Комбат Найтов - Гнилое дерево Страница 29

Владислав лично поехал выводить своих из боя. Иначе замылят, и пикнуть не успеешь. Крайние части были аж под Коденом. Там находился реактивный дивизион. Проследил отход и выстраивание в походную колонну. Обогнали ее и двинулись в сторону Бреста. Уже за Брестом у деревушки Церабунь в леске дорогу преградила фигура в кирасе, и дала очередь выше бронетранспортера из ППС.

- Останови! Вроде свой! - сказал командир головной машины лейтенант Муромцев. Водитель дал по тормозам, пулеметчики навели 'Браунинги' на фигуру, остальные взяли на прицел группу солдат на обочине.

- Братишка! Нашего старшину зацепило у 'Подковы', надо в госпиталь, срочно!

- Пароль?

- Да хрен его знает! Вчера был 'Тарнополь'. Уже другой, второй час ночи. Не доводили.

Сзади аккуратно подъезжали остальные бронетранспортеры охраны.

- Что там? - спросил Преображенский у командира машины.

- Не видно, товарищ генерал. Разрешите узнать? - спросил тот у комкора.

- Не надо, я сам. - Влад взял микрофон и запросил ситуацию.

- Вроде раненый из четвертой штурмовой, но пароля не знают.

- Убедитесь, что действительно ранен, и проверьте документы у старшего.

- Проверяем. 2-й инж-сап-бат, 3-го гвардейского штурмового полка. 2-я инженерно-разведывательная рота. Документов нет, они с выхода. Старшина, действительно, тяжело ранен.

- Сколько их?

- Семеро, вместе с раненым.

- Раненого обыскать и в машину, оружие изъять. Аккуратно, может быть тол.

Машина тронулись, когда проезжали мимо группы, генерал попросил осветить их прожектором. Свои. Лица двух человек были ему знакомы. И он подал команду 'стой'.

- Подобрать. Четвертая уже снялась с позиций.

Красноармейцы бегом разбежались по трем машинам. Колонна тронулась дальше. Влад отпустил машину с раненым, она обогнала головной бронетранспортер и рванула в Белосток. Через час догнали колонну четвертой дивизии, и там остановились. Встала и колонна. Владислав вышел из машины и принял рапорт командира колонны. Из машин вышли и 'виновники' остановки. Генерал пошел к ним.

- Разведгруппа 2-й инженерно-разведывательной роты возвращается после выполнения задания по уничтожению дота 'Подкова'. Ранен командир группы гвардии старшина Иващенок. Дот подорван. Командир первого отделения гвардии младший сержант Потанин. Спасибо, что подбросили, товарищ генерал. Мы все мокрые. Искупал нас фриц.

- Подорван, говоришь?

- Так точно, товарищ генерал.

- Давно воюешь?

- С 21-го июня, товарищ генерал. С самого начала! Как тревогу объявили.

- Савицкий! - позвал Влад адъютанта. - Шесть 'За отвагу'! Не расстегивайтесь!

Он вручил каждому коробочку с медалью, а Савицкий заполнил наградные. Сержант чуть подбросил на руке медаль, и сунул ее в карман, не рассматривая.

- Что морщишься?

- 10 суток отпуска было бы предпочтительнее, товарищ генерал.

- Москвич?

- Да, товарищ генерал.

- Да и бог с тобой! Оформите ему отпуск на 10 суток.

Дивизия выводилась для пополнения и отдыха, это не менее двух-трех недель, ведь 'штурмовиков' еще и готовить нужно. В нее направлялись уже обстрелянные бойцы, в основном после госпиталя. Их обучали новым приемам боя, минно-взрывному делу, 'рукопашке' и другим премудростям штурма укрепленных полос и городов. Из госпиталей, специальным приказом, их направляли только в свою часть, и, даже, в свое отделение. Так нарабатывалось 'слетанность' групп и повышалась их эффективность. Вот и сейчас на спинах у бойцов сразу появились одеяла, так как форма была мокрая и вся покрыта сосульками. На отходе на переправе им немцы устроили 'душ' из ледяной воды с осколками. Проводив взглядом уходящих бойцов, Преображенский обратился к командиру колонны.

- Выдвигайтесь в Граево в район элеватора, там Вам казармы отвели в здании гимназии. Организуйте дополнительные посты ПВО.

Гимназией назывались старые казармы царской погранохраны, где поляки устроили школу. Городишко совсем маленький, больших зданий практически нет. Впрочем, как и школьников. Все выехали, так как много месяцев это была передовая. Но, уже начали возвращаться. А так оставались только железнодорожники и работники элеватора.

