Становление (СИ) - Денис Старый Страница 27

Екатерина Андреевна успокаивала отца, но на сердце было тяжело. Она не хотела выходить замуж за уже далеко не молодого Александра Куракина, пусть тот и выглядел моложаво. Ей, вероятно, и приглянулся бы пиит, да чего там, понравился, вот только она прекрасно понимала, что отец не выдаст дочь за того, кто только недавно и сам стал дворянином, да и только-только вышел в свет. Но стихи!.. А какой величественный гимн! А как он смотрел!

Глава 8

Глава 8

Петербург.

16 февраля 1796 года.

Всё… Можно немного выдохнуть. Все дела, что были в Сенате, рассмотрены, если не считать тех, что поступили в последнюю неделю. Действительно, проделан колоссальный труд. В итоге разгребли более двенадцати тысяч дел.

Почему больше, чем было изначально? Так посыпались иски, как из рога изобилия. Как прознали дворяне, да и знатные купцы, что, наконец-то, Правительствующий Сенат заработал, так и давай свои проблемы выставлять напоказ, да дела заводить. До пятидесяти дел могли приходить в один день. С такой текучкой, если только без усиления и аврала, было не справиться, и получалось, что после нашей работы, когда старые проблемы решились, ворох новых дел стал бы только расти.

Я пошёл иным путем. Как обычно, через Алексея Борисовича Куракина, моего непосредственного начальника, удалось провести важное изменение. Изменили государственную пошлину, которую нужно было платить за обращение в Сенат.

Так, теперь, кроме установленной, фиксированной стоимости державной пошлины, «своим» решением генерал-прокурор назначил дополнительный сбор. Первое, что было введено, плата за срочность. Хотите первоочередное рассмотрение своего дела, заплатите больше. И тут важно понимать, что и раньше истцы платили за то, чтобы именно их дело вообще подверглось рассмотрению, но всё «мимо кассы», кому-нибудь из сенаторов.

Второе, что ввели, это прогрессивную шкалу государственной пошлины, когда дела, связанные с большими деньгами, как и с поместьями, стоили больше. Почему так? Так те, кто орудует сотнями тысяч рублей, разве не в состоянии заплатить шестьсот-семьсот?

Коррупция. Тут ей не пахло, а прямо-таки воняло. Но бухгалтерию я разработал самолично, как и были заказаны отрывные талоны с водяными знаками. Заказ от Правительствующего Сената был благосклонно принят на Красносельской бумажной фабрике. И уже через три дня — вот что угрозы в сумме со взятками животворящими делают — поступили бланки отчётной документации. Мало того, генерал-прокурор подписал приказ о том, что потеря таких бланков сулит не только административные взыскания, но и, при системных нарушениях, уголовные наказания.

Теперь всё официально, в талонах прописана сумма, уплаченная истцом, сроки, отрывная часть, которая шла в каждое дело, как документ строгой отчётности. Нет теперь доплат «в конвертах». Всё прозрачно, и можно в любой момент с лёгкостью отследить, куда и каким образом ушли деньги.

При этом, часть из доплат от государственной пошлины шла на увеличенную оплату труда исполнителя. Вот взял я себе срочное дело, не поехал домой или в имение крестьянок жамкать, а сделал работу, так отчего же мне не получить больше денег? Мало того, такие доплаты позволяют увеличить штат архивариусов, нарочных и мелких клерков, которых жуть, как не хватает.

К слову, я и себя никак не обидел, и, с учётом всех тех дел, что были мной закрыты с прилежанием и без апелляций, я заработал более полутора тысячи рублей сверх оклада, который также был повышен до девятисот рублей. Так что я уже, действительно, небедный человек. Живи себе, да не тужи, если бы не грандиозные планы. А вот для реализации хоть и трети от задуманного, нужно хотя бы в десять раз больше денег, чем я смогу заработать при нынешних раскладах за год.

— Ну, Михаил Михайлович, готовьте доклад государю, выделяйте тех, кто внёс особый вклад в общее дело. Меня не забудьте, но так… Это же я сам пишу, так что обойдитесь теми словами, которые не станут… Слишком… Ну, вы поняли меня, я же знаю, что поняли, — с весельем и радостью говорил Алексей Куракин.

Эх, подмешать бы Куракину ещё чего в еду. Но это будет уже слишком подозрительно. А так, с такой реляцией да к государю!.. Но ничего, себя я укажу обязательно, и так, что сомнений не останется, что наряду с Куракиным, конечно же, я был главным виновником успеха.

А успех есть, даже небывалый. Это когда же народ, ну те его представители из дворянства и купечества, хвалил государственный институт? А ведь хвалит. Не без моего новшества. Я ввёл такой вот незначительный, но хитропопый элемент — книгу жалоб и предложений. Теперь каждый истец, который удовлетворялся результатом дела, писал свой небольшой отзыв. Само собой разумеется, что старались давать книгу только тому человеку, который удовлетворён решением. Как известно, чаще всего в деле есть тот, кто доволен итогом, ну, и тот, кто не очень. Так что довольным давали писать отзывы, а недовольным тоже давали, но редко. Нельзя было оставлять только высокопарные слова благодарности.

Этот журнал также ляжет на стол Павлу Петровичу, где указаны и номера дел, имена конкретных людей, ну и хорошие, чаще плохих, слова.

— Алексей Борисович, подайте идею государю, что России нужна своя судебная система, я знаю, как всё устроить. Сенат не может справляться со всеми делами, если они потекут рекой. На сию пору мы прикрылись великими пошлинами и сборами за рассмотрение дел, но это не выход. Много тяжб останутся нерешёнными оттого, что не попадут в Сенат, — убеждал я генерал-прокурора.

— В Отечестве нашем с деньгами не всё ладно, не выйдет создать ещё и такую великую институцию, как вы предлагаете, — отвечал, якобы со знанием дела, Куракин.

— Ну так где мой проект финансовых изменений? В столе спрятан? — несколько обозлённо отвечал я.

— Подобное не мне, тем паче, не вам решать, — Куракин также повысил голос.

— Прошу простить меня за несдержанность! Ежели мои услуги государю понадобятся, я с честью сделаю всё, что от меня зависит, — сказал я и поспешил уйти.

Что-то во мне всё же не так. На пустом месте проявил неуместную эмоцию. Неужели я действительно подумал, что в этом времени будет что-то иначе, что реформы