Побег на Памир (СИ) - Alex O`Timm Страница 28

— Эй, амаке*, приграничные районы Ирана и Пакистана можно посетить и так, с этим удостоверением личности. Надо только сделать отметку в журнале, и поставить печать на обратной стороне.

— Знаю-знаю. В Ишкошим так можно пойти. Правда, если ты докажешь что у тебя родня на той стороне. Впрочем, всех у кого она есть мы и так знаем.

— Да и в Пакистан, не дальше двух бисваса** опять же только для родни…

Стражники будто забыли обо мне включившись в общий спор, но я стоял, развесив уши. Благо, что смесь таджикско-узбекского наречия, на котором говорили местные аскеры, была хорошо понятна для меня. Впрочем, довольно скоро я был вновь замечен, получил очередной подзатыльник, за то, что подслушивал взрослые разговоры, совершенно меня не касающиеся, и был выдворен на улицу.

* амаке — дядя, уважительное обращение к старшему, но не родственнику.

** 1 бисваса (с одной стороны) = 2,209 м

Глава 13

13

Стоило мне оказаться на улице, как следом за мной, почти сразу выскочил самый молодой из них, правда с двумя нашивками, на погоне.

— Ты, вообще, как тут оказался, сколько тебе лет?

— Шестнадцать. Родители умерли от схода лавины, но есть родня в Мазари-Шариф. Сейчас направляюсь туда.

— Понятно, тогда тебе лучше на автостанцию. Деньги-то есть?

— Есть немного чуть больше ста афгани.

— Тогда хватит на все. Есть хочешь?

— Я покупал пару лепешек, в Бораке, думал, здесь найду, где поесть, но что-то ничего не вижу. У меня есть кое-какие продукты, но это нужно разводить костер, чтобы приготовить еду.

— Не нужно, пойдем я тебя покормлю.

Как я понял из беседы с Сарбулат-эшкензи, причем — эшкензи, это звание, что-то вроде сержанта. А Сарбулат его имя в переводе значит — гордый. В свое время он окончил специальные курсы, и сейчас командует отделением пограничной полиции. Да здесь именно полиция, а не стража, как я думал недавно. А еще выяснилось, что в восточных районах Афганистана, действительно сошла лавина, из-за чего, ею накрыло два кишлака, и пострадало довольно много жителей. И теперь полиция отслеживает выживших, и старается как-то обеспечить их. Для этого королем выделены специальные средства. Полицейские чиновники, обязаны бесплатно выдавать всем обратившимся удостоверения личности, и по возможности предоставлять кров и работу. Понятное дела, что никаких бумаг у выживших может не оказаться. Поэтому приказано выдавать удостоверение личности вписывая данные со слов пострадавшего, но при этом в удостоверении ставить отметку о том, что оно выдано, как пострадавшему от природного бедствия. С указанием местности, где он проживал ранее.

Я хотел было сказать, что за мое удостоверение, с меня содрали больше шести тысяч афгани, если переводить серебряные монеты на новые деньги, но вовремя прикусил язык, вспомнив, что сказал полицаю о том, что являюсь уроженцем Советского Таджикистана. И начнись сейчас проверка, меня могут просто отправить на родину и все. А мне это совершенно не нужно. Конечно, если бы я тогда знал о сошедшей лавине, было бы проще, но, что сделано, то сделано. Зато сейчас я могу запросто прикрыться этим, и никто не заподозрит ничего плохого. Тем более, что похоже тот полицай, что выдал мне бумагу, прикрыл свой зад, указав в ней один из пострадавших поселков. Вот как-то так. И содрал с меня деньги, и прикрылся тем, что я, якобы пострадавший. Даже если я попытаюсь что-то доказать, ничего не выйдет. Кто будет слушать мальчишку обвиняющего уважаемого человека.

Эшкензи проводил меня до небольшой харчевни и обратившись к хозяину, попросил его накормить меня, объяснив, что счет за еду нужно будет отправить у отделение полиции поселка. Мне без каких-либо вопросов была налита огромная коса горячей шурпы, дана свежая лепешка, тоже самое получил и полицейский усевшись рядом со мною за достархан. Плотно поев, и выпив пиалу чая, в прикуску с наватом — восточной сладостью из плавленого сахара, я сыто откинулся назад, от души поблагодарив гостеприимного хозяина харчевни.