Командир козырнул, и побежал к машине. Комкор сел в свое кресло, и колонна двинулась в сторону Осовца. Бронетранспортер командира был крытым, внутри дополнительно стояла еще и буржуйка, так как задняя часть корпуса отапливалась от двигателя недостаточно. Посередине стоял стол, на котором можно было разложить карту. Вдоль него три поворотных кресла с каждой стороны. Старший лейтенант Савицкий заботился о комфорте, как для себя, любимого, так и для командира. Изнутри машина была обшита дермантином с утеплителем, все прижато красивыми отожженными деревянными планками. Какой-никакой уют, но создан. Кресло командира достаточно удобное, с подлокотниками. В дальнем углу шипит закрепленный на печке чайник. Жалко, что высота 'кабинета' маленькая: в рост не встать. И 'крупняк' впереди мешается. Прихлебывая крепчайший чай, Влад просматривал доставленные 'оперативки' и 'бодошки'. Все было тихо, корпус отводится в тыл в полном составе. Его меняет свежие семь дивизий новой 28-й армии, которая прибыла из Туркестана. Имеется в виду Туркестанский Военный Округ. Дивизии обученные, кадровые, экипированы и снабжены по новым штатам. Часть дивизий уже мотострелковые: в Горьком налажена сборка автомобилей GMC, в том числе, и 'Скаутов'. По сравнению с 'той' войной произошли серьезные изменения. Уже конец января, а на Перл-Харбор никто не напал! Америка официально придерживается нейтралитета, но предоставляет в аренду вооружения, снаряжение, боеприпасы и топливо Великобритании и Советскому Союзу. По всей видимости, Сталин 'слил' часть информации японцам и американцам, в итоге получил приличный поток вооружений по Тихоокеанскому маршруту. На всей технике документы оформлены во Владивостоке. Американские конвои идут и в Мурманск. Гитлер недоволен, постоянно выступает на эту тему, но Америку не задирает. Труднее всего приходится Англии, которая ведет бои на Тихом океане, в Северной Африке и в Северной Атлантике. Вступать в войну в Европе Соединенные Штаты, тоже, не рвутся. Похоже, что решили воевать чужими руками. Японцы активно продвигаются на юг, но, американские Филиппины не трогают. В декабре пал Сингапур.

За полгода боевых действий корпус впервые полностью отводится в тыл. Работы очень много: необходимо провести ТО всей технике, выбраковать вышедшую из строя, заменить ее. Оформить соответствующие бумажки на все уничтоженное и поврежденное оборудование и снабжение. Свести 'баланс' войны, и подвести итоги боевой деятельности. Вернуть заимствования из других частей, или оформить их соответствующим образом. Кипит работа в ремротах и рембатах, заливаются 'пулеметными очередями' старенькие 'ундервуды' и 'ремингтоны'. Куда-то отправляются и принимаются тонны бумаги. Одна за другой накатываются 'проверки': армейские, фронтовые, по отдельным видам вооружений, по складским запасам и, наконец, наркоматская. В общем, 'отдых' получается несколько своеобразным. Правда, это касалось не всех! Некоторые умудрились втиснуться в прокуренные вагоны и спешили на восток: кто в отпуск, кто на учебу, а кто и к новому месту службы, или домой, насовсем. Младший сержант Потанин, удачно выпросивший отпуск, спешил в Москву: увидеться с родными и заглянуть в стены некогда родного института МИСИ им. В.В. Куйбышева, где он учился незадолго до войны на гидротехе. В вагоне было битком народу, в основном, командированные, немного беженцев, некоторое количество отпускников, в основном, после ранений, и довольно большое количество демобилизованных по инвалидности. На фронте продолжались тяжелые бои по уничтожению Брестского котла. Потери были немаленькие. Замучили постоянными проверками 'комендачи'. Лишь за Смоленском их стало ненадолго поменьше, затем количество резко возросло, и так до самой Москвы.

С вокзала довольно долго не выпускали, плотную толпу людей проверяли, иногда заставляли предъявить к осмотру вещи. Изымали стреляющие и взрывающиеся 'трофеи'. В этом случае человека отделяли и уводили в комендатуру. Стасика еще в Белостоке предупредили о том, что можно, и что нельзя везти в подарок. Шикарный трофейный 'Вальтер' остался в роте. Начало отпуска не было омрачено инцидентами, его даже не досматривали, пропустили так. Дать телеграмму не получилось, слишком велики были очереди на вокзалах, поэтому его никто не встречал. Три остановки на трамвае до памятника Пушкину, и почти бегом до Петровских ворот. Тут же получил замечание за не отдание чести какому-то тыловику. И, минут 15-ть, выслушивал его наставление о том, как надо вести себя на улице военнослужащему и младшему командиру. Москва набита воинскими частями до предела, а на Петровке - крупный авиационный госпиталь, поэтому большое количество военных и патрулей. Ловят выздоравливающих. Пришлось идти чуть ли не парадным шагом и с приложенной рукой к шапке. Проскочив таким образом во дворы, чуть прибавил шагу, но, дома, все равно, уже никого не застал. Странно, ведь мать никогда не работала. Делать было нечего, он достал из вещмешка уже вскрытый 'второй фронт': колбасный фарш, отрезал кусок хлеба немецким десантным ножом на деревянной ручке, и 'пообедал', сидя на подоконнике в подъезде. В течение часа никто не появился. Стало скучно, и он отправился в институт. Это неподалеку, в Малом Харитоньевском переулке, в пяти кварталах от дома. В небольшом дворике располагались три здания МИСИ. Напротив - здание Главного штаба РККФ. Опять патрули, парадный шаг, куча ничего не делающих флотских и армейских командиров, или, как их стали называть последнее время, офицеров. Потанин уже проклял ту минуту, когда решил пойти в эту сторону. Наконец, вошел во дворик, и... А в институт не пускают! Раньше вход был свободным. Немного покрутился у входа и на него обратил внимание профессор Стрелецкий. Когда-то его двойка по 'землеройным машинам' поставила крест на инженерной карьере Стаса. У него не оказалось конспекта, и на экзамене он 'поплыл'. Николай Станиславович остановился возле сержанта и спросил о делах.