Бабочка под сапогом - Юрий Ра Страница 28

Онегин сидел на полке и старательно сдерживал своё неприятие ситуации. Нет, париться он любил, кто в здравом уме откажется от этого процесса, но сама мысль, что приходится вести деловые разговоры в таких местах, была отвратительна. Баня была не ведомственная, но давно облюбованная их управлением. Персонал тоже с тех самых пор был неслучайным. Было бы глупо давать доступ к распаренной комитетской мякоти кому попало. Так что поход компании, в которую попал и Петр, не выглядел чем-то странным. С некоторых пор самые важные вопросы внутриполитической и производственной кухни Комитета начали решать не в кабинетах, а в случайных местах. Да уж, подумал он, несколько лет назад Милославский казался параноиком со своими встречами на мосту и словечками «дедушка» или «прошлый дедушка». Хотя, чего удивляться — фальшивый подросток небось собаку съел на таких вещах, слесарь-ремонтник высшей степени конспирации.

В бане все равны, никаких полковников, майоров, начальников отделов и управлений. Не нами заведено, не нам и отменять.

— Так что, Петя, не пошел на продуктивный контакт твой Заяц?

— Я с самого начала говорил, что не пойдет. Авантюра — это одно, а откровенная глупость совсем другое. Не в его правилах подставляться просто так.

— Да это я тебя по привычке подкалываю, я тоже не ждал иного. А согласись, хорошо получилось с пинг-понгом, так следы запутали, что сами потеряли.

— Семен Федорович, не перестарались мы? Не переиграли сами себя с этим вашим пингом-понгом? Я не понял, что нам дала вся эта кутерьма.

— Молодой ты, Петя, вот и не понимаешь пока некоторые моменты. Нам не надо было знать, куда зайчик прискачет. Сторожки развесили и сидим ждем, где звоночек прозвенит. Мы по итогу и его нашли, и ищеек. Теперь только смотри, куда доклады пойдут и весь расклад зарисовывай.

— Все эти ресурсы, да против врага бы.

— И снова неправ ты, Петр. Самый серьезный враг, он не тот, кто из чужого окопа в тебя гранату кидает, а тот, кто на твой порох ссыт. Вот и ищи этого зассыху, чтоб он раньше твои запасы не нашел.

— Семен Федорович, а мы не ошиблись, что не попытались выдоить из Зайца всё, что он знает?

— Ты же его прикрывал. Что, надоел своенравный источник? Или давит на тебя морально?

— Да нет, просто боюсь, вдруг потеряем.

— Ты психологический портрет своего источника составлял?

— Ну да.

— А корректировку по изменению возраста делал?

— Как я аналитикам объясню необходимость корректировки? Скажу, внезапно состарился.

— Молодежь, всему учить надо. Дай задачу провести правку исходя из возраста объекта тридцать лет и пятьдесят лет. Типа, у нас аналитическая игра на определение анонимного источника. И пробуй потом прикладывать полученные портреты к объекту, смотри, какой ближе окажется. А потом и прогнозировать сможешь его.

— Зачем такие сложности, Семен Федорович?

— Не понял? У Зайца, если он тебе правду сказал, идет смещение личностной матрицы под влиянием молодого тела. И идет этот процесс уже пять лет. Опять же, если он правду сказал.

— А если соврал?

— Тогда проще, тогда шизофрения в классическом виде, много раз изученная и знакомая нашему аналитическому отделу как «Отче наш». Не смотри так, чекист обязан знать и «Отче наш» и «Майн кампф». Но я и так без всяких аналитиков тебе скажу, он не готов доиться. И скорее всего, не цену набивает, а не верит в результат.

— Это да, постоянно говорит, что всё сгнило, ремонтировать поздно. А вы сами, това… Семен Федорович, как считаете?

— Не надо бы говорить тебе такого, боюсь руки опустишь. Но да, чем глубже лезу в вопрос, тем больше убеждаюсь, задница кругом. Крутились, выдумывали что-то, искали врагов, а за деревьями леса и не видели. Всё, я в душ!

Полковник Зотов, с раннего утра, засевший в штабе, был отвлечен от документов барабанной дробью ударов. Выйдя из кабинета и перейдя к окну на тыльной стороне казармы, он увидел одинокого солдата по форме номер три быстро колотящего палкой подвешенную на дереве покрышку. Ага, про этого рядового ему докладывали, мол тренер по историческому фехтованию непонятным образом засланный в их полк из Шепетовки, каждое утро делает разминку, чтоб не потерять физическую форму. Нормальное стремление, никак не мешающее службе. Только гремит сильно. Хотя, не жилая застройка, будить тут некого. А кстати, не пройтись ли по расположению, проверить забившихся в щели солдат, спящих после подъема? Давно он не гонял личный состав, эдак страх потеряют.

Братцы, я же не знал, что народ сегодня вообще забил на зарядку. Помощник дежурного по полку сначала был послан дежурным провести зарядку с личным составом, потом был мягко послан самим личным составом, который не спустился на улицу из расположения. Солдаты вяло умывались, заправлялись, досыпали, сидя на табуретках в ожидании завтрака. Мат командира полка подействовал на них как дихлофос на тараканов, все бросились врассыпную, некоторым сразу отрубило мозг и инстинкты, они пытались пробежать сквозь стены, кто-то прятался под койками… Прибежавший на крик дежурный по полку чуть не оказался на гауптвахте за фразу о том, что не его обязанность зарядку с солдатами делать. Последовали организационные выводы, были составлены мероприятия по охвату масс требованиями Устава. А если конкретно, в каждой батарее на подъеме теперь должен присутствовать ответственный офицер. За зарядку ответственный.

И всё бы ничего, но этот гадский папа Зотов ухитрился объявить, что глаза на бедственное положение с дисциплиной ему раскрыл единственный образцовый-сука солдат. Угадайте, кто… Это карма или меня преследует злой рок? Стоит устаканиться отношениям с сослуживцами, как прилетает от начальства некий привет, который ставит крест на моей репутации. Я так расстроился, что кинул через себя уважаемого человека, дедушку из первой ракетной батареи, прилюдно рассказывавшего мне, какой я нехороший человек. Ну просто не удержался на нервяке таком. А он сам начал — схватил меня за грудки. Ладно бы я его через бедро бросил, я так не умею. Поэтому сделал привычно — потянул на себя, упал, принял на ноги, а потом ногами перекинул над собой что есть сил — лети птичка. Я так даже одоспешеных мужиков кидал, просто коронка моя этот бросок. Очки репутации ещё чуточку просели. Не принято бросать дедушек прилюдно. Сойтись по второму разу нам не дали сослуживцы. Днем при всех драться не принято. И вообще, я ж контуженый на голову, по жестам пострадавшего было видно, что он сам не горит желанием драться.

В лес!