Александр Громов - Исландская карта. Русский аркан Страница 28

– Твоя, Мишель. А ну-ка, сдай мне девятку…

– Чего захотел, тирьям-пам-пам! Вот тебе карта. А ну-ка покажи! Не желаешь? Ха-ха. То-то, что нет у тебя ни девятки, ни восьмерки. Не фартит тебе, Николас…

Лопухин перевернул карту, продемонстрировав девятку треф. Розен перевернул карту, показав девятку бубен. Какая бы карта ни имелась на руках у цесаревича, она явно не была девяткой, поскольку он насупился и выплатил партнерам по тройной ставке каждому.

– Продолжим?

Через полчаса Лопухин выиграл двадцать семь тысяч, Розен остался при своих, а Михаил Константинович, выпив еще коньяку, предложил удвоить ставку.

– Этак ты вконец проиграешься, Мишель, – увещевающе заметил Лопухин, небрежно тасуя двойную колоду. – Сам видишь, сегодня фортуна на моей стороне. Не прекратить ли?

– Это ты мне? Продолжим!

На следующем круге бумажник наследника полегчал еще на восемь тысяч. Михаил Константинович ругался по-немецки, по-французски и по-русски.

– Вот видишь, Мишель, – сказал Лопухин. – Я же говорил. Все равно хочешь отыграться? Давай, но только не в макао, не в штосс и не в фараон. Тут нужно счастье, а оно тебе нынче изменило. Давай сыграем в такую игру, где играть надо. Нет, не в вист, это для меня сейчас чересчур сложно… М-м… Не угодно ли в гамбургский похен?

– Во что-о?

– В гамбургский похен. Чертовски азартная игра.

На испитом лице Михаила Константиновича мелькнул проблеск интереса.

– Играл я когда-то в похен, тирьям-пам-пам… Но гамбургский??

– А я, господа, ни в какой не умею, – развел руками Розен.

– А мы разок-другой сыграем в открытую, и вы сразу научитесь. Не тушуйтесь, полковник, новичкам везет. А тебе, Мишель, скажу: гамбургский похен отличается от просто похена тем, что в нем можно повышать ставки с каждым раундом и нет обязательного раскрытия карт. При пасе всех, кроме одного, его карты не проверяются. Если остались двое, любой из них может вскрыть карты партнера, положив в банк не меньше последней его ставки. Увлекательнейшая игра, доложу я вам! – Граф вновь закурил папиросу и, выпустив дым, откинулся на стуле. – Несколько времени назад лучшие европейские игроки в похен собрались в Гамбурге, чтобы выявить абсолютного чемпиона. Они сняли кабачок и не выходили из него трое суток. Чтобы добавить интереса, игроки приняли новые правила. Каждый из них начал игру с определенной, строго оговоренной суммой, не то двести, не то триста тысяч марок. Один победил, остальные ушли с пустыми карманами. Так и родилось понятие «гамбургский счет». Это значит, что выигрывает не тот, у кого карта лучше, а тот, кто заставит других поверить, что у него она лучше. Это надувательство, возведенное в принцип, но, дьявольски увлекательное! Можно и выиграть, и продуться в прах, а главное, и то и другое с хорошей нервной щекоткой – куда там макао! Не угодно ли попробовать?

– Напугал! – фыркнул цесаревич. – Старшинство карт в твоем гамбургском – как в обычном похене?

– Совершенно так же. Пара, две пары, затем райхе, или ряд, далее тройка, фоль, масть, каре, гросс-райхе, похен. Тридцать три карты, джокер идет за любую. Тут без сюрпризов, Мишель.

– Тогда чего же мы сидим, тирьям-пам-пам? Полковник, налей-ка еще. Сам выбери бутылку. А ты, Мишель, сдавай.

Распечатав свежую колоду, Лопухин быстро выбросил из нее все карты младше семерок и одного джокера. Перемешал.

– В открытую? Извольте. Вот вам по пять карт. Что у тебя, Мишель? Туз пик, король треф, валет треф, десятка треф и валет черв. Значит, пара уже есть. Будем играть. Следите, полковник. При таком раскладе можно снести все, кроме двух валетов, потребовать три карты и надеяться, что выйдет тройка, фоль, а если очень повезет, то каре или даже похен. Пожалуй, так мы и сделаем. Можно, конечно, выбросить червонного валета и ждать взамен даму – выйдет ряд. Вероятность этого, однако, низка. Можно еще выбросить червонного валета и пикового туза, надеясь на масть, хотя вероятность тут еще ниже. Решено, оставляем пару, а эти три – долой. Ну-с, что мы имеем в прикупе? Восьмерка бубен, семерка черв, валет пик. Поздравляю, Мишель, у тебя тройка, для начала неплохо… Теперь вы, полковник. У вас наклевывается ряд: семерка треф, восьмерка пик, девятка пик, десятка бубен, дама черв. Вам нужен валет, и вы не знаете, что три валета у Мишеля на руках… или вам нужен туз, чтобы получился обратный райхе, где туз считается шестеркой… Решено. Выбрасываем даму, прикупаем одну карту… Гм! Семерка пик. У вас всего-навсего пара, причем самая младшая. Тут или пасовать, или блефовать. Теперь я… Тьфу, удавиться можно! Что мне ловить – ряд или масть?.. Да? Мне тоже кажется, что ряд. Выбрасываю восьмерку, прикупаю… что? Так и есть: купил туза вместо десятки. Можно пасовать. Лучшая комбинация – у Мишеля. Мои поздравления! Ну-с, игра вам понятна, полковник?

