Глеб Дойников - Пощады никто не желает! Страница 28

На мостике флагманской "Кассаги" контр адмирал Дева был доволен. "Иосино" уже почти утопил первый русский транспорт, и сейчас займется вторым. Если он и не сможет его добить, эсминцы уже получили приказ, обрезать корму "Мономаху", и атаковать транспорта. Для тройки уходящих на Север купцов, опрометчиво нарушивших строй, хватит и пары его крейсеров. "Кассаги" минут за десять выведет из строя "Лену", а скорее всего просто утопит этот сто раз проклятый корабль, та уже горит по всей длине. "Читосе" должен на равных продержаться это время с неожиданно живучим "Мономахон". Потом если старый русский крейсер и не удастся утопить, он просто не сможет догнать японцев пока те будут топить оторвавшиеся от эскорта северные крейсера…

— Торпеда!! — раздался неожиданный крик сигнальщика.

"Логично," — подумал Дева, наблюдая за пенной дорожкой выпущенной с "Лены" торпеды, — "по данным разведки на ней установлены британские торпедные аппараты, снятые с "Ниссина" и "Кассаги". Русские пытаются использовать свой последний шанс нас отогнать".

— На всякий случай, примите три румба влево, — отдал Дева приказ командиру "Кассаги", капитану Идэ.

— Взрыв на "Читосе"!!! — раздался голос того же сигнальщика, еще до того как крейсер лег на новый курс.

Переведя взгляд на идущий в кильватере крейсер Дева не мог поверить своим глаза. Казалось, что выдуманный японскими рыбаками Годзилла, разбуженный звуками орудийной стрельбы, всплыл на поверхность, и откусил половину борта первому попавшемуся ему кораблю. Которым на свою беду оказался именно "Читосе". Дева не мог понять, что именно могло случиться на следующим за ним крейсере. Ни на "Мономах", ни тем более на "Лене" не было орудий, способных пробить четырехдюймовый скос бронепалубы и вызвать взрыв котлов или погребов боезапаса, но… Но как будто опровергая это окутанный клубами дыма и пара "Читосе", почти не снижая скорости, стремительно лег на правый борт, и уже не выпрямился… Из четырех сотен членов экипажа вечером японским миноносцам удалось спасти двух сигнальщиков, со слов которых и была составлена картина гибели корабля. После переноса "Мономахом" огня с головного японца на "Читосе", в тот попало всего три снаряда. Почему один из них разорвался практически на торпедном аппарате левого борта, почему сдетонировала боеголовка торпеды, и почему от взрыва вырвало почти половину борта… Просто цепь случайностей, судьба продолжала кидать кубик, и этому кораблю не выпало "жизнь".

На "Мономахе" на несколько секунд прекратилась стрельба, ошарашенные картиной мгновенной гибели корабля, пусть и чужого, канониры оторопело смотрели на дело рук своих.

— Что это с ним, неужто это мы его так, — робко спросил командира плутонга мичмана Георгия Метакса наводчик одного из орудий.

— Я не знаю, что именно там у японцев приключилось, но черт подери — мне это нравится! — сам слегка ошеломленным таким результатом обстрела противника мичман тем не менее пришел в себя быстрее матросов, — а ну как ребята, переносим огонь на головной! А не слабо ли нам повторить и утопить два крейсера подряд??!!

"Какссаги" внешне ничуть не смущенный гибелью второго мателета, не стала переносить огонь с "Лены" на "Мономах". "Лена", как было видно уже не вооруженным взглядом, доживала свои последние минуты. Судя по пару, обильно вырывающемуся из вентиляционных труб, был пробит минимум один котел. По "Кассаги" вело огонь всего одно орудие, и корабль уже накренился на два градуса на левый борт. После очередной серии разрывов Рейн почувствовал, что "Лену" неудержимо ведет влево. Попытка парировать циркуляцию рулем не увенчалась успехом, и командир решил перейти на управление машинами. Левая циркуляция приводила вспомогательный крейсер, оставшийся к тому же почти без орудий, слишком близко к крейсеру настоящему. Попытки связаться с машинным отделением, чтобы дать полный вперед левой машиной и полный назад правой ни к чему не привели. Из труб амбрюшотов никто не отзывался, зато на мостик прибежал посыльный кочегар от старшего механика. Он то и принес радостное известие, что левая машина затоплена. Рейн еще успел отдать приказ ввести в дело торпедный аппарат правого борта, получить ответ что тот поврежден. Отдать приказ артиллерийскому офицеру продолжать обстрел "Кассаги" из всех действующих орудий, и узнать, что работает только одна пушка на правом борту, которая и будет введена в дело как только крейсер на циркуляции развернется к противнику этим самым правым бортом. Досадливо сплюнув Рейн подозвал боцмана и огорошил его приказом — "братец, начинайте вываливать шлюпки за борт, но до потери хода не спускайте".

