Олег Кожевников - Мародерские хроники Страница 27

Этими делами мы занимались больше часа, пока Макс вместе с Галей не начали заносить уже готовые блюда для праздничного стола. После этого, все выключили компьютеры и начали с энтузиазмом им помогать. Через полчаса нарисовались и Флюр с Игорем, в кунге сразу же запахло соляркой, да так, что Галя заставила их снять телогрейки и вынести их на улицу на проветривание. Выйдя, они появились обратно минут через пять, после чего в воздухе начал ощущаться аромат знаменитого эликсира Дохтура. Галя этого запаха не знала, а Флюр с улыбкой до ушей, вешал ей лапшу на уши:

— Дорогая Галочка, то, что вы чувствуете своим чудным носиком — это наш с Дохтуром природный запах. Он особенно проявляется, когда на кожу попадает немного солярки, но до обретения полного букета, нужно еще немного померзнуть. Изничтожить его можно только, если хорошо покушать, и утрамбовать это несколькими каплями водочки, после чего — подремать минуточек шестьсот.

Не выдержав сам своего балабольства, он согнулся и заразительно засмеялся. Его поддержали все мужчины, прекрасно знающие запах эликсира Дохтура. Галя недоумевающее на нас посмотрела, потом негодующе фыркнула и гордо удалилась в женский кунг. Ну а мы еще минут пять от души смеялись. Этому поспособствовал и довольно глуповатый вид недоумевающего лица едва проснувшегося Сергея. Все это веселье прервало только появление других наших дам, пришедших на этот импровизированный, банкет.

После их появления все успокоились и чинно расселись по своим местам. Флюр рассказал нашим дамам всю эпопею по добыче топлива, не забыв указать и на свою незабываемую роль в этом мероприятии. Затем началась, можно сказать, гастрономическая феерия для наших неизбалованных желудков. За этим ужином мы испробовали все наши стратегические запасы деликатесов, ну и спиртного, конечно.

Ужин закончился тихо и достойно, наверное, уже все устали за время нашего путешествия так часто шутить и прикалываться. Я, конечно, понимал, что всплеск этой искусственной веселости был вызван крайним напряжением всех духовных и физических сил. Чтобы как–то снять почти никогда непрекращающееся перенапряжение, я и сам способствовал возникновению этих, чаще всего плоских и жестоких шуток. Если прямо сказать, наше положение было очень незавидное, а будущее — туманно. Мы были лишены нашего дома–убежища, за все это время ни разу не увидели даже и намека на какие–то остатки цивилизации. С одной стороны с надеждой, а с другой со страхом я думал о нашем путешествии на юг. Я боялся, что даже если океан и освободился ото льда, то, все равно, вследствие бывших минусовых температур, все живое погибло. Могло получиться и так, что добравшись до теплого океана, мы окажемся в безжизненной пустыне. Вопрос — как нам дальше выжить в основном и давил на нашу психику. А еще чувство кошмарного одиночества и страх перед мертвым и равнодушным прессом стихии. Может быть, поэтому мы и держались друг к другу так близко — за все это время у нас ни разу не возникало между людьми больших конфликтов. Все очень бережно относились к своим, можно сказать, соратникам, да и к сохраненным нами животным тоже. Обычно целой трагедией было, когда приходилось заниматься отбраковкой появившихся щенков; многие с трудом переносили, когда забивались лишние куры. Очень бережно мы относились и к нашей технике, так Николай, да и многие другие, каждую свободную минуту посвящали ее профилактике и уходу. Еще бы, ведь теперь исправность и надежность вездеходов были последней надеждой и опорой в той борьбе, в которой по воле проведения мы принимали участие — эта была отчаянная борьба за жизнь.

Перед тем, как укладываться спать, были обговорены наши дальнейшие планы. Саша коротко обрисовал анализ нашего нынешнего положения и его видение нашего дальнейшего маршрута:

— По–моему, после нахождения этого теплохода, загруженного щебнем, всем должно быть ясно, что плотина, перегораживающая Дон, разрушена землетрясением — корабль лежит на грунте. Вода из Цимлянского водохранилища ушла. Поэтому двигаться по руслу реки нам не стоит — не факт, что мы сможем проехать сквозь искореженную плотину. Тут совсем недалеко до Цимлянска, там нужно выезжать на берег и двигаться в район города Шахты. Я считаю, что нам обязательно нужно проверить район, где раньше добывали уголь. Мы же сами, когда обсуждали вопросы о том, где могли выжить люди, на первое место всегда ставили угольные шахты. А тот район расположен достаточно далеко от русла Дона, и прорвавшаяся через плотину вода вряд ли затопила находящиеся там шахты. К тому же, крюк получается совсем небольшой, ну проедем лишних двести километров, зато потом, от города Шахты, поедем напрямую в район Таганрога, там спускаемся на лед Азовского моря и двигаемся к Керченскому проливу. Когда доберемся до Черного моря, будем решать — двигаться ли нам к Новороссийску, на поиски топлива, или напрямик к Босфору, с заездом к побережью Румынии, там, в районе Констанца, тоже должны быть большие нефтяные терминалы, впрочем, в Одессе они тоже имеются.

