Юрий Салов - Не последний волшебник Страница 27

— Это возможно.

Дмитрий выглянул из‑за портьеры. Он сделал знак глазами шефу.

— Извините, я должен оставить вас. — ровным тоном произнес Морозовский. — Мне нужно сделать кое–какие распоряжения.

— Конечно.

— Владислав Юрьевич, надо срочно поговорить.

— Да–да. Нам всем надо поговорить. — подскочивший внезапно Роман как–будто ждал этого момента.

— Отойдем отсюда. — Морозовский поманил их в холл, где их не мог услышать гость.

— Владислав Юрьевич, тут не все в порядке. — твердо сказал Дмитрий.

— Мягко выражаясь — Роман подступил к нему.

— Знаю. — задумался Морозовский. — Сколько у нас охраны?

— Я и двое у ворот. — Дмитрий вытащил пистолет.

— Нет, я и двое у ворот. У меня на понтах не проедешь, землячок. — Роман схватил напарника за руку.

— Слушайте вы, оба. Мне не до ваших разборок. У меня в гостиной сидит человек, это не Марк Абельсон. Это мерзавец, который выдает себя за него. — Морозовкий клином встал между ними.

— Как вы поняли? — спросил Роман.

— Абельсон старше и не ест мяса ни в каком виде, не пьет спиртного. Но он в курсе моих дел, я проверял специально. Он в курсе моей переписки с Абельсоном за последние полгода.

— Теперь ясно. — протянул Дмитрий, отпихивая напарника.

— Еще как ясно. Владислав Юрьевич, или мы с ним сейчас разберемся или будет поздно. — Роман прижал Дмитрия к стене.

— Ну, говори. Только быстро и честно. — Морозовский достал зигруну из кармана брюк.

— Откуда у тебя это? — вторил ему Роман.

— Ты же знаешь, откуда. — перешел в контрнаступление Дмитрий.

— Я знаю? — Роман изумился и несколько побледнел.

— Я не знаю. Просветите меня. — выдохнул Морозовский.

— Да из твоего плаща месяц назад.

— Ты у меня нашел? — переспросил Дмитрия Роман.

— Да. — повторил тот, стискивая зубы.

— Ах ты сука… что ж ты шефу не рассказал? — отступил, меняясь в лице, Роман.

— Я разобраться хотел. — бил в одну точку напарник.

— Разобрался?

— Да.

— Владислав Юрьевич, он в компьютерах рубит, он по французски заговорил — взывал к разуму шефа Роман. — откуда все это? — Говоря эту фразу, он выхватил свой пистолет. Его рука двигалась мягко и быстро.

— Убери пистолет! Прекратите немедленно! — С таким же успехом Морозовский мог разговаривать со стенкой.

— Владислав Юрьевич, бегите, бегите! — Дмитрий стоял будто монолит, глядя, как пистолет появляется перед носом и направляется в его сторону. Роман не выхватывал оружие до последней секунды. Но дальше он действовал молниеносно. Только что его пистолет был в кобуре — и вот уже смотрит прямо в лоб Дмитрию. Тяжелое, грозное оружие, дуло рябое от частого пользования.

— Куда, зачем? — Ничего не понимая, пролепетал Морозовский.

— Не слушайте его. Аккуратно кобуру сними. — произнес Роман ледяным тоном.

— Владислав Юрьевич, бегите, парни прикроют. — в голосе Дмитрия похоже, перемешалось волнение за шефа и желание выиграть время.

— Молчать, крыса! Кобуру на пол или без руки оставлю!

— Они за вами пришли. Там микроавтобус за забором. — Дмитрий понимал, что ему не жить, если он будет держать свой пистолет еще хоть мгновение. И он осторожно опустил руку. Роман держал свое оружие так же играючи, как выхватил его.

— Болтай–болтай…

— Микроавтобус шел за нами следом. Прямо из Шереметьево. И морда была знакомая. Где — то я его видел… — Дмитрий подавил ярость и швырнул пистолет под ноги, чтобы у Романа не было соблазна выстрелить.

— Молчать!

— Господи боже мой… кто из вас кто? — Морозовский пытался сообразить, что происходит.

— Стойте. Без паники. Стойте, Владислав Юрьевич. Все будет нормально. Только слушайте меня. Или делайте, что я говорю.

Роман шагнул к ним ближе, держа обоих под прицелом. Должно быть, видок у него при этом был тот ещё, потому что Морозовский попятился к двери, прижав руку к сердцу.

А потом Морозовский вскрикнул, потому что Дмитрий, незаметно проведя ладонью по рукаву второй руки, дернулся и почти без замаха метнул в напарника нож.

Роман тяжело, будто мешок с картошкой, завалился на пол.

— Что случилось? — Гость выглянул из‑за портьеры. Он видимо услышал шум падающего тела. Увидев лежащее тело, он вздрогнул, а затем покосился на стоявшего рядом Морозовского со своим телохранителем.

— На место. Вернитесь на место! — приказал ему Дмитрий, помахивая пистолетом. — Во двор. Скорее. — добавил он, преданно глядя на Морозовского.

