Магнат - Александр Иванович Седых Страница 27

— С дьяволом связываться — себе дороже, — наконец понял, с кем имеет дело Эскобар и даже понюхал воздух — не пахнет ли серой? Списать проделки ряженого падре на трюки заезжего иллюзиониста трезвый разум дельца не позволял — за чёрной фигурой явственно прослеживались тёмные силы. Только из опасения прогневить гостя из преисподней, Эскобар удержал дрожащие руки от назойливого желания перекреститься. Оказывается, информаторы–то вовсе и не соврали о его дьявольских проделках в Европе — действительно страшный бес.

На том и порешили: кокаиновый барон подписал бумаги и в сопровождении верного Санчо ускользнул из таверны по подземному ходу в подвале. Перед бегством Эскобар, из любопытства, приложил ухо к деревянному ящику с динамитом — часовой механизм, в самом деле, тикал. Искушать судьбу наркобарон больше не стал, драпанул уже без оглядки. Потерянную недвижимость и денежные накопления было жаль, но главное–то — шкуру спас, а богатство — дело наживное. И почему–то бывалому уголовнику мнилось, что остальные коллеги по ремеслу одними денежными потерями от русского дьявола не отделаются — заставит душу в заклад отдать.

Да, тёмное времечко наступало для уголовного элемента в Парагвае. Оно и для нечестных бизнесменов тоже будет не радужным — всех русский падре прижучит.

Глава 6. Теневой кооператор

Глава 6. Теневой кооператор

Утром Алексей посетил кабинет министра внутренних дел. Лукас Гутиэрос был весьма доволен проведённой казаками операцией по ликвидации банды кокаинового барона, однако его сильно смущали некоторые тёмные пятна в этой истории.

— Угощайтесь кофе, синьор Ронин, — предложил гостю чашечку горячего напитка хозяин кабинета.

— Ходить по утрам в гости, оказывается, очень полезно для экономии личного бюджета, — усаживаясь за стол напротив министра, улыбнулся Алексей. — Может, и сладкую булочку предложите?

— Булочку купите на отжатые у Эскобара миллионы, — недовольно поморщившись, затронул болезненную проблему министр. — Ведь говорят, помимо ряда объектов недвижимости, казаки, в ходе обыска, ещё и кассу главаря из сейфа умыкнули.

— Революционеры предпочитают формулировку: экспроприировали, — отхлёбывая из чашечки, придержал ладонью наперсный золотой крест на массивной цепи батюшка анархист.

— И к чему весь этот маскарад? — брезгливо окинув взглядом короткую чёрную рясу русского инока, возмутился кощунству революционера Гутиэрос.

— Золотых генеральских погон мне государство не выдало, — ответил насмешливым взглядом казак. — Вот и хожу, в том, что бог послал. Да и, к тому же, дел благотворительных сегодня полно — потребно соответствовать образу православного батюшки. По окончании утреннего молебна в католическом храме, у меня назначена встреча с местным пастырем. И коли сладим с падре по–доброму, то вечером совместно с ним отпустим грехи главарям всех столичных бандитских притонов. Помнится давеча, вы уважаемый, обещали составить списочек уголовных авторитетов Асунсьона.

— Список с фамилиями и адресами готов, — министр подвинул по столешнице пухлую канцелярскую папку. — Здесь перечислено больше сотни злодеев, однако официально выдвинуть обвинения в уголовных преступлениях им нельзя — нет доказательной базы для суда.

— Для божьего суда бумаги не нужны, — рассмеялся русский батюшка.

— Неужели вы собрались карать грешников прямо в католическом храме? — впрочем, не особо переживая за несчастных, лишь из любопытства спросил клерк в мундире. Ведь вся вина ложилась на пришлых казачков, а министр оставался в белых перчатках. Муками совести Лукас Гутиэрос никогда не страдал.

Алексей недовольно поморщился.

— Наоборот — церковный купол и авторитет католического пастыря будут гарантией их безопасности, — отверг ужасный навет возмущённый русский батюшка. — Я лишь попытаюсь вразумить грешников, наставив на путь праведный.

— Уголовные элементы даже католического священника не слушают, — саркастически усмехнувшись, отмахнулся от абсурдной идеи Гутиэрос. — Куда уж тут православному попу преуспеть в проповеди. Золотой телец — вот лишь какому идолу поклоняются грешники.

— Я умею убеждать, — невозмутимо отхлебнул кофе из чашечки нахальный русский проповедник.

— Ну, это вы, синьор Ронин, уже показали в портовой таверне, — даже слегка поёжился министр при мысли о дьявольских проделках русского беса. — По городу ползут слухи, что на святого пастыря вы вчерашним вечером совсем не походили. Очень уж страшные деяния творили.

— Вы льстите простому факиру, — смущённо потупился герой. — Когда я заявился, в таверне вся братия уже была накачена вином и одурманена листьями коки. Любой гипнотизёр, даже средней руки, сумел бы внушить пьяным дурням что угодно.

— Хотел бы я со стороны понаблюдать за вчерашним представлением, — Гутиэрос жалел, что так мало успел выведать информации о русском прохиндее. Никаких документальных подтверждений, одни нелепые слухи. Хотя, похоже, не всё оказывается враньём, ведь офицеры открыто восхищались фокусами и иллюзиями, творимыми пастырем в ходе морского перехода. А вот самым тёмным пятном для всех оставалась деятельность Сына Ведьмы в Японии и Китае. Лишь языкастый Андрюха трепался о фокусах в азиатских краях — врал безбожно. Однако и казаки не отставали от сказителя былин, только они уже прославляли период похода по донской степи. Вообще, в русском стане все охотно болтали о могучем чародее и великом святом пастыре. Кое–кто знал о его солдатских подвигах ещё на полях сражений с германцами, другие плели небылицы уже о проделках чудотворца в рядах анархистов. Такое впечатление, будто в казацком штабе мифотворчеством для доверчивого народа занималось специальное подразделение пропаганды. Лукас Гутиэрос себя простаком не считал, и без подтверждения фактами ничего на веру не брал. — Может, синьор Ронин, покажите и мне какой–нибудь фокус из своего арсенала.

— Ну разве что самый простенький гипнотический этюд, — не стал ломаться мастер. — Посмотрите мне прямо в глаза… Вы видите бездонную пустоту в чёрных зрачках… Сон и явь смешиваются в вашем сознании… Опустите взор и проследите за чашечкой кофе…

Лукас Гутиэрос, не почувствовав никакого гипнотического влияния, хотел даже улыбнуться в ответ на жалкие потуги факира, но… с внезапно отпавшей челюстью такое действо уже не получалось.

На глазах у изумлённого министра фарфоровая чашечка сама по себе плавно оторвалась от скатерти и воспарила в воздух. Зависнув у самого носа Гутиэроса, кофе пахнуло ароматом горячего напитка. Затем, медленно вращаясь, чашка опустилась на столешницу и замерла в прежнем положении.

— Можете очнуться и отвести взор от фарфоровой посуды, — грубым смешком вывел зрителя из оцепенения ловкий факир.

Гутиэрос щёлкнул челюстью и протёр ладонью глаза.

— Но