Михаил Ланцов - Смерть Британии! Царь нам дал приказ Страница 27

— Примите мои соболезнования, Владимир Григорьевич, я не знал. А ведь о таком громком деле мне просто обязаны были доложить… Так что они искали? Вы не знаете?

— Я думаю, мой личный архив.

— Что у вас там хранилось?

— Ряд обобщающих материалов и кое-какие инженерные выкладки. Я занимался проектированием нефтепроводов и прочего. Ничего такого, что могло вызвать острую охоту с убийствами.

— Вы действительно уничтожили архив?

— Никак нет. Я его сдал в наркомат с пометкой, что это пришло мне с письмами от разных людей со всей страны. Я уже не помню, кем их подписывал, но там не меньше десятка вымышленных или покойных к тому времени личностей…

— А почему вы пришли именно сюда?

— На могиле родных я поклялся отомстить всем причастным к их гибели. А здесь… Пришел попросить у Николая Ивановича прощения, что слишком долго бездействовал. Отсюда собирался идти в Имперскую контрразведку. Правда, я слышал пересуды о том, что из здания раздавались выстрелы.

— Значит, вы не читали газет…

— Они мне не по карману уже давно. Я перебивался хлебом и водой вот уже полгода.

— У нас тут маленькая чистка, — усмехнулся Александр. — Якова Николаевича, кстати, не только отстранили от занимаемой должности, но и взяли под арест. Он сейчас охлаждается в подвале Имперской контрразведки.

— За что вы его? — искренне удивившись, спросил Шухов.

— За дело, Владимир Григорьевич. За дело. Но все это мелочи… что мы будем делать дальше?

— Мы? — настороженно переспросил Владимир Григорьевич Шухов.

— А вы думаете, я теперь вас просто так отпущу? Вас должно хотя бы наградить крестом Святой Анны четвертой степени с мечами и бриллиантами, потому как несправедливо будет ее спрятать в стол.

— Крест Святой Анны, — усмехнулся Шухов. — Ну, хорошо, получу я его. И что дальше? В наркомат мне возвращаться нельзя.

— Почему?

— Я его уже один раз подвел. Кто мне поверит?

— А вы сами себе поверите? На что вы готовы пойти кроме мести? Что молчите? Сказать нечего?

— Ваше Императорское Величество, — поднял невозмутимые глаза Шухов, — вы же все равно не поверите тому, что я скажу. Я ведь вас уже один раз подвел. Какое мне может быть теперь доверие?

— Понимаете, дорогой друг, сейчас сложилась очень сложная ситуация, — Александр задумчиво уставился на Шухова. — После ухода Николая Ивановича в Наркомате транспорта и путей сообщения началась борьба за власть. Да такая, что не пересказать. Оттуда в прямом смысле слова выносили сотрудников вперед ногами.

— А что вам мешает все это прекратить? — пожал плечами Шухов.

— Для этого мне нужен человек, которому я доверяю, как самому себе. Таким был Николай Иванович. Вы никогда не задумывались: чем была обусловлена его несомненная поддержка и почему он во многих делах пер вперед, как раненый носорог?

— Я думал об этом вопросе… но, признаться, не находил ответа.

— Вы хотите узнать ответ?

— Конечно!

— Но сначала вы должны произнести клятву. Здесь, на могиле Николая Ивановича, в котором, насколько я знаю, вы души не чаяли.

— Клятву?

— Истинная храбрость, Владимир Григорьевич, заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.[45] Трусостью в равной степени является как бессмысленная гибель, по дурости, которая не несет никакой пользы твоему Отечеству, так и бегство от смерти тогда, когда надобно стоять насмерть. Поклянитесь же здесь, что не отступите от дела без моего приказа и сохраните верность Империи до последнего вздоха. Я не хочу вам ни угрожать, ни умасливать. Мне нужно, чтобы вы на могиле друга осмыслили сказанное мной и, приняв решение, дали ответ мне перед его останками.

Шухов дико посмотрел на Императора. Потупился и задумался.

Прошло порядка десяти минут, прежде чем Владимир Григорьевич поднял свой взор и на скульптуру Путилова. Потом медленно встал, подошел к могиле, забранной гранитным саркофагом, и, встав перед ней на колени, достал небольшой перочинный нож — ту самую первую модель массового складного ножа, дублирующую Opinel с замком, что Александр начал выпускать еще в конце пятидесятых годов.

— Я клянусь… — после чего, слегка волнуясь, открыл нож и надрезал кожу у себя на левой ладони, проливая кровь на землю рядом с могилой. — Я клянусь… Николай… Я больше никогда не подведу твое… наше дело. До самого конца… до последнего вздоха. Не щадя ни себя, ни других. — После чего по его щеке прокатилась одинокая слеза. Спустя десяток секунд он повернулся к Императору.

