Влад Савин - Сумерки богов Страница 28

Все он понимал. Как и то, что все это - тылы. И то, что я перечислил для нашей бригады - и приданные подразделения тоже имеют свои взводы ГСМ и подвоза, и прочее тому подобное. Но в том-то и суть, что немецкий "рой" должен был уметь становиться "прозрачным", мгновенно рассыпаться по лесам, стать невидимкой, избегая лобового столкновения, пропуская наши превосходящие силы мимо и даже сквозь себя. И тылы тут становились обузой - это у нас они идут позади линии боевых групп, за которую врага пропускать нельзя!

Еще хуже обстояло дело, когда тактику "осиного роя" пытался применять не Мантойфель. Ему удалось убедить Манштейна и Балька (командующий отрядом "Юг" танковой группы "Одер"), в необходимости своего нововведения для одной из "южных" дивизий. Однако же в танковой дивизии "Герман Геринг" не придумали ничего лучше, чем включить в состав роя "Пантеры", причем в количестве от трети до половины машин! Если вспомнить характер местности, на которой предстояло действовать - торфяные болота южнее Кюстрина при переходе температуры воздуха уже выше ноля, и малое количество дорог - то эта мера сразу превратила быстрый и неуловимый по замыслу рой в медлительные и неповоротливые передовые отряды, они едва ползли по дамбам, подвергаясь налетам наших штурмовиков, причем "Пантеры" иногда застревали на слабом грунте даже при отсутствии водных преград, загораживая путь всей колонне, ну а форсирование канавы превращалось в целую операцию! Что вы говорите - солдатам лопатами помахать пять минут? Смотрите, вот фото из моего архива. Тут, правда, не понять, это канава была или воронка от бомбы - но видно, что ее засыпали вровень с дорогой. Вот только грунт не утрабовали - и когда Пантера заползла, он осел, теперь тросами цепляют, на буксир.

Теперь перейдем от тактики к оперативному искусству. Взглянем на всю битву на Одере, как она предполагалась по немецкому плану. И за начальный момент возьмем взятие Зееловских высот морской пехотой вечером 1 февраля. Отчего не раньше - темп не позволял.

Не путайте темп и скорость! Вторая имеет размерность времени - а темп зависит не от часов, а от смены обстановки на карте между моментами принятия решений, "если-то-иначе"! И если вам удалось добиться, что для вас все ясно, лишь делай быстрее, а у противника еще неясность, взглянуть, что выйдет, и лишь тогда действовать в различных друг от друга направлениях, то вы выиграли темп. Если вам удалось своим действием создать для противника две или больше угроз, из которых он может парировать лишь одну, причем не обязательно из-за недостатка времени, это лишь частный случай - а может быть и так, что его действия в одном направлении исключают другое! - вы выиграли темп. Да, похоже на шахматы, с размерностью ходов, даже при выключенных часах. Но с соблюдением правила - противник делает ход после вашего не из-за честности, а оттого, что лишь тогда на игровой доске сложилась определяющая обстановка, фигура в вашей руке уже встала на свое поле.

В нашем случае этим завершением хода стало взятие Зееловских высот. Поскольку создалась ситуация, что теперь Катуков не мог отступить от Кюстрина, оставив наших на плацдарме на гибель. Таким образом, Первая танковая временно утратила подвижность, перейдя к обороне. При том, что немцы на рассматриваемом театре, имели явное превосходство в силах!

Перейдем к карте. Как вы помните, в ночь на 2 февраля приказом Манштейна все подвижные части вермахта и СС на правом, восточном берегу, были сведены в танковую группу "Одер". Отряд "Север" этой группы, под командой самого Хассо фон Мантойфеля, уже 2 февраля закончил сосредоточение севернее города Цеден. По силе этот "отряд" был равен танковой армии, включая в себя 3-й танковый корпус СС под командой Хауссера (5-я тд СС "Викинг", 18-я панцергренадерская дивизия СС "Хорст Вессель", 25-я панцергренадерская дивизия вермахта), 7-й танковый корпус (7-я тд, 24-я тд, 4-я панцергренадерская дивизия СС "Полицай") и три уже перечисленные мной танковые бригады. Отряд "Юг" под командой генерала Балька не уступал по силам, включая корпус "Герман Геринг" в составе одноименных танковой и панцергренадерской дивизий, и корпус "Гроссдойчланд" (одноименная панцергренадерская дивизия, тд "Мюнхеберг", панцергренадерская "Курмарк"), днем 1 февраля совершал переправу на левый берег у Грюнберга, но приказом Манштейна был задержан, а уже переправившиеся части должны быть возвращены на правый берег. Наконец, на левом берегу в районе Франкфурта должен был быть сосредоточен главный резерв ГА "Висла" - 6-я танковая армия СС, командующий Зепп Дитрих, в составе 1-го тк СС (1-я тд СС "Ляйбштандарт", 12-я тд СС "Гитлерюгенд", 23-я панцергренадерская СС "Недерланд"), 2-й тк СС (2-я тд СС "Дас Райх", 9-я тд СС "Гогенштауфен", 11-я панцергренадерская СС "Нордланд"), армейский резерв: 10-я тд СС "Фрундсберг", 101-й, 102-й, 103-й оттб СС. Вечером 1 февраля прибыла дивизия "Гитлерюгенд" и 101-й тяжелый батальон, на подходе были остальные части 1-го тк. Таким образом, на территории, меньше сотни километров в поперечнике сосредотачивались три немецкие танковые армии, имеющие в большинстве кадровый, хорошо обученный личный состав, состоящий из фанатичных гитлеровцев, СС! Следует отметить, что оба отряда группы "Одер" были уже потрепаны в боях, но Шестая танковая была совершенно свежей, великолепно оснащенной - три ее тяжелых танковых батальона были полностью вооружены "кенигтиграми", имелось также три батальона "ягдпантер", и даже два экземпляра новейших сверхтяжелых танков "Маус". Наконец, оборону по Одеру держала 9-я армия, (5-й горный корпус СС, 11-й корпус СС, 18-й и 101-й ак - последние всего двухдивизионного состава) - ее соединения принимали участие в атаках на наш плацдарм, а при неблагоприятном для нас развитии событий, легко могли быть переброшены и на правый берег. Севернее же вы видите позиции 3-й танковой армии в составе 7-й тк СС - 4-я и 9-я тд, 27-я мд "Лангемарк" - район Гейфенхавен, Ниппервизе, Пиритц - и резерв, 6-я горная дивизия СС "Норд", и 156-я резервная дивизия (обе - район Ангермюнде). Вообще такое смешение под одним командованием частей вермахта и СС было нехарактерным - но в феврале сорок четвертого немцам уже было "не до жиру, быть бы живу".

