Владислав Выставной - Пророк Зоны Страница 28

   Но внутрь пробиться им не удавалось, и это обнадеживало. А заодно наталкивало на размышления, отчего же эти полуживые сущности так заинтересовались совершенно случайными людьми. Поначалу Кот продолжал мысленно винить во всем Акима. Все-таки это его усилиями были вызваны те первые ожившие покойники. Но что-то здесь не складывалось. Почему вслед за знакомыми парня, которых тот наивно пытался возродить из мертвых, полезли все остальные? Где был тот момент, за которым произошел сбой в обещаниях жуткого Акимова Голоса?

   И вдруг его как током ударило. Он скосился на свой лежавший в стороне рюкзак.

   Вещи мертвецов.

   Он не должен был забирать их из этого проклятого пятна. Он вмешался в этот дикий ритуал, нарушил программу, вторгся в планы сил, понять которые был просто не в состоянии. Что же теперь будет? Мертвяки так и не оставят их в покое, будут преследовать и настойчиво стараться приобщить к своему приятному обществу?

   Сталкер поежился. Он не знал, что делать. Рассказать спутникам? Кот представил себе реакцию Шевцова. Ну его к черту. Избавиться от опасного груза тайком? Как это провернуть, не вызвав подозрений?

   Проще всего было просто дождаться рассвета, а там решить. И Кот заставил себя забыть обо всем и расслабиться. Есть у него такая способность. Очень полезная для сталкера. Без нее в Зону лучше не соваться. Зона не любит слишком впечатлительных.

   – Ну что, туристы, – стараясь держаться бодрее, сказал Кот. – Не спится?

   – Какое там, – отозвался Шевцов. – Слышь, скребутся?

   – Самое время рассказывать страшные истории, – усмехнулся сталкер. – Есть у кого подходящая?

   – У меня есть история, – неожиданно произнес Аким. Голос у него был тихий, спокойный. Даже не скажешь, что пару часов назад он готов был разнести себе мозги в клочья. – Не знаю, насколько страшная, но в ней все правда.

   – Давай! – с готовностью сказал сталкер. Даже вперед подался, чтобы подчеркнуть интерес. Тихонько подмигнул Шевцову.

   – Интересно… – сдержанно сказал тот.

   – Все началось давно, – начал Аким. – Но я помню, как будто это было вчера. Я учился в первом классе и дружил с одной девочкой. Ее звали Катя.

   Кот с Шевцовым переглянулись. Аким продолжил:

   – Я жил с родителями, в центре, а она – в маленьком доме на окраине. Мне было очень интересно бывать там, хоть мне и запрещали выходить со двора. Но кто слушает запреты, когда там, на окраине, все иначе, словно в другом мире! Там нет одинаковых домов и квартир, зато есть свой маленький дворик – как маленькое королевство с одиноким замком посередине. Там Катин дед держал кроликов и ручных голубей. А еще там была собака – большая немецкая овчарка. Катя отстегивала ее от железного кольца на будке, и мы шли гулять. И никто не мог нас обидеть, будто не пес это был, а огнедышащий дракон из сказки… – Аким помолчал, улыбнулся, словно снова увидел эту картинку из своего детства. – Мы дружили долго – пока не закончили школу. Я уехал в Новосибирск, поступил в институт. Потом меня забрали в армию и отправили на Дальний Восток. Я служил в морской пехоте, мне это нравилось, и я почти забыл про Катю. Но вот я вернулся. Я думал, что Катя давно замужем и про меня забыла – часть была секретная, и с перепиской было туго. Но здесь, на вокзале, меня встречала девушка. Вы даже не представляете, насколько она была красива! Оказывается, она меня ждала. В это трудно поверить, но ждала, несмотря на то что вокруг вились ухажеры, до которых мне было как до луны строем… Мы поженились. Родители были счастливы, а уж про себя я и не говорю даже. «Медовый месяц» был сказочный. Нам выбили путевку в Крым – не так просто по тем временам, да и деньги нашлись. Море, солнце, горы, любовь – чего еще надо для счастья? Мы вернулись – и началась настоящая жизнь. Катя ждала ребенка, я работал и продолжал учебу на вечернем отделении. И вот в одну ночь у Кати начались схватки. Вызвали «скорую», погнали в роддом, я – вместе с Катей. И вот я сижу под дверью родильного отделения, меня колотит от волнения и тревоги. Открывается дверь, в мою сторону идет врач. Я подымаюсь к нему навстречу, чтобы спросить: «Мальчик или девочка?» А врач смотрит мне в глаза и спокойно, с расстановкой, говорит… – Аким стал бледен, на лице его проступили капельки пота: – «Умерла она». Я: «Как умерла?!» А он: «Погибла при эвакуации. Как и твои родители, и все, кого ты знал…»

   Аким запнулся, ладонью вытер пот со лба, продолжил:

   – И тут я понимаю, что проснулся. А врач говорит мне, мол, ничего этого не было, просто спал я двадцать четыре года, а мне все это снилось, снилось… Но я-то помню – все это было на самом деле!

