Граф Суворов, том 3 - Иван Шаман Страница 27

Встречная волна, перепрыгнуть через когти, пригнуться от удара лапищи и… я успел в последнюю секунду. Выскочил из смыкающихся стальных объятий и перепрыгнув через колено противника ушел ему за спину. Все, энергии на еще один пресс у меня уже нет, тут либо сдаваться, либо…

Отскочив к краю отведенной площадки, я вскочил на ноги, и взял противника на прицел гранатомета. Тренер даже опешил на долю секунды.

— Эй, котеночек, я же тебе эту пукалку в задницу засуну по самую рукоять, а дуло у нее то-олстое. — проговорил он, неодобрительно.

— Значит так, старик. Либо мы с тобой договариваемся, и ты начинаешь меня учить, либо нафиг мне такой инструктор нужен. — выпалил я, держа его на мушке. — Твои загоны про концентрацию — фигня. Я могу поддерживать ее даже во сне. И уж тем более в состоянии удержать при боли. Если ты видел мои бои…

— Да по тебе же никто даже не попал ни разу! — возмущенно проговорил Симеон. — Ну хорошо, возможно и попали, но только после того, как ты начал позволять это. Понятно, что такому дырищу по-другому никак. С полпинка сдохнешь.

— Да? Это когда пол пинка было? Когда балки разрубило или когда я едва погасил лезвие прессом, который пол разрушил? — не выдержав издевательства спросил я. — зачем вообще давать попасть по себе, это знаете ли очень вредно для здоровья, особенно если по тебе очередью зарядили или…

Слушать меня до конца тренер не стал, лезвие ветра разрубило землю передо мной, создав завесу, а враг одновременно прыгнул вперед и влево, стараясь обойти меня по дуге. Когти я увидел еще в момент формирования, похоже Коловрат был настроен серьезно, энергии он в них влил столько, что можно здание снести.

Что ж, значит выхода нет. Я выпустил остаточный импульс пресса, и тут же выстрелил. Расчет оказался верным — каким-то образом почуяв конструкт Коловрат ударил когтями, развеивая его, а летящая следом граната прошла прямо под рукой противника и глубоко вошла в пузо. Но не остановила!

Словно в дурном сне я смотрел как на меня летит здоровенный мужик, которого вообще то резиновой пулей такого калибра должно было по крайней мере на метр отбросить. Но нет, он прорвался через грязевую завесу и обрушил на меня град ударов, от которых я даже уворачиваться едва успевал.

Руки противника — на двадцать сантиметров длинней, что в нашем случае критично. Ногами он почти не пользовался, но воздушные когти с лихвой компенсировали этот незначительный недостаток.

Уходя от очередного замаха, я отскочил назад и врезался спиной в что-то твердое. Посреди ровного поля! Оглядываться времени не было, как и перезаряжаться, так что я сделал единственное что мог — атаковал пробойником летящий ко мне кулак. Конструкты встретились, и в следующую секунду нас отбросило друг от друга с яркой вспышкой. Тяжело дыша и ничего не понимая, я поднялся, стараясь быстрее успокоить звон в ушах.

Каково же было мое удивление, когда я обнаружил валяющегося посреди поляны Коловрата, ржущего во весь голос. Мужчина хохотал, держась за живот, охая и снова пытаясь смеяться.

— Окончательно двинулся? — громко спросил я, не собираясь приближаться. — Не мудрено, при таком-то поведении. Ты бы еще на детсадовцев с кулаками ходил. Самое то, и по статусу, и по силам.

— По статусу? Я нонче — приговоренный к смертной казни, так что может и в самом деле, положено детей бить. — отсмеявшись сел тренер, потирая живот. Затем он поднял ладонь, измазанную в краске, и нахмурился. — Все понимаю, травматические патроны, но зачем было меня в этом говне измазывать?

— Чтобы нарушитель не мог быстро скрыться. — коротко ответил я. — К слову, боевые у меня тоже есть. И бронебойные, и фугасные.

— Серьезный парень, пися к носу. — фыркнул Симеон, поднимаясь. — Я уж, грешным делом, подумал все, решил ты меня прибить. Только когда сам щит свой пролетел — сообразил что-то не так. А когда выжил — понял, что у гранаты скорость слишком низкая. Иначе ее погасило бы.

— Щита я не заметил. Когти были, пресс, но не щит. Разве что ты про тот, который мне за спину поставил, чтобы я сбежать не мог. — ответил я, и хотевший было что-то сказать мужчина на мгновение замер.

— Щит я не ставил. — нахмурившись проговорил Коловрат. — Не зачем, я бы тебя и так достал, через минуту или две, ты же все — пустой. Так что — подумай.

— Намекаешь что меня хотели убить твоими руками? — спросил я, оглядываясь на стоящих в оцеплении охранников. Слишком большое расстояние, а мы в центре, если это был кто-то из них, ничего уже не доказать. А может и не из них — может найтись, и такой умелец что поставит незаметный щит за сотню метров.

Вот только и поведение стражи, тоже говорило о многом. Вернее, их полное бездействие при прямой угрозе моей жизни. Не успели среагировать? Сомневаюсь, а даже если бы не успели — должны сейчас бежать ко мне, обеспокоенно спрашивать, что случилось и орать на преподающего мне смертника. Но нет, спокойно стоят и в ус не дуют, будто так и надо.

— Да кому ты нужен, тебя убивать. — отмахнулся Симеон.

— Ну да — ну да. Будто ты кому-то нужен, ты так и так приговорен к смертной казни, а так — двоих одним ударом. И тебе помилования не видать, и меня угробить. Что там у тебя с моим отцом было? — спросил я, перезарядив гранатомет. Чувство опасности не различило удары Коловрата и щит убийцы, плохо. Но в принципе понятно. Нужно сформировать чакру третьего глаза и заполнить ее до раскрытия хоть на уровне первого лепестка. Проблема только в том, что у обычных людей на это уходит от пятнадцати до сорока лет. А большинство просто никогда не достигают таких высот.

— Сослуживцы мы были, во время Корейского обострения. — нахмурившись ответил Коловрат. — А к чему тебе это? Слышал вы с ним даже знакомы не были, взяли тебя по его завещанию из приюта.

— Хоть и не долго, но знакомы мы были. — возразил я. — Он не из тех, кто бросит своего товарища. Скорее выполнит долг даже ценой жизни.

— Да, в отличие от отца, Бронислав всегда соответствовал своему имени. — серьезно проговорил Симеон. — Даже не знаю, с чего ему помогать первому… или не первому? Слышал я, у них с Олькой не задалось. Как подсунули Меньшиковы им эту вертихвостку, так она нетронутая осталась.

— На сколько я знаю