Вероятность конфликта - Андрей Валерьевич Степанов Страница 27

— Да ну?! — поразился я. — Ты знал фон Кляйстера?

— Общался пару раз, но не по финансовым вопросам, — признал дворецкий. — Разве что вот не слышал, что он погиб. Жалко его.

Обсудив более подробно все вопросы, которые требовалось решить, мы разошлись каждый в свою сторону. Через сутки нам надо было встретиться в «Дохлом Удильщике», чтобы обменяться мнениями.

Я знал, что ничего безопасного при таком раскладе на старте нашего дела не будет, а потому перед уходом из дома немного порылся в собственном арсенале. «Стрелец» пускай лежит в ключнице, там ему сейчас самое место. Во внутренний карман пальто «патрия» не уместилась, так что пришлось опоясаться кобурой с запасом патронов.

Должно хватить — не на войну же собираюсь. Только опять же Ане я про это ничего не сказал. Надеюсь, в заголовки новостей завтрашних газет никто из нас не попадет.

Теперь мы, как три точки на карте, расползались по городу. Я двинулся в галерею, потому что это было последним местом, где я видел и бабулю, и Вани, не считая его визита к императору.

— Прости, Макс, — тормознул меня невысокий парень у входа. Примерно моего возраста, только посуше и поскуластее. — Сейчас там встреча, так что придется немного подождать. Ты же к бабуле?

— К ней. Или к Вани.

— Вани занимается делами в Коврове, — прозвучал ответ. — Так что провожу тебя к Четти, но только... — парень посмотрел на наручные часы, — часа через два, не раньше.

— И что, внутрь вообще нельзя? — я дернул бровью. — На улице не жарко. Если что, сдам, — я показал на кобуру.

— Мы тебя врагом не считаем, чтобы раздевать на входе. И в гостеприимстве не откажем. Извини, входи, но наверх пока не поднимайся. Никто не ждал, что ты придешь, — и за ответом последовала вежливая улыбка извинения.

— Да ничего страшного, — я кивнул в ответ и вошел внутрь.

Галерея номер два, которую я знал в этом городе. Первой руководил А Ким, которого, вероятно, местные могли бы называть просто Акимом, но это уже мне было неизвестно.

История с итальянцами для меня началась в Коврове, к моему невероятному удивлению. Я же привык к совершенно другой реальности, отличной от здешней. И потому наличие большой итальянской диаспоры в городе поражало.

Их было не просто много — а очень много. Но притом они добавили городу колорита и существенно расширили сферы его узнаваемости. Если в моем старом мире город был известен исключительно оружием, то здесь к нему добавились еще и сыры, и одежда, и специфическая рабочая культура с профсоюзами, что бастовали, как и везде, против всего плохого и за все хорошее — но боролись исключительно с заводскими властями.

В галерее, где сейчас заседала бабуля Четти, было тепло, просторно и оттого дышалось легко и свободно. Ни затхлости, ни старости — хотя даже на первом этаже было немало картин и скульптур, большинство из которых ни разу не походили на новодел.

Себя я к деятелям искусства никогда не относил, но все же мне удалось немного поправить известную картину в галерее Кима. Получилось крайне живописно, но я надеюсь, что работники уже успели отмыть полотно от чужой крови.

— Привет, Макс, — мимо прошел еще один смугловатый парень.

— Привет, — откликнулся я и присмотрелся. — Мы знакомы?

— Ты, может, и не знаешь меня. Но я тебя знаю, как и все здесь. Меня зовут Лука. К бабуле?

— Именно.

— Она занята, к сожалению. Может, я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Не уверен, кто вообще может мне помочь, — ответил я.

— Почти что члену императорской фамилии требуется помощь? — он изобразил искреннее удивление. — Что ж, к нам с разными просьбами приходят, но твою я даже представить себе не могу.

— Кажется, мои приключения здесь тоже очень хорошо известны, — пошутил я.

— Да, известны, куда без этого. Твоя популярность высока, барон. Так, быть может, я могу помочь?

— Кто такой Юлиан Ксенофонтов? — спросил я.

— Слышал о нем, но не могу сказать, что мы имеем к нему какое-либо отношение.

— Мне сейчас неважно чье-либо отношение к нему, особенно ваше, — как можно вежливее постарался ответить я. — Потому что человек мертв, а полиция отказалась сообщать какие-либо сведения о нем, сославшись на то, что одно лишь знакомство с ним уже несет большой вред.

— Отношения ни к нему, ни к его смерти мы не имеем, никто из нас, — продолжил Лука.

— Я это уже понял, а то, что ты повторишь еще раз, ситуацию не изменит. Не для того я здесь, чтобы своих друзей обвинять. Даже если и кто-то из вас с этим связан. У меня другая задача, довольно серьезная. И хотелось бы определенности.

— Философски завернул, Макс, — ответил Лука. — Все же я помочь тебе не могу. Лучше уж к бабуле обратись.

Я внимательно посмотрел на итальянца. Искренность и честность в лице. Как у любого честного человека и хорошего лжеца.

— Хорошо. Всего, — пожал протянутую руку и остался ждать.

К счастью, бабуля Четти освободилась через час и с охотой меня приняла.

— Прошу прощения, что с пустыми руками, — поприветствовал ее я.

— Не стоит, — морщинистое лицо властной женщины немного разгладилось при виде меня. — Ты избавил нас в свое время от многих проблем. Но такие люди, как мы с тобой, просто так испить чаю в гости друг к другу не ходят. Тебе требуется помощь?

— Мне начать издалека или можно сразу к делу перейти?

— Можно без подробностей.

— Мне нужно узнать, кто такой Юлиан Ксенофонтов.

— А почему не хочешь пойти в полицию? — бабуля Четти ни на йоту не изменилась в лице.

— Был. Делиться информацией не захотели.

— Зря не захотели, — вздохнула бабуля Четти. — Персона очень интересная. Была.

— Об этом я в курсе, но хочется чуть больше информации.

— Апологет народовластия. Один из тех, кто довольно хорошо известен на уровне всяческого подполья.

— Хорошо известен, пришел к управляющему порохового завода, где и был застрелен вместе с ним же и одной дамой, чья личность до сих пор не установлена.

— Неплохо, — качнула головой бабуля. — Ты там был?

—