" становится очень дорог командиру, причём в прямом смысле. Арбалеты, как и наконечники, требовали ручной работы и дорого стоили. Да и производил их Андрей Лукич понемногу — толковых оружейных подмастерий не хватало. Михайла предложил оружейнику посетить Тулу — там мастеров, прикованных к месту работы за долги, пруд пруди. Даже предложил бочку серебра на их выкуп. В Москве тоже кабальные "золотые руки" имелись, но в меньшем количестве и по более дорогим ценам. Да и самому Вяземскому требовался полный кузнечно-оружейный набор самоделкиных для домашнего пользования. В помощь и охрану, Андрею Лукичу выделили личный взвод Дмитрия, вместе с самим командиром. Тот всё больше хотел курировать производство спецвооружений из дерева и металла и уже набрал достаточно информации о положении текущих дел на Москве с эксклюзивом. И убедился, что внедрение нового сталкивается с разумной косностью. Кому захочется обзаводится дополнительной дорогостоящей производственной линией, когда оптовых закупок от клиентов не дождёшься? Любая индустрия, даже карманная, сильна своим консерватизмом — ну нет идиотов тратиться на освоение нового, когда прекрасно покупается старое!

Иоанн исписал уже более сотни листов, безбожно переводя бумагу, но был счастлив. Хозяйствование оказалось интереснейшим делом, когда на ровном месте возникают постройки, создаются ремёсла, выращиваются специалисты. Ему уже не терпелось самому заняться подобным, но, с другой стороны, хотелось большему научиться. Вопросы зарождались каждый день и тут же вываливались на княжью бестолковку (толковый человек не заводит друга, являющегося ходячим сборищем вопросов).

— Миша, мне твой совет нужен, пособи.

— Спрашивай Иван-царевич, серый волк на дежурстве!

— Хихик! Тут такое дело у моего "дядьки" Игната. Он был в плену на Кавказе когда-то, целых три года маялся. В общем, приглядел он, как там мясо сушат, да просится такое у нас делать. Говорит, что в походах пригодится, потому как его разваривать можно на постое. Как быть с ним, посоветуй, может дело здравое?

— Очень даже здравое, Иван Алексеич, здравее не бывает. Я тоже о таком мясе слышал, да не знаю, как его готовить. Коли ты начнёшь производство силами Игната — будет хороший товар. По крайней мере, даже я буду закупать на долгое хранение. Главное, научиться делать его, чтобы хороший навар давало, когда варишь. Да и на переходе, всухомятку можно жевать, коли времени на остановку нет.

В принципе, сушёное мясо делали все народы, кому не лень, но качество получалось разное. Иной раз и ремни вкусней и питательней бывают. Но молодого предпринимателя следовало поддержать морально, чтобы до него дошло — что такое технологический процесс! Мишка насоветовал Иоанну поднанять для Игната каких-нибудь татар или башкир, пусть разрабатывают основу армейского сухпая. А заодно можно было попробовать улучшить и стандартную солонину, пока время на эксперименты есть. Эх, если бы ещё бульонный порошок научиться изготавливать!

Довольный царевич умчался к Игнату: наставлять и озадачивать, а сам Михайла продолжал мудрить над идеей паровой машины. Но не той сложной и непонятной, а простеньким вариантом. Котёл побольше, на дровах и торфе, трубу по которой пар усвистит, чтобы лопатки турбинки крутить, да вал вращать. Дурное — дело нехитрое, но уж очень хотелось, заодно, эксцентрик применить — единственную механическую фигню, знакомую по прошлой жизни. И надо бы хороший токарный станок заказать, чтобы наладить производство шурупов и винтов с болтами. Козе понятно, что будет дорого, но для себя не жаль тратить время и деньги. Крепёж — уже цивилизация, пусть даже и мелкотравчатая. Но, ни в коем случае не на продажу, а чисто для внутреннего пользования. Свяжешься с поточным массовым производством — погрязнешь в объёмах и складировании с транспортировкой. А если винты не будут получаться из-за возможной неточности совпадения с кустарными гайками, то шурупы по-любому можно освоить. Самонарез — и в Африке самонарез!

