ОПГ «Деревня» – 3 - Alchy Страница 26

Серега хотел было сказать, что нет желания шокировать население, не привыкшее к такому, как стали подтягиваться люди. Неведомо какими путями извещенные о казни. Одно слово — деревня! Как ни странно, ни у кого жалости и сочувствия (чего так боялся участковый) приговоренные не вызывали. Анисим, так тот сам порывался принять участие в экзекуции. Серёга его нервно отпихивал: «Не положено, дед, ты гражданский!» Александр Васильевич проявил сочувствие к собутыльнику: «Да дай ты ему поджигателя стрельнуть! За малым все хозяйство по миру не пустил!» Участковый сдался и вручил ветеринару свою сайгу.

Мероприятие прошло без излишнего драматизма, четверых таджиков и хозяина хутора после вынесения краткого приговора генералиссимусом: «Виновны, значица, пришла пора ответ держать!» — застрелили из трех стволов. После чего Суворов с Ермоловым сходили до тел, тщательно изучили характер повреждений от пуль и ещё немного попрактиковались. Серёга от такого не целевого расходования боеприпасов морщился, но стоически молчал. Отыскал глазами в толпе Толяна, отозвал его в сторонку:

— Ну чо, к вам их везти?

— Не, спасибо, — вежливо отказался хирург. — у нас ещё три свежих и практически целых есть, а эти даже отсюда неаппетитно выглядят. Вы лучше от староверов материал привезите, только отбирайте нормальных, такого вот не надо.

На третий день прискакал курьер с завода, с донесением, что все прибыли, а места для размещения не хватает. Суворов усовестился и вопросительно уставился на Председателя, тот схватился за голову:

— Александр Васильевич, мы все подготовили! Только одна Сатка столько народа принять не в состоянии, временно подготовили в трех заводах жилье! А как весна придет окончательно, около тысячи человек и всех каменщиков на строительство плотины отправим. Расул в курсе должен быть, неужто не сказал? — Спросил у курьера.

— Нам гражданские не указ, — меланхолично ответил тот. — у нас генералиссимус!

Суворов, посовещавшись с Захаром — надиктовал и подписал распоряжение распределить людей согласно указаниям владельца завода. Пробовали привлечь к управлению делами Губина, но тот руками и ногами отбрыкивался, мол на такой случай и управляющий есть, и секретарь его в заводе присутствует и вообще — он потомкам всецело доверяет. Попросил его больше не отвлекать по пустякам. Ибо зело важными делами занят и поспешил в компьютерный класс.

На следующий день всех троих положили под капельницу, Олег читал страдальцам лекцию о вреде алкоголизма, иногда сгущая краски. А ветеринар с председателем, слабыми, полными страдания голосами укоряли того в лицемерии и двойных стандартах: «Сами ведь с Толяном ханку жрете, Олег! В деревне ничего не утаишь! Уйди от греха!» Эндокринолог на это замечал, что могут себе позволить, в силу возраста. И не усугубляя запоями, как некоторые — не успели глаза разлепить и уже по полстакана засадили! Суворов рыкнул, чтоб прекратили препираться и принесли живые картинки: «А то ведь ничего не помню, окромя песен душевных. Хари какие-то злобные, то ли лешие, то ли домовые друг с другом воевали. Или мы до чертей допились, вели нести, будем на трезвую голову смотреть!»

А участковый, к своему глубочайшему прискорбию, обнаружил что за всеми делами и заботами — упустили они работу с молодежью. А дело было так — приехавших с командным составом солдат, в количестве трех десятков человек определили на постой, давая время отдохнуть, прийти в себя, откормиться в конце концов. Серёга с ними успел недолго пообщаться, проникся проделанным маршем из столицы и славным прошлым. Воины были заслуженные, участвовали во многих боевых походах.

Попросил врачей обследовать служивых, как отдохнут (жалоб не было, так бы сразу к лекарям отправил) и сам зашел к медикам, посмотреть как проходит медосмотр. И к своему стыду и негодованию лицезрел отвратительную картину того, как подростки школьники дразнили солдат. Два бойца, видимо — выйдя от врачей, присели на завалинку и закурили. Один в это время снял сапоги и стал перематывать портянки. А из школы вышли подростки на перемену и прицепились к солдатам, высмеивая их затрапезный и непритязательный вид.

Издевались не явно, большинство слов воинам была непонятно, но насмешку почувствовали. А школьники не унимались и уже в голос потешались над недотепистыми, по их мнению, солдатами. Серёгу как из ведра колодезной водой окатили, выскочил из тамбура:

— Так! Кто это у нас такой умный⁈ Петька, Фанис, о, да тут весь актив школы неформальный решил в остроумии поупражняться! Ну ка сюда подошли!

Пацаны испуганно притихли, одно дело пошутить над безответной деревенщиной, другое — разозлить участкового. Первым порывом Серёги было ясно и доходчиво разъяснить молодежи всю глубину их неправоты, однако опомнился, что сам же был против мер физического воздействия в процессе обучения: «А зря!»

— Короче, учащиеся! Сегодня в течение дня всех сверстников от двенадцати лет оповещаете о собрание здесь же, на площади! Не все ведь в школе⁈

Дети с облегчением, что их прямо здесь и сейчас бить не будут, загалдели: «Да, дядя Серёга, больше половины на практике, это у нас смена в школе!»

— Вот и отлично, вечером всех собираете, кто не явится, будет отстранен от занятий! Будем проводить с вами патриотическое воспитание и уважение к старшим прививать! В удобной и понятной игровой форме! Всё ясно? Кругом, марш!

До вечера участковый прогулялся по деревне, навестил Галку, рассказал ей о художествах её Петьки. И вкратце объяснил свою задумку, купчиха первой гильдии его поддержала: «Это ты здорово придумал! Я и сама вижу, что отбиваются от рук, а это им точно уроком будет!» Зашел к брату, который собирался завтра в Известковое, рассказал ему, что решил отправить пацанов местных в завод к Пантелею. Тот как раз казачат гонял в хвост и гриву, пятнадцать-двадцать человек деревенских лишней обузой не будут.

— Попросить ещё, чтоб дал им просратся. С марш-бросками, распорядком и физическими нагрузками. А вечером пусть у солдат уму-разуму учатся, будут по приезду сочинения писать, о том, как воевали наши бойцы. Пусть на своей шкуре испытают, хотя бы частично! Пару недель им хватит, думаю, а и то ишь ты! Оторвались от народа, элитой себя почувствовали, поганцы!

Егор, который видел, как пантелеевские гоняют подрастающее поколение — им не позавидовал. Но идею брата одобрил:

— Надо ещё Ермолова с ними отправить, обязательно! А то нашелся лев Кавказа, с ним о чем не начнешь говорить, он через предложение: «А Мария так сказала…» Тьфу! А так он, отлученный