   Голос его дрогнул, Аким яростно ткнул кулаком в бетон пола:

   – У меня словно отняли целую жизнь, отняли родных и близких мне людей! Я не знал, что делать… Просто встал, вышел из палаты, пошел по городу…

   – И забрел в Институт, – тихонько вставил Кот.

   – Я думал, мне там помогут, – сказал Аким. – Но оказалось, я попал в совершенно другой мир. Я не знал уже, что в этом мире настоящее, а что только снится. Я хотел вернуть все, как было. И тут мне явился Голос…

  – Голос? – настороженно повторил Шевцов. – Что за Голос?

   – Это долгая история, – торопливо сказал Кот. Обратился к Акиму: – Выходит, ты пытался все вернуть на место? Повернуть время вспять? Но это же невозможно, как ты не понимаешь?

   – Теперь я понимаю, – с горечью сказал Аким. – Зря я его послушал, зря.

   Все замолчали, глядя на огонь. Трескучее пламя гипнотизировало, придавало смысл этому бездумному сидению, очищало разум и дарило надежду. И было не так тяжело слышать, как там, за стенами, кто-то выл протяжно и жутко, как что-то большое мерно билось в закрытую дверь.

   Там, за стенами, их ждала Зона.

   Наутро они так и не покинули свое убежище. С высоты второго этажа сталкер видел, как бродят, натыкаясь на препятствия, ожившие мертвецы. Впрочем, те перестали ломиться в укрытие живых. Они просто шли. И, судя по всему, брели все в одном направлении. В сторону Искитима.

  Голод уже давал о себе знать, и пришлось доесть неприкосновенный запас – пару упаковок вьетнамской лапши. Сваренное на костре, в туристическом котелке, на сомнительной воде из-под крана месиво придало сил, чтобы продержаться еще сутки.

   На следующее утро город опустел. То ли мертвяки успокоились, то ли ушли все, наконец, куда-то.

   Осунувшиеся, несмотря на вынужденный «отдых», слепо щурившиеся на солнце, люди покинули свое убежище. Сталкер вел спутников с угрюмой сосредоточенностью, в твердой решимости выжить во что бы то ни стало. Возвращаться тем же путем было нельзя. Обратной дорогой пришлось выбрать крайне неприятную, но все же известную и сравнительно безопасную тропу. Они шли на запад вдоль Новосибирского водохранилища, Моря, как называли его сталкеры. Шли вне прямой видимости, но время от времени оно появлялось за мертвыми деревьями и полуразрушенными строениями.

   – Главное, не смотреть на него, – мрачно повторял Кот. – Ни в коем случае не смотреть!

   Наверное, он успел обрасти каким-то авторитетом у спутников: они послушно отводили взгляд от воды. И правильно. Ведь воды там давно не было. Было густое, обширное, вяло булькающее, необъяснимое радужное месиво, напоминавшее то ли грязноватое желе, то ли…

   То ли структуру живого мозга. Кот склонялся к последнему. Хоть в Институте и продолжали спорить до хрипоты, в попытках прийти к общему мнению по поводу Моря, но для него было совершенно очевидно: оно давно не просто Море, а нечто живое. Мыслящее. И притом настолько необъяснимо, не по-человечески мыслящее, что от этого просто жуть пробирала. И если рядом с заливом ему было просто неприятно находиться, то здесь было страшно. Пожалуй, и залив был частью этого «нечто», которое наверняка было чем-то живым. Может, и самим «пришельцем», устроившим Посещение, как считали некоторые. В качестве примера приводили старую книжку про некий мыслящий океан, «Солярис» кажется. Ученые подымали таких умников на смех, но Кот был здесь, видел это и чувствовал.

   Чувствовал, как на него смотрят. Будто на таракана с высоты занесенной тапки. Изучают. Вроде как даже трогают. Эдак с брезгливым любопытством, как жука палочкой, но осторожно – чтобы не покалечить. Не буквально, конечно, трогают, а как бы ментально, что ли? Но такой от этого мерзкий осадок – месяц в себя прийти не можешь. Выход здесь только один – не смотреть в его сторону. И может, оно не заметит.

   Им повезло. Море не заинтересовалось ими. К утру следующего дня они вышли к Периметру. И тут же заметили необычную активность у границ Зоны. К редким обычно патрулям ООН прибавились военные в общевойсковой форме.

   Группа притаилась в небольшой ложбине за редким кустарником. Знакомый лаз был перекрыт военными, и следовало пересмотреть планы. Кот осматривал границу Зоны через оптический прицел и не мог понять, зачем сюда подогнали три БТРа с пехотой, поставили в отдалении пару «Градов» и на кой, спрашивается, вкопали в землю танк?! Он прикидывал, что бы все это могло значить и как теперь преодолевать кордон, когда над периметром с надсадным ревом прошло звено боевых вертолетов. Все трое молча уставились в небо, провожая машины взглядами.