— Владимир Григорьевич, а теперь вставайте и пойдемте со мной. Вам предстоит нечто большее, чем в бою заслужить Анну с мечами и бриллиантами. Особенно после того, что вы узнаете. Теперь вам нет пути назад, если, конечно, в вас осталась хоть капля чести. Добро пожаловать на корабль, Владимир Григорьевич. Наш корабль, — с нажимом подытожил Александр и протянул руку Шухову.

Глава 6

Две недели спустя. Лондон

— Сэр, — кивнул Гладстон Арчибальду Примроузу на столик, — вы видели сегодняшний выпуск «Таймс»? — В ответ тот лишь поиграл желваками. — Похоже, «решенное дело» Швеции обернулось для нас новыми проблемами. Или у вас все до сих пор под контролем? — с едва скрываемым скепсисом спросил премьер-министр.

— Мы будем бороться, — медленно и спокойно произнес Арчибальд.

— Конечно, будете! У вас просто нет другого выбора, — скривился Гладстон. — Кто бы мог подумать?! Котел королевской яхты, подаренной Ее Величеством нашему норвежскому другу Оскару, взорвался в прямой видимости от британских берегов… Звучит как какое-то сумасшествие. Как такое вообще могло произойти?

— Сэр, не выжило ни одного человека из тех, кто находился в тот момент в машинном отделении. Мы не можем опросить очевидцев.

— А что говорят специалисты?

— Единственная версия, озвученная ими, говорит нам о том, что был нарушен режим эксплуатации. Ведь яхта шла под всеми парами. Вот изношенный котел и не выдержал.

— А почему он вообще оказался изношенным? — вопросительно поднял бровь Гладстон. — Это ведь не угольщик какой-то, а королевская яхта.

— Единственным объяснением может быть только то, что капитан яхты слишком интенсивно эксплуатировал наш подарок, а ее экипаж халатно относился к своим обязанностям. Ведь король далеко не каждый день им пользовался, и капитан мог «проводить учения экипажа». И он, по нашим сведениям, их проводил, посещая самые разные населенные пункты, в том числе и за пределами Норвегии. Так, достоверно известно, что королевская яхта в ходе прошлогоднего учебного плавания посещала Амстердам.

— Вы сами верите в это? Норвежцы — морская нация! Одни из лучших моряков в мире. После англичан, разумеется. А ведут себя так, словно салаги, только вчера вышедшие в море. Они что, по вашему мнению, не проводили должные технические работы по обслуживанию яхты?

— Наши специалисты только разводят руками. Другого объяснения произошедшему инциденту они не нашли.

— Специалисты… Ладно, бог с ним. Хотя бы с нас снимают ответственность. Кстати, что правительство Норвегии?

— Оно в трауре. Никак не реагирует. Видимо, думают о том, как лучше повести себя в сложившейся ситуации. Ведь им, с одной стороны, и себя выставлять дураками не хочется, а с другой стороны — с нами ругаться совсем не с руки.

— Вы, я надеюсь, уже работаете над этой проблемой?

— Конечно.

— А выжившие? Они не подпортят нам игру?

— Их не так много. Человек пятнадцать всего, — Арчибальд задумался. — Признаться, если бы не они, то восстановить даже примерный ход событий нам просто не удалось. Но боюсь, что их состояние очень плохо, — Примроуз усмехнулся. — Не уверен, что медицина сможет им помочь. Сепсис при таких обширных ожогах — обычное дело.

— Хорошо. Вам удалось узнать, как умерла королевская семья?

— Предположительно, они сгорели заживо. Но их трупы, как и большей части команды, мы обнаружить не смогли. Видимо, их отнесло течением куда-то в сторону от яхты. Впрочем, принципиально это ничего не меняет. Великобритания будет настаивать на том, что королевская семья Норвегии сгорела в своей каюте.

— Ужасная смерть, — поежился Гладстон. — Другой версии для прессы не найти?

— Поискать можно, но объяснение сложно придумать. Особенно, если судить по тому, в каком состоянии рыбаки выловили остатки экипажа и некоторые трупы… — Арчибальд развел руками. — Там ведь после взрыва котла произошел не только большой выброс раскаленного пара, выведший из строя, а то и убивший многих членов экипажа, но и разброс горящего угля по всему трюму. Пожар занялся быстро и был страшным. Уже спустя несколько минут яхта представляла собой пылающий остров, плывущий по волнам Северного моря.