Разрушитель - Владимир Сергеевич Василенко Страница 27

— Не говори так, прошу! Я…

Зарычав, я сбросил с себя её руки и снова склонился над Радой. Жизнь в ней ещё теплилась, и я снова начал раздувать этот уголёк, как только мог.

От одной мысли о том, что она не выживет, подкатывала паника. Я и сам не ожидал, что эта девушка мне так дорога. Она — самое дорогое, что у меня есть в этом грёбаном, диком, чужом для меня мире. И я только сейчас это окончательно понял.

Я её люблю, чёрт побери. Я не могу её потерять!!

Вливать в неё целительную энергию становилось уже физически больно, и я непрерывно рычал, напрягаясь так, будто пытался поднять невероятно огромный вес. Жилы на руках вздулись и начали темнеть, явственно проступая под кожей. На бледном перепачканном лице Рады и на её шее тоже проступила ветвистая сетка сосудов — неестественно яркая, пульсирующая.

— Перестань! — уже в голос кричала Дарина, вцепившись в меня и изо всех сил пытаясь оттащить в сторону. — Прекрати, слышишь⁈ Ты погубишь вас обоих!

Рядом маячили ещё какие-то фигуры — остальные члены отряда, понемногу приходя в себя, тоже подтягивались ближе к нам. Но я ни на кого не обращал внимания, весь сосредоточившись на Раде.

— Она уже не жилец, Богдан! Брось её! — не унималась шаманка. — Прекрати, прошу тебя! Послушай мать!

Рванувшись, я отстранил её от себя, вцепившись ей в горло.

— Ты. Мне. Не мать, — проговорил с трудом сквозь стиснутые зубы и отбросил её в сторону.

Дарина потрясённо вскрикнула, зашлась в плаче, но мне было не до неё.

Несмотря на все мои усилия, жизнь из Рады по-прежнему утекала, как песок сквозь пальцы. Подхватив её, какую-то совсем уж невесомую, на руки, я и сам заорал в голос, будто надеясь, что она меня услышит.

— Рада, дыши! Ну, пожалуйста! Очнись!!

В горле саднило от этого надрывного крика, но девушка не шевелилась, тонкие руки её бессильно свисали вниз, голова была запрокинута лицом к небу.

Я и сам заорал в небо и в последнем, отчаянном рывке влил в неё огромную порцию энергии. Это было уже не просто болезненно, а отозвалось такой вспышкой, что я едва не потерял сознание и пошатнулся. Так что едва расслышал её слабый стон.

Встрепенувшись, я на немеющих руках поднял Раду повыше, заглядывая её в лицо. Она вдруг, закашлявшись, жадно вдохнула воздух, будто вынырнула из-под воды.

— Дыши! — не веря своим глазам, прохрипел я. — Дыши…

После нескольких невыносимо долгих мгновений она приоткрыла глаза, зашевелилась. Подняла руку, ухватившись мне за шею. Хрупкие бледные пальцы едва заметно сжали воротник моей шинели. Я же во все глаза наблюдал за тем, как постепенно разворачивается в полную силу её тонкое тело, а вслед за этим потихоньку нормализуется и сердцебиение. Моё собственное сердце билось в унисон с её — так же рвано, захлёбываясь, но постепенно выравнивая темп. А я, кажется, не слышал ничего вокруг, кроме этого слабого пульса.

Ту-тум… Ту-тум… Ту-тум…

Сказать, что у меня гора свалилась с плеч — это ничего не сказать. Я шумно выдохнул, прижал Раду к себе сильнее, и мы так и замерли, щекой к щеке.

— Богдан… — едва слышно выдохнула она.

— Уф… Всё хорошо, Рада, — прошептал я ей на ухо, покачиваясь из стороны в сторону и баюкая её, как ребёнка. — Всё будет хорошо…

Критическая точка и правда была пройдена — девушка начала оживать, крепнуть с каждой секундой. Только убедившись, что она уже более-менее в порядке, я оглянулся на остальных.

Выглядел наш горе-отряд, конечно, феерично — все исцарапанные, испуганные, чумазые, будто их протащили через печной дымоход. Чуть поодаль, за основным отрядом, я увидел Колывановых. Нестор и Илья не пошли с нами к Осокорю, остались приглядеть за ранеными. Но сейчас весь остаток отряда тоже приковылял к поляне, в ужасе оглядывая масштабные разрушения.

— Что тут… — выдохнул Нестор, выпученными глазами оглядывая остальных. — Да что тут стряслось-то? Огнище такой был, как будто вся тайга загорелась. И грохот…

— А где дерево-то это хвалёное? — добавил Илья, успокаивающе поглаживая одного из своих псов по холке.

Собаки жались к нему и негромко рычали от беспокойства, насторожённо принюхиваясь. Хвосты и уши их были прижаты — огромные грозные волкодавы, похоже, тряслись от страха. И их можно было понять.

— Нету больше Осокоря, — прогудел Кондрат. Его перемазанное сажей худое лицо с выделяющимися на нём глазами навыкате было похоже на маску африканского колдуна. — Сожгли дотла.

— А как же… отец? — в ужасе воскликнула Варвара. — Он ведь был там… А Данила⁈

Никто не ответил, я тоже отвёл взгляд. Жак, сам едва стоявший на ногах, обнял Варю, и та заплакала, уткнувшись ему в грудь.

Ко мне подошёл Демьян — чёрный, как туча, с опалённой бородой и бровями, ещё более мрачный и страшный, чем обычно. Глаза его горели жёлтым звериным огнём. Он сгрёб меня вместе с Радой в охапку и на мгновение сжал. Рада протянула руку и погладила его по волосам. Старый волк вздохнул с облегчением, но почти сразу же снова гневно сдвинул брови. Оглянулся на Дарину.

Шаманка, всё еще не поднимаясь с земли, смотрела на нас снизу вверх полными слёз глазами и несмотря на то, что чудовищный мороз после уничтожения корабля пришельца исчез, дрожала всем телом.

— Я ведь предупреждал тебя, Богдан… — тихо прорычал Демьян. — От этой ведьмы жди только беды.

Кулаки его медленно разжались, из полусогнутых пальцев полезли длинные чёрные когти.

— Демьян, не надо! — рявкнул я.

Он обернулся, обдав меня холодным яростным взглядом. После того, как я столько сил угрохал на исцеление Рады, я был совсем не в форме, так что даже не пытался быковать на него в ответ. Лишь тихо, но твёрдо повторил:

— Не надо. Пожалуйста…

Вампир рыкнул и оглянувшись на остальных, шагнул ко мне вплотную. Понизив голос до шёпота, процедил:

— Ты думаешь, я не слышал, о чем вы шептались там, в Самуси? Эта сука ведь и придумала Осокорь! Может, и не одно такое древо вырастила. А теперь просто пытается исправить то, что сама же наворотила. Но погляди, во что это вылилось! Сколько народу полегло из-за неё? Рада… — он