У нас же Первая танковая вышла к Кюстрину в одиночестве, пропустив вперед морскую пехоту. Вышла, после четырехсоткилометрового наступления, имея в строю меньше пятисот танков. Правда, одна ее бригада, 1-я Гвардейская, легендарная "Первая гвардия", была полностью оснащена новыми Т-54-100, с полутора километров опасными даже для "кенигтигра", имелось также два полка тяжелых танков прорыва КВ-54 и четыре полка на СУ-122 - один из них, успевший переправиться на плацдарм, сыграл решающую роль в отражении немецких атак в первые сутки. Соседи справа, передовой мотокорпус Пятой Ударной, а дальше на север - части Второй Гвардейской танковой, вечером 1 февраля находились еще в тридцати километров к востоку. Сосед слева, Восьмая Гвардейская, в семидесяти километрах к юго-востоку с боями преодолевала укрепленный рубеж на старой польской границе, за ней, еще отстав, наступали 33-я и 69-я армии. Еще южнее Третья Гвардейская танковая, уже одолев упомянутый рубеж, быстро двигалась по правому берегу Одера на север, почти не встречая сопротивления, но до Кюстрина ей оставалось пройти больше ста километров.

Таким образом, план за немцев был очевиден. Скоординированными ударами с севера и юга по восточному берегу разгромить наши войска в Кюстрине - или по крайней мере вынудить к отходу от Одера. Одновременно Шестая армия СС разворачивала массированную атаку на Зееловский плацдарм. И чтобы реализовать этот план, у Манштейна хватило бы и времени, и сил.

"Выйти на Одер, не взяв Зееловские высоты - это половина победы". Эти слова Сталина приводят в мемуарах и Жуков, и другие участники того совещания. Однако же, напомню вам, в тексте приказа не было ничего про обязательность захвата высот. Следовательно, это считалось лишь желательным, но не непременным условием - и у Жукова был выбор. Ведь даже полпобеды все же больше поражения!

Мужество солдата - исполнять свой долг под огнем. Мужество полководца - принять решение и отвечать за его последствия. Не исполнить пожелание Сталина - если на то была военная необходимость. Утром 2 февраля еще можно было решить, срочно отвести морскую пехоту с Зееловских высот и удерживать позиции на Одере. Шестого февраля, когда накал боев за высоты достиг апогея, Жуков, согласно его мемуарам, имел разговор со Сталиным по ВЧ - где Вождь спросил вовсе не приказным тоном: "Мы удержимся?"

Остановиться на Одере, сохранить сейчас силы и лучше подготовиться, в то же время дав и противнику возможности пополнения, переформирования, оптимизации линии фронта. А также, что казалось весьма вероятным, наступление союзников заставит Гитлера перебросить хотя бы часть войск на Запад. Или же удерживать высоты любой ценой, обеспечивая наиболее выгодную конфигурацию плацдарма - чтобы будущее наступление после все равно неизбежного перерыва развивалось бы в наилучших условиях? Но... "на Запад не рассчитывайте" - про это мнение, господствующее в Ставке в то время, упоминает не один Жуков. Уже тогда начинали проявляться политические разногласия между СССР и союзниками, видимые пока лишь политическому, но не военному руководству. Отечественная война переходила в войну за интересы Советского Союза в Европе и в мире. А война, как сказал классик, "продолжение политики иными средствами". Значит, надо идти вперед. Жуков принял решение - и за Одер на плацдарм пошли дополнительные дивизии, мотострелки общевойсковых армий. "Одерская мясорубка" (как ее называют в зарубежной историографии) набирала обороты. И лишь теперь нам ясен ее политический смысл: очень может быть, что отступи мы тогда с высот, сегодня, подобно двум Италиям, было бы две Германии - ГДР и фашистско-капиталистическое государство на Западе, тесно привязанное к блоку НАТО, с американскими военными базами на своей территории, набитое американскими войсками с ядерным оружием - возможный плацдарм империалистической агрессии против лагеря социализма. Да, товарищи, выходит, что Иосиф Виссарионович Сталин видел эту угрозу, еще не ставшую явью - и принял меры. Проявив высшую политическую мудрость, обеспечивая долгосрочные интересы СССР.