Расходясь с неуправляемой "Леной" в пяти кабельтовых Дева решил не давать русскому крейсеру ни одного шанса, и приказал разрядить в длинный борт русского парохода все торпедные аппараты правого борта. Две из трех торпеды попали, что не удивительно при стрельбе по неуправляемой мишени длинной с сто сорок метров. Теперь затоплено было не только левая, но и правое машинное отделение, взрывом двух ударивших рядом торпед корабль почти переломило пополам. "Лена" потеряла ход, левый крем быстро сменялся правым и Рейн отдал приказ садиться в шлюпки. Единственное действующее орудие правого борта вело огонь до конца, пока не кончились складированные у орудия снаряды. Его артиллеристы и даже добилось одного попадания в борт "Кассаги", украсившийся очередной пробоиной калибра 120 миллиметров. Лихой вспомогательный крейсер уходил красиво и ярко, как и жил. Из находящихся на верхней палубе в заблаговременно подготовленные шлюпки успело сесть большинство моряков. Из низов же корабля напротив, выбраться удалось считанным единицам. Машинная команда в большинстве погибла при попадании торпед, до многих отсеков просто не дошел приказ об оставлении корабля, а остальные не успели выбраться из быстро заполняемого водой лабиринта коридоров и трапов… Капитан второго ранга Рейн так и не сошел с корабля руководя эвакуацией с мостика. Но надеть спасательный жилет он сподобился, и после своего затопления корабля был выброшен на поверхность и подобран шлюпкой из воды.

Оставшись один на один с "Кассаги" Попов, на крейсере которого действовало уже меньше половины орудий, старался максимально использовать положение временно не обстреливаемого корабля. Все новые снаряды с русского "антиквариата" рвали и калечили борт им настройки японца. Дева не мог понять, почему количество попаданий в его крейсер не кореллируется со все уменьшающимся количеством действующих на русском корабле орудий. Почти одновременно прибежавшие гонцы доложили о выходе из строя носового торпедного аппарата и пары орудий правого борта. Крейсер Девы стремительно терял боеспособность, и вице адмирал внезапно вспомнил, что "Мономах" был послан в поход прямо из учебно артиллерийского отряда. "Похоже, что артиллеристы и офицеры старого крейсера умеют не только учить стрелять других", — подумал Дева и послал в атаку на пару проскочивших "Иосино" транспортников отряд миноносцев, занятый боем с более сильным "Кассаги" русский крейсер не мог помешать ах атаке. "Мономах" действительно не смог перенести на пытающиеся пройти у него под кормой эсминцы огонь. Их обстреливали только пара кормовых орудий для которых "Кассаги" был вне зоны огня. Зато "Ангара" прервав перестрелку с "Иосино" резко вильнула влево и оказалась на пути четверки дестроеров. Не рискнув прорываться мимо кусачего вспомогательного крейсера, командир отряда эсминцев предпочел обойти сцепившихся "Кассаги" и "Мономаха" по носу, и атаковал транспортники уходящие на Север. Из четырех выпущенных торпед в цель попала одна, и транспорт быстро исчез с поверхности моря. Но своей атакой японские миноносцы "на практике" показали убегающим от боя транспортникам, что быть ближе к своим крейсерам все же безопаснее. Оставшаяся на плаву пара, прорвавшись сквозь обстрел с "Кассаги" и спорадический огонь поврежденного "Иосино", спряталась за испещренным попаданиями корпусом "Мономаха" и подоспевшей наконец "Светланой".

В бою возникла получасовая пауза, отошедшие на Север эсминцы перезаряжали торпедные аппараты, "Кассаги" и "Мономах" тушили пожары и вяло постреливали друг по другу, не надеясь на попадания с дистанции более сорока кабельтов. "Пересвет" и "Светлана" сгоняли в кучу транспорта, выстраивающиеся в кильватере "Ангары". Тяжело поврежденный огнем "Иосино" вспомогательный крейсер годился только на роль прикрытия транспортов от атаки одного двух эсминцев. Но зато его командир семафорам передал на купцов, что "любые попытки выхода из строя будут пресекаться огнем". Дева принимал с "Иосино" рапорт о повреждениях, и удивлялся про себя, что то все еще на плаву. Обе стороны ждали подхода к месту боя кораблей Камимуры. Командир "Пересвета" Бойсман разглядел на горизонте силуэты преследующих Камимуру "Осляби" и "России". Он решил повторить оказавшийся удачным ход Попова, и отдал приказ "Ангаре" собрав транспорта в колонну, вести их под берегом на Юг, навстречу подходящей помощи. Сам "Пересвет" принял в кильватер "Светлану", и перекрыл дорогу подходящим кораблям Камимуры. Один русский броненосец с яхтой крейсером должен был остановить броненосный крейсер и три полноценных бронепалубника японцев. Которые час назад прорвались мимо такого же броненосца, в одном строю с которым сражалась не "лакированная" "Светлана", а более сильные "Россия" и "Паллада". Бойсман не видел особых шансов на успех еще и потому, что в носовой башне осталось не более дюжины снарядов, а в кормовой действовало всего одно орудие. Если "Ослябя" не смогла остановить "Идзумо" четырьмя десятидюймовыми орудиями, "Пересвету" предстояло это сделать одним. "Мономаху" опять предстояло закрыть собой транспортники от атак "Кассаги", за которой болтался в кильватере почти не стреляющий "Иосино" и готовились к новой атаке эсминцы. До подхода отряда во главе с "Ослябей" перевес в силах был на стороне японцев. "Идзумо" начал пристрелку по "Пересвету" в пять минут четвертого, русские ответили тем же.