Гибель старых богов - Дмитрий Чайка Страница 28

Царский отряд шел домой, в Ниневию. Потеряв четверть воинов убитыми, и еще две тысячи ранеными, он уже не был той всесокрушающей силой, что раньше. Людям требовался отдых, оружию и доспехам — починка и замена. Рядовой, в общем-то, карательный рейд превратился в форменный кошмар, который они еще долго не забудут. В царствование Великого царя Синнахериба, царя четырех стран света, каждый ассириец считался воином, а потому бесконечные походы истощали силы народа. Даже обрабатывать землю становилось некому, так много молодых мужчин уходило на войну. Но безумное количество добычи, дань от покоренных народов и толпы рабов пока спасали хрупкую экономику страны, живущей от грабежа до грабежа. Каждый царь, вступивший на престол, очень быстро понимал, что как только бесконечные завоевательные походы прекратятся, то воспрянувшие соседи, вырастившие новое поколение воинов, накинутся на Ассирию, как стая гиен на льва, и разорвет ее в клочья. Поэтому та дикая жестокость, с которой подавлялось любое сопротивление, была вызвана необходимостью поселить в сердцах подданных липкий, всепоглощающий страх от одного только имени очередного повелителя. Чудовищные казни, массовая резня, переселение огромных масс людей по всей Империи должны были превратить подвластное население в рабочий скот, исправно платящий налоги и забывший свои истинные корни. А удел ассирийцев — быть воинами и господами над бессловесным быдлом.

И вот эти воины, надломленные тяжелейшим походом, шли домой, потеряв боевых товарищей, и имея из добычи большое и жирное ничего. Великий царь, величественный и неподвижный, как статуя, ехал на колеснице, смотря вдаль. Роскошная некогда борода требовала ухода, под глазами залегли тени, а в иссиня-черных волосах появились первые седые пряди. Он безумно устал, и только бешеная всепоглощающая ненависть вела его вперед. Потому что он уже допустил ошибку, не приняв всерьез полудиких горцев, откусивших больше, чем они могли проглотить. А теперь он потерял лучших воинов из-за изощренной интриги, в которую его втащили, как неопытного мальчишку. Он должен раздавить абсолютное зло, окопавшееся на далеком юге, и сделать это как можно скорее.

Глава 13,

где сделан небольшой обзор политической ситуации

— Да что ж это за греческий огонь такой? — ломал голову Макс. — Я же думал, его сделать-то раз плюнуть. Нефть и что-то там еще. И что такое это что-то? Бьемся, бьемся, а результата ноль.

Весь прошлый год Лахму, по его приказанию, экспериментировал с полученными нефтепродуктами, но те самовозгораться не хотели ни под каким видом. А это радикальным образом меняло все планы. В полученную горючую жидкость добавлялось все, до чего могли дотянуться руки и пытливый ум инженера. Измученный инженер даже спал в лаборатории, потому что от супружеской постели был отлучен из-за непереносимой вони, которой он пропитался. Ингредиенты, которые он добавлял, становились все более и более экзотическими, и, когда в дело пошла моча девственницы, собранная в полнолуние, Макс решил заканчивать с экспериментами.

На военном совете, состоявшем из него самого и великого царя, было принято решение обойтись тем, что есть. Ахемен радовался, как ребенок, когда запечатанный горшок запускался требушетом вдаль, а он самолично выпускал стрелу с тлеющим фитилем, что приводило к бурному возгоранию жухлой травы. Опыты пришлось прекратить, невзирая на монарший гнев, потому что царь, дай ему волю, израсходовал бы весь боезапас досрочно. Надо ли говорить, что люди, причастные к изготовлению чудо-оружия, из поместья не выпускались. Но, поскольку кормили сытно, деньги платили вовремя, то и персонал относился к этому требованию с пониманием. Даже персидские князья и высшие иерархи церкви священного огня не знали об этих работах, так сильно Макс опасался утечки информации. Шпионы сообщали, что стремена и высокие седла уже начали свое победное шествие по Ойкумене, уж больно проста и незатейлива была идея. И совершенно необязательно, что великий царь Ассирии, увидев на поле боя тяжелую персидскую конницу, испугается и убежит. Скорее наоборот, опытнейший воин уже все знал и готовился к битвам именно с таким врагом. Недооценивать толкового полководца неизвестно в каком поколении было бы просто глупо, слишком умен и дальновиден был царь. Надо сказать, что Синаххерибу не было равных среди военачальников своего времени, как не было в свое время равных его отцу, Саргону второму, а до него — его деду, Тиглатпаласару. Звезда Ассирии сверкала так ярко, что даже неудача под Иерусалимом, где половина армии умерла от болезней, никак не повлияла на власть и авторитет Великого царя. В той реальности, откуда явился Макс, Ассархаддон, сын Синаххериба, оказался не менее великим правителем, и Ассирия стала практически править миром, захватив Египет. Больше завоевывать было нечего и незачем. Империю окружали нищие горные племена, у которых не было ничего, кроме ярости и стад баранов. Обитаемый мир, окруженный кольцом пустынь и гор, находился под властью великих царей, мечтая о том дне, когда сможет сбросить со своей шеи тяжкое ярмо Ассура. Непрерывные восстания многочисленных княжеств и царств подточили великую страну, и уже Ашшурбанипал, сын Ассархаддона, все сорок с лишним лет своего царствования непрерывно гасил искры, которые то и дело разгорались в пожары. И в конце своей бурной жизни он, будучи стариком, смотрел, как империю растаскивают на куски его собственные дети и подвластные ему когда-то царьки. Но это будет потом, и будет ли теперь, уже неизвестно. А пока на троне Ассирии крепко сидит Синаххериб, и его убийство собственными сыновьями случится ой как не скоро.

Десятки небольших глиняных горшков, залитые горючей жидкостью, стояли в специально построенной избушке в самом, что ни на есть, дальнем углу поместья. Никаким невероятным открытием то, что они сделали, не было. Нефть на вавилонском диалекте называлась напту, откуда перешла в персидский язык под именем нафт, а оттуда в турецкий — как нефт. Наши предки решили не перевирать дальше бедное слово, и стали использовать его в турецком варианте. Нефть заливали в светильники, и, по отдельным свидетельствам, ей же в Вавилоне топили печи. Ее набирали из колодцев, считая жутким несчастьем, когда вместо долгожданной воды находили эту бурую дрянь. Битум тоже шел в дело, его применяли для герметизации лодок и как кладочный раствор, а из асфальта богачи делали ванны. И ни одному человеку за тысячи лет не пришло в голову использовать этот дар богов во вред людям, пока тут не появился Макс.

Поев шашлыка из нежнейшей ягнятины, поданного им Ясмин,