После чего, Сарбулат-эшкензи проводил меня до автобуса и посадив в салон, что-то сказал водителю. Тот сразу же закивал в ответ, что мол все в порядке и никаких претензий у него нет. Чуть раньше, я хотел было заплатить, но сопровождающий сказал.

— Не надо. Король Мухаммед Захир шах, заботится о своих подданных, а деньги тебе еще пригодятся. Кто знает, как еще отнесутся родственники к твоему появлению.

И попрощавшись, пошел по своим делам. Честно говоря, события этих двух дней настолько потрясли меня, что я пребывал в некотором ошеломлении от всего происходящего. Ведь я рассчитывал, на долгий и тяжелый переход через горы, ночевки на холодной земле, скудное питание из взятых в дорогу продуктов и опасности поджидающие меня на каждом шагу в виде хищных зверей и бандитов. А все оказалось совсем иначе. Стоило только появиться в городке, и на тебе, вполне легитимное удостоверение личности. Да тот полицейский сильно наварился на моем незнании реалий, но тут есть и часть моей вины. Если бы я знал о бедствии, то наверняка бы и сюда приехал бесплатно. Впрочем, даже заплатив за это, я ни разу не пожалел.

Вдобавок ко всему, здесь в поселке я ни разу не видел, чтобы кто-то из местных жителей совершал намаз. Вообще-то делать это прилюдно, как бы не особенно приветствуется. Другое дело, если ты путешествуешь, или находишься вдали от дома, тогда — имеешь право, расстелить свой коврик и помолиться. Но вообще, молитва считается интимным действием, за исключением случаев, когда ты пришел в мечеть для всеобщей молитвы, или же в Мекке, где допускается молитва в любом месте, потому, что вся мекка священна.

Здесь же, если кто-то и молился, то скорее именно по своим домом. В самом же поселке ничего подобного не наблюдалось. Несмотря на полдень, люди занимались своими делами, как-то не обращая внимание на время. Может совершали намаз позже, не знаю, но уж точно не на виду ы всех. Видя такое дело, решил, что и мне нечего выеживаться привлекая к себе излишнее внимание. Мне же проще.

Автобус пришел в Ишкашим в три часа ночи. Водитель, высадив всех пассажиров, увидел сладко спящего меня, и просто прикрыв двери ушел к себе в дом. Я же спокойно проспал почти до восьми утра, и проснувшись долго не мог понять где нахожусь, пока тот самый водитель, не привел меня в чувство, сказав, что не стал будить меня, подумав, что мне некуда идти. Я объяснил ему, что так оно и есть, и что я еду в Мазари-Шариф, к родным. В ответ мне была предложена, кружка чая из термоса, и кусок лепешки, и был дан совет обратиться к пограничной страже. Которая поможет решить некоторые вопросы. Правда, детское любопытство победило, и первым делом я взобрался на гору, чтобы посмотреть на Советский Таджикистан, где та самая пограничная полиция, меня и нашла.

Следующий рейс прошел довольно быстро, до Бахарака оказалось всего сто одиннадцать километров, и пять часов езды.

Водитель высадил меня на въезде в какой-то поселок.

— Это Бахарак? — Спросил я его.

— Кетти биваса, пяндж игги*. — ответил он и махнул рукой на дорогу.

Впрочем, удивляться не стоило, последний пассажир покинул автобус пять минут назад, а я был, как бы бесплатным приложением. К тому же водитель, похоже, жил не в самом городе, а неподалеку от него. Что такое десять километров для автомобиля или автобуса. Вот он и высадил меня, не доехав до места, а сам свернул в сторону. Если бы я оплатил билет, можно было бы, наверное возмутиться, а так. Кому жаловаться, и кто мне поверит. Хуже всего было то, что уже вечерело, и нужно было где-то подыскивать место для ночлега, и что-то соображать с ужином.

Впрочем, кое-какие запасы у меня имелись, и потому выбрав полянку неподалеку от реки, набрал сухих веток, нарубил кустарник, и разжег небольшой костерок, между валунов, на которые пристроил оба котелка. В один из них бросил горстку риса, с сухарями, а чуть позже пару ложек яичного порошка, во втором заварил чай, и отставил в сторону, чтобы тот настоялся.Легко перекусил, попил чаю, отвязал от своего рюкзака мешок, и залез в него. Довольно скоро заснул. Ноги и тело были в тепле, в легкие поступал свежий, слегка морозный воздух, что еще нужно для хорошего здорового сна.