Нехватка знаний мучала Михайлу — обидно не иметь возможности внедрить множество полезностей из-за собственной необразованности во многих сферах. Другие, прямо на пеньке, что хочешь создадут! Хоть нержавейку, хоть патроны, а то и пенициллин. Конечно, Вебера и обеих травниц уже озадачили такой глупостью, как ковыряние в плесени. Только результат никак не результировался, потому что непонятно было, что с ней делать: вываривать, высушивать или на хлеб намазывать. Хорошо, что Дарья поддержала князя, рассказав, что в древности плесенью лечили лихорадки и гнойные прыщи. Но как это делалось оставалось непонятным, да и других забот хватало.

Сам князь был озабочен постройкой каменной церквушки, чтобы людям обеспечить приём духовной пищи по-человечески, а не как обычно. Слава богу, что удалось надыбать целое семейство некоего Вазгена. Он сам и его пятеро взрослых сыновей согласились переехать в Беспутино — уж слишком стимул был хорош. Своя строительная хвирма! А задача плёвая: самим строить и толковых вяземцев обучать. Тем более, скоро уже начнёт действовать кирпичный заводик и, обкладывая внешнюю стену военной базы, можно было освоить новое ремесло. Ларион договорился на Москве с какой-то артелью, подрядившейся молоть и пережигать известняк, а полученный эрзац-цемент поставлять на глухоманные стройки века. Деньги, оказывается, кого хошь настроят на благожелательный лад и уговорят сотрудничать!

Дьяк от Воскресенска съездил в Москву, где доложился в Патриархии по всем вяземским наблюдениям, порадовав владык размерами помощи, оказываемой церкви. Он же довёл предложение Михайлы на выплату десятины на десять лет вперёд, согласованным платежом, причём в золоте. Выбор прост: или ежегодно разбираться в доходах князя и ждать очередной оплаты, или получить сразу три бочонка с золотыми монетами. Вроде бы по частям могла большая сумма набежать, но на деле не было гарантии, что Вяземскому будет постоянно везти с продажами. А вдруг где-то что-то не так пойдёт. Или сам налогоплательщик в опалу попадёт и всего лишится. В конце концов, где-нибудь в бою погибнет! А три бочки жёлтых кругляшей — это почти сто тысяч ефимков в пересчёте. Чего же бога гневить и в грех стяжательства впадать? Так что "одобрямс" был вынесен и передан по назначению. А для большей надёжности, оплату решили забрать прямо на месте, заодно дополнительно освятив всё, что под руку попадётся. Ничто не обходится так дёшево и не ценится столь дорого…

Василий Голицын, вернувшись, сразу приступил к обихаживанию лиц влиятельных и весомых. Первой жертвой явился сам Иван Милославский, чтобы на пузатых мелочей не размениваться. План задвигания царевича в дальние дали с предоставлением персонального полка выглядел необычно, но не требовал особых усилий. А так как он явно был на руку даже оппонентам, татарам Нарышкиным, то можно было выгодно побипартизанить по принципу: "Ты — мне, я — тебе". Мол, уступите нам в одном, а мы сплавим "излишка" куда-нибудь в Тьмутаракань и пусть там тараканит от всей души. В конце концов, сиё предложение довели и до государя. Царь Фёдор Алексеевич, конечно, любил младшего брата, но приближение наследника требовало внимания, которое предстояло отнять у Иоанна. Начинающийся атеросклероз мешал глубоко вникать и хотя Фёдор Третий такого термина не знал (как и само слово "термин"), тем не менее от болезней мучался. Да и доверять братцу Ивану своего первенца, в случае собственной смерти, не собирался.

Так что, все дебаты свелись лишь к размерам выплат на содержание полка, самого царевича и привлечение достойных стольников Его Царскому Высочеству. Четырнадцатилетнего парня тупо скидывали на плечи Вяземского, делая вид оказания суперблагодеяния. Хорошо хоть смертный приговор не прописали, или постриг в монахи, в виде профилактического средства!