– Что же тут не понять, – хмуро отозвался Розен. – Если держать морду кирпичом, так можно выиграть и при плохой карте.

– Фи, полковник, что за слова! «Морду», «кирпичом»… Почему бы не сказать деликатнее: «Держать лицо… мнэ-э… терракотой»? Но игру вы поняли. Теперь, господа, сыграем как подобает? Минимальная ставка сто рублей, лимит десять тысяч, согласны?

– Сколько? – переспросил Розен и немедленно получил от Лопухина толчок ногой: сиди, мол, и играй, не ты здесь жертва…

– Десять тысяч. Согласны? Я мечу первый.

Три сотенные бумажки упали на стол. Лопухин ловко раздал карты.

– Играю. – Цесаревич бросил на стол мятую сотню.

– Поддерживаю, – кивнул Розен.

– И я также, – отозвался Лопухин. – Будем прикупать?

– Прикуп – по взаимному согласию? – осведомился Розен.

– Точно так.

– Тогда я согласен.

– А я нет. – И цесаревич выложил пять сотенных купюр.

Розен ответил – и только. Ответил и Лопухин.

– Теперь прикупаем?

– Пожалуй. Тирьям-пам-пам.

Цесаревич сбросил две карты. Розен и Лопухин – по три.

– Отвечаю и поднимаю на пятьсот. – Наследник кинул в банк тысячу.

– Пас. – Розен бросил карты.

– Не нравится мне это, – поморщившись, сказал Лопухин. – Ну хорошо, Мишель, вскрываю. Вот тысяча. Что у тебя? Ого! Три дамы и джокер. Стало быть, каре. Мне с двумя тузами ничего не светит. Банк твой.

Чистый выигрыш цесаревича составил две тысячи четыреста рублей. Наследник престола заметно повеселел.

В следующей партии выиграл Розен, предъявив фоль, и забрал банк в девять тысяч. Затем три раза подряд счастье улыбнулось цесаревичу. Выиграл он, впрочем, немного: Лопухин и Розен быстро пасовали. Потом битый час никому не везло.

– Настоящая игра начнется, когда не одному, а всем игрокам придет хорошая карта, – сказал Лопухин, откупоривая третью бутылку коньяку, на сей раз привычного шустовского. – Вот тогда из кого-то перья полетят…

– Из тебя, Николас, – захохотал цесаревич, в то время как Розен метал карты.

На этой раздаче Лопухину не пришло ничего, зато между полковником и цесаревичем пошла настоящая рубка. В конце концов Розен не выдержал и вскрылся. Против его масти Михаил Константинович смог выставить только фоль – правда, старший, но все-таки фоль, – и взволнованный Розен обеими руками подгреб к себе целый курган ассигнаций.

– Шестнадцать тысяч, – подсчитал в уме Лопухин. – Поздравляю вас. Ну-с, Мишель, из кого перья летят?

– Играем еще! – закричал наследник.

– Изволь.

В следующей партии граф не только отобрал у полковника две трети его выигрыша, но и, подняв ставку до лимита, заставил цесаревича спасовать. Пока Лопухин сгребал выигрыш, наследник быстро перевернул его карты.

– Э, Мишель, так не по правилам! – запротестовал граф.

– Нет, вы поглядите! – кипятился цесаревич. – Одна пара, да и та младшая! Против моей тузовой тройки! Знал я, Николас, что ты цербер, но не знал, что жулик…

– Блеф допускается правилами игры, – спокойно отвечал граф. – Это гамбургский похен. Тебе сдавать, Мишель.

– Ах, ты так, да? Ну держись!

На сей раз граф ответил и надбавил, даже не взглянув на выпавшие ему карты. Цесаревич поднял ставку до пятисот рублей. Розен бросил в банк сразу две тысячи.

– Ставлю три, – сказал Лопухин. – Надо бы больше, но уж так и быть. Протянем удовольствие.

– Вы не собираетесь посмотреть свои карты? – осведомился у него Розен.

– Зачем? Я чувствую, что карта хорошая. И пока мне этого довольно. Или вы желаете прикупить?

– Пока нет.

– Вот и я тоже. Твой ход, Мишель.

– Ставлю пять.

– Десять, – тихо и серьезно сказал Розен.