Выслушав его рассуждения, я тоже высказался:

— Слушай, Саш, страшно сейчас встречаться с другими группами выживших. Уже столько лет не видели и не общались ни с одним новым человеком. Хрен знает, кто там мог выжить — вдруг, какие–нибудь уголовники. Судя по тому, как нас, уже хоть немного подготовленных к катастрофе, прессовала стихия, то в неподготовленном обществе могли выжить только настоящие волки, а им палец в рот я бы не положил. Тем более для них такой соблазн — наши великолепные вездеходы, да еще, вдобавок, большие запасы продуктов и топлива.

— Волков бояться — в лес не ходить, — ответил мне Саша, — нельзя уподобляться страусу, засовывая при малейшей опасности голову в песок.

— Да и выжить такой маленькой колонией как у нас, невозможно, по этому поводу можешь проконсультироваться с нашими генетиками, — продолжил он.

Вдруг в разговор вступил, Флюр, он, несколько повышенным, взволнованным тоном, высказался:

— А Батя–то, прав! На всякий случай, нужно доставать и расконсервировать все наше оружие. Имеет смысл не рвать завтра сразу вперед, а некоторое время постоять здесь. Вспомнить старые навыки обращения с оружием, да и пострелять по мишеням не мешало бы, а то вон, например, Серега, уже, наверное, забыл, с какой стороны подходить к автомату. И раньше–то больше уворачивался от гильз, чем прицельно стрелял. Хотя, конечно, мастерства не пропьешь — вон Саня с первого выстрела из РПГ попал точно в цель. Но остальные–то этого мастерства не имеют и от первой пролетевшей мимо пули могут наложить в штаны и забыть, где у АКМа находится курок.

После этого страстного выступления Флюра наша беседа свернула на новую стезю. Более часа мы обсуждали, какие меры нам нужно предпринять при встрече с другими людьми и стоит ли искать с ними контакт и, в конце концов, решили, что поедем маршрутом, предложенным Сашей и осмотрим, по крайней мере, пару шахт, где могли укрываться выжившие люди. При обследовании этих мест будем предпринимать максимальные меры предосторожности и осмотр производить на двух легких вездеходах, предварительно отцепив от ГАЗона сани, а от ТТМа модульный прицеп. Ближайшие три дня никуда не едем, а стоим здесь лагерем, достаем и смазываем все оружие, потом занимаемся огневой подготовкой. Также договорились, что Коля вместе с Валерой установит у верхнего люка ТТМа шаровую опору, чтобы туда можно было устанавливать пулемет, или гранатомет. Это, самое

тяжелое наше вооружение, будем теперь хранить в кабине ТТМа. Автоматы же теперь должны находиться у каждого прямо на рабочем месте в кабине. После этого разговора все, какие–то задумчивые, разбрелись по своим спальным местам. Кстати, еще договорились, что после того, как выедем с территории бывшего Цимлянского водохранилища, на любой стоянке устанавливать дежурства.

На следующий день началась наша боевая учеба. Саша с Флюром, вспомнив свое военное прошлое, за эти три дня согнали с нас по семь потов. Мы израсходовали половину нашего немалого запаса патронов, но из РПГ было сделано всего три выстрела, и то стреляли только Флюр и Саша. После этого, у нас в запасе осталось всего шесть запасных выстрела. В стрельбе из автоматов по мишеням приняли участие и наши женщины. Одним словом — развлекались мы по полной. У меня даже одно ухо стало плохо слышать, а на плече образовался синяк от отдачи АКМа. Но, как говорится, все когда–нибудь кончается, и эти три сумасшедших дня тоже закончились.

И вот в 12 часов дня, 26 марта, мы тронулись в путь, предварительно еще раз заполнив все наши свободные емкости соляркой. Температура установилась -19 градусов, шел слабый снег. Порядок нашего движения оставался прежним. Выезд с поверхности бывшего водохранилища я заметил только потому, что вдали, слева по ходу нашего движения, в бинокль можно было разглядеть многоэтажные, сверху засыпанные снегом строения. Посмотрев навигатор, я понял — мы проезжаем, мимо города Цимлянска. Пожалуй, за всю мою смену, это было единственное развлечение для глаз. После этого продолжилось обыденное, монотонное движение, когда глазу не за что было, зацепится, кроме, как за впереди идущий вездеход.