Владыка морей Ч. 2 - Дмитрий Чайка Страница 27

— На первый раз в наряд пойдешь, на второй — месяц без жалования, а на третий — повешу, как собаку. Понял?

— Так тихо все было, пан бандофор, — пытался оправдаться воин. — И зашли вы с нашей стороны. Оттуда арабам нипочем не зайти. Да и двое нас в карауле.

— Я тебе все сказал, — ответил тогда Лаврик. — А ты меня услышал. Таких олухов справный воин положит и не вспотеет.

После этого караулы утроили, а когда на стене зарубили двух арабов, бросивших железный крюк на веревке, то и вовсе все на свои места стало. Воины, подгоняемые озверевшими от бессонницы десятниками и сотниками, рыскали по стене, как голодные волки. Долго ли им тут скучать, не знал никто, кроме трибуна. И вот однажды он позвал Лаврика и заявил:

— Время пришло, бандофор, — сказал Виго, крепкий сорокалетний мужик с серебряной гривной на шее. — Ты вроде бы речь арабов знаешь.

— Немного знаю, — кивнул Лаврик. — За своего не сойду, но по матери послать умею.

— Вот и займись! — не на шутку обрадовался трибун. — Сделай так, чтобы этого старого черта до самых печенок проняло. Только не надо по матери, это воина недостойно. И вообще, вдруг он с самого детства сирота. Задачу понял?

Лаврик задачу понял и теперь видел результаты своего красноречия, катая вместе с воинами передвижной сифонофор, который работал то с одной точки стены, то с другой. Работа с огненной снастью многими за колдовство великое почиталось, а потому Лаврик, владевший им, был у подчиненных в немалом авторитете.

— У третьей башни целая толпа собралась, пан бандофор! — подбежал к нему воин. — Ждут, когда ворота сломают.

— Кати! — крякнул Лаврик и первым ухватился за борт тележки.

Через пару минут расчет стоял там, где в досягаемости выстрела неосмотрительно собрались десятка три арабов, которые целились между бойниц. Они пока не понимали, что за вопли неслись с другого конца поля, только видели какой-то огонь и слышали крики. Впрочем, треск ломающихся досок они слышали тоже и теперь готовились ворваться в город в первых рядах.

— Последний выстрел, и уходим к воротам, — Лаврик утер пот со лба и остановил орудие. — Качай насос!

Через пару минут он рывком развернул сифонофор, высунул его между зубцов и открыл кран. Зловещий гул, с которым вонючая смесь загоралась, пролетая через тлеющий фитиль, заставил его сердце сжаться от восторга. Он до того любил стрелять, что хоть хлебом не корми. Огненная струя упала на воинов ленивой дугой, зацепив почти всех, кто стоял в той толпе.

— Что, суки, не нравится? — азартно заорал он, глядя, как под стеной забегали фигурки в полыхающей длинной одежде. Он повернулся к воинам, которые поглядывали вниз с испугом, словно примеряя на себя злую судьбу тех, кто сейчас кричал внизу от невыносимой боли. Железа воины не боялись, а вот колдовства — очень даже. А что это такое, как не колдовство?

— Всё! — крикнул им Лаврик, утирая кровь на лице. Шальная стрела рванула кожу щеки, и теперь рана обильно сочилась. — Меняй кувшин и кати к воротам. Сейчас всё самое интересное начнется!

И он оказался прав. Началось!

Волна арабов вкатилась в пролом ворот и остановилась в недоумении. Воинам захотелось осмотреться, ведь вместо домов и улиц они увидели стену, которая превратила вход в город в длинный, словно кишка, коридор. В конце его виднелись еще одни ворота, которые были меньше, чем первые, но оказались обиты бронзовыми листами. Разрубить их топорами, нечего было и думать. Особенно под тучами стрел и струями кипятка, который щедро полился им на головы.

Ловушка! — поняли воины. Словенский обычай делать в крепости захаб на Востоке был неизвестен, да и не так уж много крепостей взяли арабы штурмом. Скорее, это было довольно редким исключением. Большая часть городов просто присылала парламентеров и оговаривала условия сдачи. А вот такую затею, достойную Иблиса, они встретили впервые, и теперь пожинали плоды своего незнания. Огромное войско вдавило передние отряды внутрь, еще не понимая, что происходит за воротами, и это стало смертельной ошибкой. Захаб, который был длиной в сотню шагов, набился воинами туго, словно бочка с неизвестной тут селедкой. А вот в тех, кто вошел последним, полетели тучи стрел, копий и камней. Туда же выдохнул свой заряд сифонофор, и это стало приговором для сотен людей. Ворота оказались завалены телами так, что сбежать никто не смог. Да им бы и не позволили. Тот урок, что получили франки при штурме Новгорода, усвоил каждый десятник и сотник словенского войска. Ему учили, разбирая тот день по часам и минутам. А вот здесь печальный поход короля Дагоберта был никому не известен.

Сотни воинов, набившихся в каменный мешок, истреблялись методично и деловито. Редко какая стрела не находила свою цель, и очень скоро узкий коридор превратился в место, где множество людей, погибших и еще живых, сплелись в жутких объятиях. Тела еще шевелились, но это приводило лишь к тому, что туда летела еще одна стрела, или еще один дротик. Очень скоро коридор между стен, что был шириной в двадцать шагов, оказался завален множеством тел, лежавших друг на друге. В воздухе стоял удушливый запах крови и горелого мяса, отчего пробивало в пот даже видавших виды воинов. Жуткое это было зрелище. Жуткое в своей безжалостной правде. Искалеченные тела, раззявленные в бессильном крике рты и воздетые вверх руки. Ведь именно это и есть настоящая война. Именно это, а вовсе не героические битвы, где солдаты красиво умирают, прославив свое имя в веках. Кое-кого из молодых затошнило, и на стене раздались ругательства и матерные пожелания блевать в сторону от сапог старшего товарища. Молодые узрели правду: голод, лишения, гибель друзей, грязь и увечья — вот истинный удел воина.

Войско арабов уже отхлынуло от стен, получая в спину выстрелы из луков и баллист, а озадаченный Виго смотрел со стены на дело рук своих и размышлял вслух.

— Нет, ну мы все, конечно, этот прием на командирских курсах проходили, — пробурчал он, разглядывая обожженные и изувеченные в чудовищной давке тела, — но я и не думал, что это именно так будет выглядеть… Усраться можно!

И он заорал во весь голос, надсаженный до хрипоты командами.

— Бандофора Лавра ко мне! — а когда Лаврик встал перед ним, стукнув кулаком в грудь, скомандовал. — Лезь на стену и ори во весь голос. Обещай этим верблюжатникам, что хочешь, но чтобы до заката они всё это счастье