— Неужели он… шесть лет вместе… — Владислав Юрьевич ошеломленно смотрел на труп охранника.

— Скорее, нельзя терять время.

В дом вбежало двое охранников, охранявших территорию снаружи.

— Кто стрелял? — они покосились на мертвого Романа. — Что тут было? — задал вопрос один из них, в бейсболке.

— Все в порядке, вызовите скорую! — Дмитрий вооруженной рукой указал на труп напарника.

— Конечно–конечно… — охранники, пораженные не часто виданным зрелищем нагнулись на телом Романа. Они не были профессиональными телохранителями, а были наняты из обычного охраннного агенства.

— Стреножьте там заморского гостя и заприте где‑нибудь! — оттолкнув от себя до сих пор не пришедшего в себя после перестрелки Морозовского, Дмитрий вскинул руку с пистолетом и двумя меткими выстрелами в голову уложил обоих помощников Владислава Юрьевича.

— Вот теперь порядок. Дверь откройте. — он снова вскинул оружие.

Дуло пистолета «Глок» смотрело в лоб Морозовскому.

— Дверь откройте.

Морозовский обреченно нажал на кнопку.

Бородатый шофер подошел к закрытым воротам, вставил в белый ящичек слева какой‑то стержень, и ворота стали медленно открываться.

— Заезжай, — махнул рукой Дмитрий.

«Рафик» въехал в ворота и покатил по аллее к дому. В дом вошел помощник заморского гостя — бывший сотрудник антитеррористического управления лейтенант Сушков Сергей Михайлович. Он был молод — шел ему всего двадцать восьмой год, — энергичен и сжат, как пружина, готовая в любой момент распрямиться с бешеной силой. После ухода из органов он предпочитал изысканные гражданские костюмы, поэтому выглядел всегда щегольски изящным и в то же время стандартно–деловым, как банковский служащий. Смугловатое лицо его с горбатым носом, узкое и хищное от природы, волевое, издали казалось по–мужски красивым, если бы не глубоко посаженные глаза, коричневые, с неприятным блеском отчуждения и недоброжелательства.

Они приветствовали друг друга классическим жестом — взмахом руки.

— Все в порядке? — Сушков покосился на трупы в прихожей.

— Все проблемы решены. — Дмитрий спрятал оружие в кобуру.

— Все‑таки достали, черти… — сокрушенно смотрел в пол Владислав Юрьевич, затем переведя взгляд на убитого Романа, лежавшего, раскинув руки, на паркете.

— Мы всех достали. — спокойно ответил Абельсон.

— Переводчика тоже? — Сергей окинул взглядом помещение, что‑то прикидывая в уме.

— Да нет, переводчика здесь нет. Но мы его найдем без проблем. — гость покосился на трупы охранников у своих ног.

Сон пришел неожиданно, как и другие подобные сны. Антон уже научился предчувствовать — это был странный сон, который хотелось понять и смысл которого не давался, как Антон потом ни мучился, пытаясь соотнести его с реальным течением жизни.

Он увидел Надю.

Она уселась в вагоне электрички напротив него. Ее фигура была в сиреневой курточке, из‑за которой была видна синеватая кофточка. Кожаная миниюбка удивила Антона — он никогда не видел такой на ней. Ноги Надежды утопали в сапожках, а небрежно надетый берет был ей великоват.

Она листала какую‑то старинную книгу, страницы которой были все испещрены непонятными знаками. Антон не мог уследить за ними, и знаки таяли, исчезали, унося с собой тайное знание, отчего ему хотелось плакать и звать кого‑то.

Антон прищурился, словно пытаясь разглядеть Надежду детально и улыбаясь, спросил:

— Ты меня знаешь?

— Первый раз вижу. Ты что, следишь за мной? — раздался знакомый и такой приятный голос.

— Я первый сел в этот поезд. Я еду к маме.

— А я не видела, как ты сел. И это я еду к твоей маме.

— С какой стати?

— Она болеет.

— Она никогда не болеет. Я сразу бы узнал об этом.

— Это в той жизни. А в этой она болеет. Ей очень одиноко в своем городе Фрязино. А у тебя все время нет возможности ее навестить.

— А что я сейчас делаю по твоему? Нет, ты меня знаешь. Ты меня знаешь. — утверждающе произнес он.

— Я даже не помню того времени, когда бы я тебя не знала. — сбросила маску отчуждения Надежда.

— Ринат! Это все Ринат! У него получилось! Это он загадал, чтобы все вернулось! — у Антона перехватило дыхание — от нежности, волнения и других, более глубоких чувств.

— Он все не так загадал.

— Не, так это все неважно. Что ты читаешь?

— Ты знаешь.

— Нет. — Когда Антон присморелся, то оказалось, что он не ошибся. Действительно, в пакете находилась книга. Но какая! Старинная, в черном–пречерном переплете из настоящей кожи, местами потрескавшейся и изъеденной какими‑то жуками. А через трещины и дырки проглядывали потемневшие от времени дощечки, на которые была наклеена кожа. В дощечках тоже какие‑то жуки или червяки прорыли извилистые ходы.